они приносили, были тщательно подобраны и не подразумевали серьезных обязательств. Ее голос, в отличие от его, был еле слышен и дрожал. Она не знала, почему была так глупо взволнована, ведь условия были ей известны.
Так или иначе, церемония была позади, и лучше просто забыть про нее. Антонио поднял глаза на Викторию, и ее словно ударило током, когда их взгляды встретились.
— Вам лучше? — поинтересовался он.
— О чем вы? — нахмурилась она.
— Мне показалось, вы были немного напряжены во время церемонии.
— Не знаю, почему вы так решили.
Она старалась говорить беззаботно, отчаянно пытаясь вытащить немного гордости из хаоса чувств.
— Прекрасно. Почему бы нам в таком случае не перекусить?
Ее ответ явно был ему непринципиален. С неуютным чувством она смотрела, как он закрывает ноутбук и убирает бумаги со стола. Вряд ли она сможет поесть, особенно если он будет сидеть напротив, однако признаться в этом не могла, поэтому сказала, когда он снова взглянул на нее:
— Конечно.
— Чудесно. Я спрошу у стюардессы, что она может нам предложить.
Он нажал на кнопку рядом со своим сиденьем, и Виктория поняла, что придется сесть напротив него.
— Я… пойду освежусь. Вы не присмотрите за Натаном? Он пристегнут, а я ненадолго.
Антонио согласно наклонил голову.
— Воспользуйтесь ванной в жилой части, — сказал он, продолжая складывать бумаги. — Ваша сумка там.
— В жилой части?
Она удивленно посмотрела на него, и он указал на дверь в дальнем конце салона. Виктория никогда не летала на таком самолете — он был полной противоположностью самолету эконом-класса, на котором она прилетела в Австралию. Она открыла указанную дверь и обнаружила за ней спальню со всеми полагающимися составляющими, в ванной даже был душ.
Она закрыла за собой дверь и уставилась в огромное зеркало. Ее одежда помялась, сама она была бледна и выглядела усталой, пряди волос выбились из прически и упали на лицо. Она быстро собрала их в тугой хвост, сняла очки и умылась холодной водой, потом задумалась, стоит ли переодеваться. Открыв чемодан, она вытащила брюки для бега и футболку: сейчас в них будет удобнее.
Виктория как раз заканчивала одеваться, когда самолет вошел в зону турбулентности и ее очки соскользнули с раковины и с резким звуком ударились об пол. Она поспешила поднять их. Стекла были целы, но дужка болталась: то ли выскочил винтик, то ли шарнир сместился. Без очков она видела слишком плохо, чтобы пытаться починить их. Отличный конец отличного дня, раздраженно подумала она. Вещи расплывались перед глазами. Интересно, сможет ли Антонио починить очки? Просить его ей не хотелось, но без очков она чувствовала себя беспомощной.
Самолет снова тряхнуло, и она наконец сдвинулась с места. С очками она разберется потом, сейчас надо проверить Натана — он мог проснуться и испугаться, не найдя ее.
Когда она вернулась в салон, держа очки в руке, самолет выровнялся и Натан, к счастью, все так же крепко спал. Внимание Антонио было полностью поглощено новым документом.
— Я взял на себя смелость заказать вам ужин, — пробормотал он, делая пометки на полях. — Каннеллони и говядина «Веллингтон». Надеюсь, что вы не вегетарианка.
— Нет, это подойдет.
— Хорошо.
Он еще глубже ушел в изучение документа.
Она посмотрела на него сквозь пелену и нервно кашлянула:
— Вы, похоже, очень заняты.
— Мне надо решить много вопросов, прежде чем мы приземлимся.
— Если у вас будет минутка…
— Да?
Он по-прежнему не смотрел на нее, да и слушал, похоже, вполуха. Это немного успокоило ее.
— Я уронила очки, и они сломались.
Он наконец поднял голову. Она не видела выражения его лица, но поняла, что теперь его внимание полностью переключилось на нее, и ее кожу начало покалывать от смущения.
— Вы не могли бы попробовать починить их? Я бы сама попробовала, но плохо вижу.
Антонио был ошеломлен. Оказалось, что у нее лицо красивой формы, вздернутый носик и высокие скулы, делавшие ее красоту почти классической, кожа была гладкой и свежей. Она выглядела моложе своих лет, и, глядя, как опускаются ее длинные темные ресницы, он удивился, что не заметил этого раньше.
— Попробуете? — чуть хрипло повторила она. — Пожалуйста.
Он молча взял у нее очки и осмотрел их. Шарнир выскочил из паза, и нужно было всего лишь поставить его на место.
— Ну что? — взволнованно спросила она.
Какая-то часть его хотела ответить, что он ничего не может сделать, и спросить, зачем она прячет такое милое личико за такими ужасными очками. Но он вовремя напомнил себе, что это не его дело, поэтому просто сделал что было нужно и толкнул очки по столу к ней:
— Готово.
— Спасибо.
Стюардесса принесла им еду и бутылку вина.
— Что-нибудь еще, сэр? — спросила она, разглаживая белую скатерть, расставляя бокалы и раскладывая приборы.
— Ничего, Салли, спасибо, — ответил он, убирая последние бумаги.
— Приятного аппетита.
Стюардесса улыбнулась ему, вежливо кивнула Виктории и исчезла.
Антонио посмотрел на Викторию:
— Вина?
— Совсем немного, пожалуйста.
Освещение в салоне было неярким, шторки на иллюминаторах были опущены. Обстановка казалась почти интимной, хотя в этом, скорее всего, была виновата странность происходящего. В других обстоятельствах компанию Антонио составляла бы женщина покрасивее. Виктория почему-то почувствовала себя неуютно, подумав об этом. Она бы с удовольствием оказалась подальше отсюда, но они были на высоте тридцати девяти тысяч футов над землей, одни, если не считать спящего ребенка.
Ей хотелось, чтобы Натан проснулся и дал ей предлог выйти из-за стола. Она быстро посмотрела на него, но он даже не шевелился.
— Хорошо, что вы покормили его раньше, — сказал Антонио, заметив ее взгляд.
— Да, он так устал.
— Тяжелый день для всех.
Она кивнула и посмотрела на еду, выглядевшую удивительно аппетитно.
— С едой из вашего ресторана не сравнится, но для обеда в самолете вполне прилично, — сказал Антонио, — попробуйте.
Она попробовала и была приятно удивлена:
— Последний раз, когда я ела в самолете, еда напоминала картон, но вы правы, это совсем неплохо, разве что паста немного пересолена.
— Вот как?
Он дразняще посмотрел на нее, и она покраснела.
— Извините, профессиональная привычка. Когда ты зарабатываешь на жизнь готовкой, то привыкаешь критически относиться к еде.
— Вообще-то я думаю, что вы правы насчет пасты, — улыбнулся он.
