Наверное, по ребрам прут скользнул, потому и тормознулся маленько. Ну, что за день, а? И хруст этот тихий, но мерзкий, до сих пор в ушах стоит! Он тогда и понять не успел, что это? Так хрустнуло, будто куриные косточки ломаешь. Гадко!
Лейтенант, конечно, хорошо устроился, размышлял Федорчук. Только со стороны командовал, а ему с водителем пришлось девчонку откапывать и руками расчищать. А девчонка молоденькая, полненькая. Сержанту такие пампушечки всегда нравились. Должно быть, симпатичная. Но в темноте и в яме лицо не разглядишь, да и глаза слезятся, сами в сторону уходят. Девчонка не первый день лежит, дух уже пошел. И муравьи, черненькие гады, пищу учуяли, дорожку протоптали. Ужас!
Теперь, вот, один среди ночи. Сиди рядом с трупом, охраняй! А зачем? Кому она такая? Уволокут что ль?
Надо подальше отсесть, дух тяжелый. Или это уже от рук?
Черт, и сигарета последняя! Табачок из нее высыпался — быстро скурилась, чуть усы не опалил. Когда же наши подъедут? Тревожно тут как-то, муторно. Нехорошо.
Кто-то идет? Неужели приехали, а вроде, машины не слышал…
Сержант Федорчук обернулся на звук тихих шагов, краем глаза заметил что-то мелькнувшее над головой и в следующее мгновение, охнув, свалился калачиком к стенке фундамента.
Майор Петелин грубо впихнул Тихона Заколова на заднее сиденье УАЗика между двух оперативников из дежурной смены. Сам сел вперед.
«Что за тип Заколов?» — думал он. Со всех сторон замазан в этом деле, а ведет себя спокойно, будто, не причем. Ну, ничего, сейчас посмотрим, как он ночью на месте убийства у найденного тела запоет. Должен дрогнуть! В таких случаях и тертые калачи скисают. В этот момент я его и дожму. Он у меня признается. Должен признаться! Черт, что за гнусная работа! Сейчас бы водочки засадить два стакана, да на боковую. Жена убьет, если я отпуск сорву. Третье лето здесь на жаре безвыездно сидим.
Тем временем машина подъехала к темному зданию института и остановилась около забора.
— Объезжай кругом и прямо к стройке подкатывай. — Приказал майор водителю.
Вскоре в прыгающем свете фар показались чуть выступающий над землей фундамент, остов недостроенной стены и торчащие вверх бетонные столбы. Машина остановилась. Рядом не было видно ни одной живой души.
— А где Федорчук? — недоуменно спросил майор, не выходя из машины. Круглая голова вертелась до хруста позвонков. — Его лейтенант Мартынов здесь дежурным оставил.
Майор, как бы раздумывая, медленно открыл дверцу и осторожно вышел. Вслед за ним последовали два милиционера, сидевшие по бокам от Заколова. Тихон тоже решил выбраться на волю. Ему в этом не препятствовали, в наручниках все-таки.
Свет фар выхватывал лишь угол строящегося здания, все остальное тонуло в кромешной темноте.
— Федорчук, ты где? Сержант? — Сначала тихо, а потом все громче и громче выкрикнул несколько раз майор. Не дождавшись ответа, он приказал милиционерам. — Ну-ка, осмотреть тут все! Один слева, другой справа.
Оперативники осторожно двинулись вдоль фундамента и быстро растворились в темноте.
Водитель УАЗика, припав к рулю, старался прощупать темноту через лобовое стекло. Майор застыл на месте и напряженно вглядывался в сторону стройки. Что-то ему не нравилось.
Заколов в наручниках стоял около открытой дверцы машины. Он никогда не был здесь ночью, и на какое-то время все происходящее представилось ему вдруг нереальной картинкой из жуткого кинофильма. Черная коробка института, торчащие из земли столбы, отвалы песка, врезавшийся в плотную темноту пучок света, наручники на запястьях — все это создавало впечатление чего-то киношного, будто смотришь фильм на большом экране. Действие замерло, но оцепеневшие зрители чувствуют, вот сейчас что-то должно произойти. Страшное и ужасное.
