– А! – Старбак понял, наконец, что по какой-то смехотворно эмоциональной, несомненно, чисто женской причине она испытывает чувство неполноценности в сравнении с Ванессой Рейнолдс. – Тебе станет легче, если я скажу, что я не похож на всех остальных знакомых тебе мужчин? – Ну и ну, с мрачным юмором подумал он, эта фраза могла бы войти в анналы тысячелетия.
– Не совсем. – Черити напомнила себе, что стоит на грани совершения огромной ошибки, и, высвободив подбородок, попятилась назад.
– А если я сказал бы, что твое тело кажется мне очень привлекательным? – продолжал Старбак. – Такое, какое есть.
Черити сделала еще один шаг назад.
– Если все это говорится для того, чтобы мне было спокойнее в твоем обществе, то ты зря стараешься.
– Этого-то я и опасался. – Она продолжала пятиться, а Старбак следовал за ней шаг в шаг. – Твой брат сказал мне, что ты была замужем.
Она уперлась в край той самой кровати, на которой утром проснулась в его объятиях. Хорошенькая западня. Осталось лишь запрыгнуть прямо на матрас.
– Ну и что?
– Кроме того, он сообщил мне, что твой муж тебя обидел.
– Дилан не имел никакого права рассказывать тебе об этом! – вспыхнула Черити.
– Думаю, имел, – вздохнул Старбак. – Он хотел убедиться, что этого не повторится.
– Что не повторится? – Такого острого нервного возбуждения Черити не испытывала никогда в жизни.
Он поднял ладонь к ее щеке. Его глаза были темными и странно грустными.
– Мое влечение к тебе. Твое – ко мне.
– Понятно. – Черити и не замечала, что до сих пор задерживала дыхание. – Похоже, ты не привык ходить вокруг да около.
Старбак уловил смысл ее слов за миг до того, как сработал переводчик. Его знание английских идиом, подумал он с гордостью, не свойственной сарнианам, заметно увеличивается.
– Нет. Не привык.
В противоположность ледяной Ванессе Черити была сплошной огонь. От ярчайшего закатного цвета волос и золотистой кожи до пухлых розовых губ и восхитительного румянца, время от времени заливающего щеки – вот как сейчас.
Запах ее духов окутывал его как ароматизированное эфирное облачко; кожа под его ладонью казалась шелковой. В мозгу Старбака творилось Бог знает что. Этот беспорядок приводил его в смятение, а смятение лишь увеличивало хаос в мыслях.
– С чего ты решил, что я испытываю к тебе влечение? – Голос Черити был спокоен, а вот о сердце этого сказать было нельзя.
– А это не так?
Прежде чем оба они осознали его намерение, он провел пальцем по ее губам. От его прикосновения губы инстинктивно приоткрылись, и Старбак напомнил себе, что даже живущий одними эмоциями терранин поостерегся бы сломя голову прыгать с обрыва.
– Извини, – хрипло произнес Старбак. Ему просто необходимо было оторваться от нее, поэтому он сделал шаг назад и заметался по комнате. – Я не имел права задавать этот вопрос. И не имел права так фамильярно до тебя дотрагиваться.
Открыв матовую белую баночку, он кончиком пальца дотронулся до розового крема. Опять ее запах; Старбака охватило внезапное, почти непреодолимое желание втереть этот крем в ее гладкие, округлые груди.
Черити убедила себя в том, что только безграничная честность Старбака вынудила ее быть откровенной.
– Тогда откуда взялось ощущение, что имел такое право?
Желание обожгло тело яростной вспышкой лазерного бластера. Старбак безжалостно подавил его, выбросил из своего сверхразумного сознания.
– Дилан меня ждет.
Черити не сразу откликнулась, но зато голос прозвучал совершенно спокойно. И по-деловому.
– А мне нужно на работу.
– В полицейский участок. Так. Вернулись к прежнему.
– Да. – Ее подбородок вызывающе задрался вверх. – В мой полицейский участок.
Черити всю жизнь гордилась тем, что у нее очень легкий характер, но сейчас решила, что раздражение и даже злость все-таки куда приятнее тех эмоций, которые вызывал в ней этот пришелец.
Старбак снова охватил взглядом ее тело, облаченное в неженственные синие брюки и хлопчатобумажную рубашку.
– Мне гораздо больше нравилась та туника, что была на тебе утром.
– Туника? Ах да, свитер.
Следовательно, Брэм Старбак предпочитает, чтобы его женщина носила нечто розовое и пушистое.
