— А вы, — ответно усмехнулся он, — только их боитесь?
— От других мы отобьёмся, — спокойно сказал негр.
Он кивнул, глядя на их тренированные налитые плечи, распирающие ветхие рубашки, на длинные ножи. Они и носили их открыто, в самодельных, подвешенных к поясам ножнах. И первый неожиданный вопрос:
— Горел?
Он кивнул.
— Мы тоже.
Трёхкровка улыбнулся
— Здорово покорёжило. Думал, не отваляемся, замёрзнем к чёртовой матери.
— Это зимой, что ли?
— Ну да, — они удивлённо смотрели на него. — В заваруху.
— Как же вы выскочили?! — вырвалось у него. — Ведь Паласы все пожгли, паласников постреляли.
— А мы не выскочили, — хмыкнул мулат, — мы выползли.
— Из одного, что ли?
— Нас в распределителе всех на расстрел вывели, — стал рассказывать трёхкровка. — Ну, в суматохе не отделили нас. А тут русские. Мы как рванём все врассыпную. И мы, и беляки. Кто поверху бежал, тех русские остановили, а мы в трубу сточную и залегли там. Переждали. Выползли. Распределитель горит. Беляки, что стреляли нас, двое там или трое, лежат, ну что осталось от них. Мы где шажком, где ползком и дёрнули оттуда. Хорошо, в штанах были. Не успели раздеть нас.
— Повезло, — кивнул он.
— А ты?
— Со мной иначе, — усмехнулся он. — Я пять лет как не спальник.
— Как это?!
— Ты что?!
— Шутишь?!
Три вопроса слились в один возглас, они даже подались к нему.
— Купили в имение и поставили скотником, — он оглядывал их смеющимися глазами. — Тогда и перегорел.
Они переглянулись.
— Слушай, парень, — заговорил негр, — ты не шути этим, не надо. Горишь насмерть, а перегоришь, говорят, и года не протянешь, сам себя кончишь.
— Слышал, — кивнул он. — Только вот он я, перегорел и живу.
— Ты… ты ж… — у трёхкровки на глазах выступили слёзы.
— Что я же? — он рассмеялся их удивлению.
— Сколько ж тебе, парень? — тихо спросил мулат.
— Двадцать пять полных. А горел в двадцать.
— И… и как ты… потом, ну, после?
— Никак, — пожал он плечами. — Я ж говорю, скотником был, за скотиной смотрел. Доил, убирал, всё такое… Боль отпустила когда, то… нормально жил, — он усмехнулся, — по-рабски.
— И не пробовал… работать?
— На хрена мне это? — искренне изумился он вопросу. — Вы что, не наелись дерьма этого?
— По горло, — спокойно ответил мулат, а остальные кивнули. — Значит, ставить не можешь. Ты эл?
— Был элом, — кивнул он, — а вы?
— Мы элы, а он, — мулат кивком показал на трёхкровку, — он джи. И тоже… были. И горели одинаково. И не нужно нам ничего. Тоже одинаково.
Он понимающе кивнул.
— Значит, так живёшь, — усмехнулся негр.
— Живу, — он улыбнулся. — А вам сколько?
— Мне двадцать три, — улыбнулся негр, — ему, — он кивком указал на мулата, — двадцать два, а этому, — трёхкровка улыбнулся, блеснув зубами, — девятнадцать. Значит, пять лет у нас есть, так что ли?
— Я больше хочу, — рассмеялся он. — Как же вас русские не загребли?
— Имение одно нашли. Мало побитое. Рабскую кладовку расшарашили, одежду нашли, — начал рассказывать мулат, — жратвы кой-какой. Оделись, поели и пошли. И тут дёргать начало. Ну что? К дороге, пули у русских просить? Обидно. Повернули к дому было, слышим, голоса. Мы рванули оттуда и видим. Сарай не сарай… Залезли туда и легли. Ну, и пошло. Раз горел, сам знаешь, каково.
— Знаю.
— Лежим, корёжимся, рты себе, чтоб криком не приманить никого, затыкаем. Отпустит, выползем, снегу поедим и обратно. — Мулат усмехнулся. — И опять крутимся.
— Долго горели?
— Тут смены не посчитаешь, — все дружно засмеялись.
— А ты? — с интересом спросил негр.
— Я работал.
— Как?!
— Ты ж горел!
— Работал, а не трахался. Коров кормил, доил, полы мыл, мешки таскал… Скотник.
Они переглянулись.
— Как же ты выдержал? — тихо спросил трёхкровка.
— Не знаю, — пожал он плечами. — В Овраг не хотелось. А может… нет, не знаю. Себя не помнил.
— И не просил? Ну, чтоб дали.
— Нет, — твёрдо ответил он, запрещая дальнейшие расспросы об этом. — А через русских как прошли? На сборном.
— А мы туда не пошли, — засмеялся негр. — А ты пошёл, что ли?
— Отловили, — усмехнулся он.
— И… как?
— А никак. Сказал, скотник, руки показал, и всё, — он показал им свои ладони.
— Покажи, — потребовал негр.
— Охренел?! Чего тебе показать?! Не меняются они.
— Дурак! Висюльки у нас свои есть. Справку.
Помедлив, он вытащил из переднего кармана джинсов справку.
— Из рук смотрите, черти.
— Не бойсь.
— Точно твоя?
— Читай, коли не веришь, — насмешливо предложил он и бережно спрятал справку.
Посмеялись немудрёной шутке. Мулат задумчиво оглядел свои мозолистые ладони.
— Что ж… может, и впрямь, если так… Ладно. Кофе налить тебе?
— Нет, пойду, мне к стаду пора.
— Старший не дерётся?
— А ваш что, пробует?
— Помахивает.
— Но промахивается.
— Рвань он пьяная. Только и есть, что белый, — сплюнул трёхкровка.
— Ты, я смотрю, со своими беляками того, ладишь.
— Напарник мой не беляк.
— Расу потерял, что ли?
