Потом, разглядев выражение его лица, испугалась, хотя и меньше, чем можно было ожидать, и сразу остановилась как вкопанная.
– Я знаю, что нужно будет вернуться, – проговорила она серьезно, – и я справлюсь с этим. Все хорошо. Мне больше не страшно быть там. – Конечно, ведь она сможет думать о нем. – Я вернусь в пансион и пробуду там столько, сколько вы скажете. Я ни словечком ни о чем не обмолвлюсь, и я не выдам себя ничем. Конечно, я не хочу, чтобы меня уволили, и я не хочу рассердить миссис Басс. И, уж конечно, я понимаю, что когда она вернется, мы больше не сможем быть вместе так, как сейчас! – Пройдет время, и миссис Магвайр уедет снова. Летом – в Нэант, а может, еще съездит в Бостон. – Я все стерплю до тех пор, пока буду вас каждый день видеть на фабрике. – Видеть его, слышать его голос. Обходиться без этого она больше не сможет. Одно лишь такое предположение уже вызывает в ней чувство отчаяния. Необязательно быть с ним наедине, как сейчас, но видеть его лицо и слышать прекрасный, неподражаемый голос необходимо. – Я готова. Уйду, как только вы скажете.
Он успокаивался по мере того, как она говорила. Когда замолчала, подошел и поцеловал.
– Сначала поужинаем, а потом я, наверно, доеду с тобой до Эйкра. Я хочу, чтобы ты увидела Эйкр. Оттуда до Молли недалеко – ты спокойно дойдешь пешком.
Темнело. Чтобы ужинать в тепле, они сидели возле плиты. Магвайр снова пил пиво, но больше не предлагал ей глотнуть. Сам же, выпивая, не менялся и говорил, говорил, как и прежде, без остановки. Одна история тянула за собой другую, но Эммелина часто не понимала, как они связаны друг с другом. Встав, он прошел в кладовку, не обнаружил того, что искал, ругнулся себе под нос и добавил, что миссис Магвайр до такой степени занята духовными делами, что как-то не успевает приучить слуг к порядку. Миссис Магвайр – замечательно умная женщина. Не хуже его могла бы управлять фабрикой. То, что в дни ее юности еще не было женских колледжей, до сих пор глубоко огорчает ее, и поэтому, когда несколько лет назад в Маунт-Холиоке открылась женская семинария, к чувству радости, которое она, естественно, испытывала, примешивалась и боль. Он тогда постарался уговорить ее поступить туда, но она заявила, что это глупо: старухе не место среди молоденьких. А он считает, что глупым был этот довод. Женщина не старуха в тридцать один год, а именно столько ей тогда было. Сам он предполагает жить до ста и в общем не видит, что, собственно, может этому помешать (тут он рассмеялся), если, конечно, не будет лезть в драки. Однажды он видел сон, о котором еще никогда не рассказывал… хотя нет, рассказал как-то Айвори, словно шутя, а она сразу сказала, что это дикие глупости. И тогда он не стал уже говорить, как это для него важно. Для него это больше чем просто сон, а суть его в том, чтобы когда-нибудь, когда дети вырастут и будут уже жить самостоятельно, продать здесь дом и отправиться вместе с Айвори в путешествие: постараться как можно дальше пробраться на Запад. Он прошел бы тогда по Миссури, как Льюис и Кларк. Она слышала про таких? Нет? Впрочем, неважно. А потом, может, пробился бы еще дальше. Потому что хоть он и путешествовал немало, но видел только Атлантический океан и мечтает попасть на Тихий. От моряков он слышал, что цвет воды в нем совсем другой, чем в Атлантике. А ей хотелось бы повидать Тихий океан? Если Айвори вдруг не захочет поехать, он взял бы с собою ее. Но к этому времени, что говорить, она давно будет замужем и с детьми. (Не выйду я замуж, – ответила бы она, спроси он ее об этом, – я буду ждать вас. Я буду ждать сколько угодно!)
– Ну как можно слушать все это с серьезным видом! – воскликнул он вдруг. Вот ведь в чем разница между маленькой глупенькой Эммелиной и рассудительной женщиной, подобной его жене. Айвори понимает, когда он начинает городить чушь. Правда, что иногда она называет чушью…
Вот, например, однажды ему захотелось поехать на Юг. Раз в жизни захотелось вдруг оказаться там, где круглый год тепло, собственными глазами увидеть, как растет хлопок.
Глядя, как выгружают тюки из вагонов, он часто думал о тех местах, откуда их привезли: об Алабаме, о Миссисипи… Когда он заговаривает о южных штатах, Айвори сразу же вспоминает об ужасах рабства. Он, как и она, противник рабства, но, честное слово, на Юге ведь есть кое-что и другое… Рабы. Иногда и он – так сказать, свободный человек – бредет под снегом, чтобы работать от зари до зари, и говорит себе, что, пожалуй, ему не лучше, чем рабам, что гнут спину и не имеют даже рубашки, чтобы прикрыться, но вечером могут хотя бы прыгнуть в приятную свежую воду и плавать в свое удовольствие. Ведь там, на Юге, есть столько мест, где купаются и в январе.
