– Не позволишь мне? – Голос ее зазвенел колоратурным сопрано. – Так, значит, Дилан заставил тебя пообещать, что ты не позволишь мне влюбиться в тебя?
– Да. Именно так.
Она скрестила руки на форменной рубашке.
– И ты, полагаю, согласился.
– Конечно.
В который раз Старбак убедился в загадочности женского ума. Он же объяснил ей ситуацию. Так почему же она выглядит взбешенной? Она напомнила ему курящийся, закипающий вулкан планеты Пиле перед самым извержением.
Черити кивнула.
– Конечно, – язвительно повторила она. – Твое счастье, что он пока не собирается выдавать меня замуж. Один Господь знает, сколько верблюдов он бы за меня потребовал.
– Верблюдов?
Объяснив, что она назвала двугорбое жвачное четвероногое рода Camelus, переводчик, в не меньшем замешательстве от ее слов, чем Старбак, потрясенно умолк.
– Ни о каких верблюдах и речи не было! – запротестовал он.
– Ты даже представить себе не можешь, какое это для меня облегчение, – огрызнулась она. Чертыхаясь сквозь зубы, она вышла из комнаты.
Старбак последовал за ней, но через миг остановился как вкопанный, увидев, что за штуку она пристегивает к поясу.
Она поймала его направленный на кобуру изумленный взгляд.
– Ты что, никогда не видел тридцативосьмидюймового «смит-и-вессона»?
– Не так близко.
Те немногие экземпляры древнего оружия, которые ему позволили посмотреть, находились в надежных прозрачных контейнерах в правительственных архивах, куда допускались лишь высшие чины безопасности.
– К тому же не на женщине, – ехидно подсказала она.
– Нет, не на женщине.
– Могу вообразить, в каком ты замешательстве.
– Это правда.
В историческом плане и в теории Старбак всегда признавал своеобразное очарование оружия, используемого другими, более воинственными народами.
Сейчас же, вынужденный признать опасность, которую подобный револьвер представлял для женщины, ставшей близкой его сердцу – пожалуй, слишком близкой, – Старбак испытал не объяснимый здравым смыслом ужас.
– Меня это, представь себе, ни капельки не удивляет! – Она сорвала с крючка за дверью свою куртку, натянула ее на плечи и произнесла: – Ты идешь?
Старбак подхватил одолженную Диланом куртку и послушно последовал за ней.
В полнейшем молчании они ехали по заснеженной дороге. Выросший в накрытом прозрачным куполом городе с искусственным климатом, где растения и животные выращивались рабочими низших классов исключительно для потребления, Старбак с восторгом первооткрывателя рассматривал лесистые окрестности Мэна.
За каких-нибудь пять минут ему на глаза попалось бесчисленное количество птиц, заяц-беляк, похожий на зайцев планеты Полярис, несколько пушистых белок и еще одно животное с густым мехом и плоским хвостом – бобер, как подсказала ему память.
Он бы по-настоящему наслаждался поездкой, если бы не необычное каменное молчание Черити. Счетчик на доске приборов все отщелкивал оставшиеся позади мили, а Старбаку становилось все неуютнее.
– Извини, что поцеловал тебя.
– Не смей извиняться! – Черити, не отрывая глаз от дороги, слегка притормозила, когда из-за соседних деревьев чуть ли не под колеса джипу выскочила лиса, ярким красным пятном выделяясь на сверкающем белом снегу.
– Ладно.
Проследив глазами за скрывшейся в лесу на другой стороне дороги лисой, Старбак твердо решил разузнать у Дилана тайну непостижимого ума земных женщин. В конце концов, он же собирается раскрыть этому человеку возможности практического применения антивещества; подобный обмен информацией был бы справедливым.
– Ты опять рассердишься, если я попрошу прощения за то, что извинился?
Черити против воли усмехнулась.
– Тебе не стоило извиняться потому, что я получила удовольствие от поцелуя.
– О! Мне в тот момент тоже так показалось, – согласился Старбак. – Но… если тебе понравилось меня целовать, почему ты так сердишься?