— Вот он! Лежит! — раздался из темноты неожиданно громкий голос оперативника. — Товарищ майор, нашел!
— Что? Кого? — майор поспешил на крик.
Водитель УАЗика еще ближе припал к лобовому стеклу.
Тихон остался без присмотра и мог спокойно сделать несколько шагов в сторону и исчезнуть в темноте. Но такая мысль его даже не посетила. Застывшая картина пришла в движение, кино обернулось реальностью, проснувшееся любопытство властно потянуло на крик, и он рванулся за майором.
— Что с тобой? Кто это сделал? — майор тряс лежащего сержанта, но тот лишь глухо стонал, держась рукой за голову.
— Его ударили! Вот, посмотрите, — оперативник поднял лежащий рядом черенок от лопаты. — Наверное, этим.
— Что ты все руками цепляешь, как бабу за титьки? А отпечатки? — ругнулся майор и снова обратился к лежащему сержанту. — Где труп, Федорчук?
Сержант вяло махнул рукой за небольшую стенку, около которой лежал. Тихон посмотрел туда. Среди песчаной кучи было вырыто небольшое продолговатое углубление. Тихон наклонился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но там было пусто. Майор в раздражении обошел яму и вернулся к сержанту.
— Там ничего нет. Где труп?
Сержант тупо и испуганно смотрел на майора, и трудно было понять, чего он испугался — крика начальника, или сообщения об исчезнувшем трупе.
— Ну, кто мне все это объяснит?! — зло крикнул майор, зыркая глазами на оперативников. — Что здесь, черт возьми, происходит? Где труп?
Оперативники недоуменно пожимали плечами.
Послышался шум приближающейся машины, и к стройке подкатил второй милицейский УАЗик. Из него вышли лейтенант Мартынов и Николай Егорович Воробьев.
— Останьтесь пока здесь, — приказал лейтенант Николаю Егоровичу, а сам направился к майору. — Мне надо доложить.
Но отец Светы, ничего не слушая, упорно топал за ним.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — повторил вопрос майор Петелин, обращаясь к подошедшему лейтенанту.
Мартынов посмотрел на лежащего сержанта, на пустую яму, потом еще несколько раз повертел головой туда — обратно и тихо спросил:
— А где труп?
— Это я тебя спрашиваю, где?! — рявкнул майор. — А был ли он вообще?
— Когда уезжал, был, — растерянно подтвердил лейтенант. — Вот здесь лежал.
— Меня кто-то по башке… — заговорил наконец сержант. — Я тут сидел, курил, и не заметил…
— Да ясно, что по голове получил! — прервал Петелин. — Но от кого?
— Не могу знать, товарищ майор. Сзади… темно…
Сержант, облокотившись на фундамент, непонимающе глядел в развороченную песочную яму.
— Эх, совсем нюх потеряли, — махнул рукой майор. — Как ты себя чувствуешь, Федорчук? Мутит? Отвезите его в госпиталь, пусть посмотрят.
Два оперативника охотно подхватили сержанта под руки и повели к машине.
— Что за труп? Опиши! — обратился Петелин к лейтенанту.
— Девушка. В платье… — лейтенант замялся, не зная, что еще добавить.
— Девушка? Какая? Как она выглядела? — накинулся на него Николай Егорович. — Как?
— Я не разглядел, темно… Сержант лучше опишет, или водитель, — и он с надеждой посмотрел туда, где стояли автомобили.
— Водителя сюда, — приказал Петелин.
В этот момент машина с раненным отъехала, а двое оперативников вернулись обратно.
— Вы на кой ляд так быстро загрузили? Надо было водителя сперва выслушать! — раздраженно обратился к ним майор. Все шло наперекосяк. Петелин плюнул и от души выругался. — …Искать, черт