Знает она об этом?
Нет-нет, он, конечно, не прав. Айвори рассказывала, что рабы так не живут. В Айвори очень силен протест против всякой несправедливости, и она просто не может наслаждаться радостями жизни, зная, что рядом есть люди, лишенные их. Айвори ходит в Американское общество по борьбе с рабством, созданное в Бостоне мистером Гаррисоном. Если бы это зависело от нее, их бостонский дом стал бы перевалочной станцией в новой «Подпольной дороге». И то, что мистер Стоун категорически не разрешает использовать его как приют для беглых рабов, хотя почти круглый год там живут только слуги, вызывает в семье, то есть между Айвори и отцом, серьезнейшие разногласия. Мистер Стоун не видит ничего дурного в рабстве, можно сказать, даже… Он, в общем, незлой человек, нет, но он придерживается собственных воззрений на этот счет.
Все янки такие. Им просто непонятны рассуждения о гуманности, если речь идет об англосаксах. Он знал только одного, не подпадавшего под это правило, – Джейкоба Басса, имевшего возможность стать одним из заправил Лоуэлла, но выбравшего скромную жизнь. Конечно, это не объясняет, почему Джейкоб решил жениться на этой ведьме, которую уж точно сожгли б на костре, живи она двумя веками раньше. Бедный Джейкоб. Он, Стивен Магвайр, скучает по Джейкобу больше, чем по отцу. И к сведению Эммелины, именно благодаря Джейкобу, а вовсе не благодаря женитьбе, он, Стивен, перестал быть проклятой ирландской скотиной (прошу прощения за слово) и получил приличное место на фабрике. Никто другой его не продвинул бы, как бы он хорошо ни работал.
Благодаря дружбе со Стивеном Джейкоб встретился, а потом, один Бог знает зачем, женился на Молли Слэттери. И ведь он, Стивен, ничего не сделал, чтобы расстроить свадьбу, хотя кое-что знал за кузиной… он мог бы сказать Эммелине… но нет… не скажет… не должен… а мог бы рассказать то, о чем во всем Лоуэлле, кроме него и его матери, никто и не подозревает. У Молли Слэттери в Дублине был незаконный ребенок, и, мало того, она попыталась… а впрочем, ладно, хватит о Молли, достаточно… (И в самом деле этого было более чем достаточно для Эммелины, совершенно не имевшей времени разобраться, о чем идет речь.) Узнай Джейкоб Басс про это, он ни секунды не думал бы больше о Молли… Но Стивен промолчал. Не хотел он зла Молли, как и любому другому. А Молли отблагодарила тем, что землю рыла, пытаясь не допустить его свадьбы с Айвори Стоун. Рассказывала о прошлом, что только могла, валила в кучу и ложь, и правду. А потом даже отправилась к самому Элайе Стоуну предупредить об опасности, грозившей дочке.
К счастью, манеры и внешность Молли вызвали результат, обратный желаемому, и отцу Айвори в первый раз пришло в голову, не слишком ли он суров был к Стивену. Кроме того, ее акцент был еще посильнее акцента Стивена, а мистер Стоун замыкал слух даже и для умнейших речей, если их подавали с ирландским выговором. Нередко какие-то предложения Стивена принимали месяцы, а то и годы спустя после того, как он их делал, потому только, что Стоун слышал, как какой-нибудь чистокровный янки рекомендовал то же самое. А Молли еще и относилась к тому типу женщин, от которых мистер Стоун шарахался, всегда уверенно называя истеричками и, пожалуй, опаснейшей ветвью рода человеческого. Таким особам вход в его дом был раз навсегда заказан. И все же Джейкоб любил жену так сильно, как только можно любить, а Джейкоб был самый чудесный…
В 1824 году Стивен и Джейкоб спустились по Мерримаку на плотах – от Нашуа до Лоуэлла. Сплавляли лес для водяных колес корпорации «Саммер». Джейкоб однажды уже проделал этот путь и рассказывал Стивену о своем путешествии, а он, Стивен, до того воодушевился, что Джейкоб решил в точности повторить экспедицию, хотя в этот раз ему было не нужно самому отбирать древесину: Стивен справился бы и один. Тот спуск на плоту по реке был единственным приключением, которое превзошло все возможные ожидания. Каждый миг был или волнующим, или прекрасным… Теперь, когда от Нашуа идет железная дорога, Эммелине трудно даже представить себе… Хотя вообще-то кой для кого эта дорога – очень сомнительное благодеяние. Коммивояжеры и прочие ездят теперь в Нью-Гемпшир не останавливаясь, чтобы поесть и накормить лошадей, и в результате за один прошлый год вдоль тракта разорилось чуть ли не полдюжины отелей. К примеру, знает ли Эммелина красивый дом на Мерримак-стрит, недалеко от угла улицы Кэбот? Он опустел с тех пор, как… Но произнесение названий лоуэллских улиц напомнило ему, что пора уже идти.
