– Прекрасно, – заметила его мать. – Она здесь именно для этого.
– По-моему, – сказал мне мистер Штамм, улыбаясь, – все идет просто замечательно. Да-да, замечательно.
– О, – вдруг воскликнул Борис, – знаете…
– Я знаю, что мы устали стоять у кухонной двери с чемоданами в руках, – ответила Хелен Штамм.
– Извини, дорогая.
Мистер Штамм взял у нее вещи, и мы вошли в дом. Борис, сбитый с толку, замолчал.
– Мне кажется, – начала я в прихожей, – Борис хотел вам сообщить, что у нас гости – мои друзья.
– В самом деле? – спросила миссис Штамм. – И где же они?
– В гостиной. Спят. Надеюсь, вы не возражаете. Я обязательно спросила бы разрешения, если бы они меня предупредили.
– Ничего страшного, Руфь, – ответил мистер Штамм, поглядев на жену.
Я благодарно улыбнулась ему.
– Да, разумеется, – сказала она, махнув рукой. – Но сколько их? «Они» звучит не слишком определенно. Двое, пятеро, десять?
– Трое, – сказала я. – Мой брат, наш друг… и девушка, которая работает вместе с братом.
– Брат? Забавно. Что-то не помню, чтобы вы упоминали о брате.
Я ехидно улыбнулась:
– Обязательно упомянула бы, если бы вы меня спросили.
Мистер Штамм кашлянул. Борис взглянул на меня и улыбнулся, как всегда не понимая, что мы в очередной раз обменялись колкостями.
– Справедливо, – деловито заметила миссис Штамм. – Ну, так где же ваши спящие красавицы? В гостиной, говорите?
Не дожидаясь ответа, она прошла в гостиную и, остановившись у ковра, принялась разглядывать их по очереди.
– Должна признать, Руфь, – пробормотала она, глядя на Дэвида, – ваши родители произвели на свет красивых детей.
Я поблагодарила, не уточнив, что Дэвид не мой брат.
– Полагаю, – продолжала она, все еще не отрывая глаз от Дэвида, – вы не можете мне сказать, где моя дочь.
– С Ниной и миссис Лойб. Они поехали в город за покупками и собирались в кино, если погода не изменится.
– Прекрасно. – Она подошла к Борису и мистеру Штамму, который все еще держал чемоданы. – Обед в два. Скажите своим друзьям, что мы будем рады, если они присоединятся к нам.
– Вы очень добры. Но я не думаю, что они голодны… Я приготовила кофе и сэндвичи, когда они приехали.
– В молодости всегда хочется есть. Впрочем, вам, похоже, не придется передавать им приглашение. Девушка, похоже, в самом деле спит, что же касается молодых людей, голову даю на отсечение – они слышали каждое слово.
Она стремительно поднялась наверх, муж последовал за ней. Борис нерешительно стоял у лестницы.
– Идем со мной, Борис. Я хочу посмотреть, сколько знаний удалось вложить в твою умную голову.
Дверь спальни наверху закрылась, и я вернулась в гостиную. Рода спала. Дэвид сидел на ковре и беззвучно смеялся, но Мартину было не до смеха.
– Черт возьми, – прошептал он. – Как ты это выдерживаешь?
Я пожала плечами:
– Пошли, покажу вам озеро.
Они поднялись и вышли за мной на лужайку. Шел мелкий дождь.
– Она что, всегда такая? – спросил Мартин.
Я и дальше намерена была делать вид, что мне все нипочем, но тут вмешался Дэвид:
– Вся беда в том, что у тебя нет чувства юмора, Мартин.
– Да? – спокойно осведомилась я. – Тогда, боюсь, у меня тоже. Что тут смешного?
Он с деланным смирением развел руками:
– Смешного ничего. Просто она мне нравится.
– Ты знаешь, что я ее на дух не переношу, поэтому она тебе нравится.
– Озеро бесподобное, – заметил Дэвид. – Если бы еще дождь прекратился.
– Что в ней может нравиться? Просто танк какой-то, – сказал Мартин.
– Я знала, что ты меня поддержишь, – ответила я.
– Скажи лучше, что ты ревнуешь, – поддразнил меня Дэвид, – потому что я ей приглянулся.
– Не говори ерунды, – сердито ответила я, словно не понимая, что он шутит. – Просто она стояла ближе к тебе, но это еще ничего не значит. Неизвестно, кого она имела в виду.
Он вздохнул:
– Плечом к плечу они стояли насмерть. Что же мне, бедному, делать против вас двоих? Придется звать на помощь Роду.
– И позови! – не задумываясь, выпалила я. – Развлеки девочку, в самом деле, свози в ночной клуб. Только не забудь прикупить пижонский костюмчик. Они это любят.
Выпалив это, я вспомнила про Мартина и покраснела от стыда за свою глупость. Дэвид присвистнул и сердито спросил:
– Что с тобой, Руфи? Ты же вроде не дурочка, думай, что говоришь.
– Прости, Мартин. Я не хотела тебя обидеть. Случайно ляпнула, бывает.
– Между прочим, ее отец социолог, а мать учительница, – сказал Мартин, не глядя на меня. – Она могла получить стипендию в Радклиффе,[4] но решила остаться в Нью-Йорке с друзьями. Уже год проучилась в Сити.[5] Причем я ее ни разу не видел. Представляешь? Это самая умная девушка из всех, с которыми я был знаком.
– И к тому же соня, каких поискать, – добавил Дэвид, переводя тем самым огонь на себя.
– И ты туда же, – взорвался брат. – И зачем человеку мозги, если он ведет себя как…
– Ну вот, – сказала я Дэвиду, – не хватало еще одной глупости.
– Опять вместе, – сказал Дэвид. – У вас отлично получается – вдвоем на одного. Орать на меня и перекладывать с больной головы на здоровую. Ну ладно, мне не привыкать. Смотрите-ка, дождь кончился.
Действительно, тучи сместились к краю озера и в разрывах облаков просвечивало голубое небо.
– А солнца все-таки нет, – заметила я.
– Не знаю, как вы, а я намерен искупаться. Прямо сейчас. Мы вошли в дом. Я поднялась наверх, чтобы надеть купальник, а они отправились переодеваться в ванную на первом этаже. Дверь в спальню Штаммов все еще была закрыта. Когда я спустилась, Рода спала, а Мартин с Дэвидом ждали меня на улице. Через час, переплыв озеро наперегонки туда и обратно, мы вернулись. (Мартин победил, я и Дэвид достигли берега одновременно, несколькими минутами позже.) Дрожа от холода, мы ворвались в кухню. Рода сидела у стола и отвечала на вопросы миссис Штамм, готовившей еду.
– А вот и наша спортивная команда, – заметила та, когда мы вошли. – Как вода?
– Дивная. Миссис Штамм, позвольте представить вам моего брата Мартина и нашего друга Дэвида Ландау.
– Вы не нуждаетесь в представлениях, Мартин, – сказала она, улыбаясь Дэвиду. – Я узнала бы вас в любой толпе; вы удивительно похожи на сестру.
– Нет же, вот мой брат, миссис Штамм, – сказала я, обнимая за плечи Мартина, который стоял рядом со мной, мокрый и дрожащий.
На секунду она оторопела. Потом неуверенно рассмеялась. И вдруг покраснела! Я не поверила своим глазам: из-за какой-то мелкой промашки, к тому же вполне объяснимой, от ее непробиваемости не осталось и следа.
– Многие ошибаются, не вы первая, – заметил Дэвид, положив конец моему злорадному торжеству.
