— Они говорили, что теперь театр в большей мере должен жить впечатлениями, чем словами и называли мусором помпезные исторические периоды ременисценции и красоты стиля в написании постановок! — Что оставляют они в душе зрителя, — констатировал мистер Бороу, — кроме малоосновательного предположения, что автор является человеком великой учености!
— И ведь он прав, миссис Скарлетт! В самом деле, прав! Они говорили, что ныне искусству нужны проповедники, заглядывающие в самое сердце зрителя, а играть нужно не для того, чтобы покрасоваться перед публикой, распуская ей напоказ пышный павлиний хвост, а ради блага ближнего своего. И как передают из рук в руки сокровище, так должны и слова драматургов в лице актеров передавать людям то, что природа вложила им в душу!
— Какие высокие слова! Согласитесь, мистер Грейни?
— Да, Джулия, я думаю, что он прав. И если все театралы будут придерживаться такого же мнения, в этом виде искусства и впрямь произойдет революционный перелом в скором времени.
— А как они раскритиковали Созерна, миссис Скарлетт, ну прямо в пух и прах! И высказали мнение, что все его спектакли уже давно себя изжили и их следует утилизировать. Они рассказывали мне о новых, современных течениях в театральной среде, и Вы знаете, это действительно очень интересно! Ах, как жаль, что у нас в Америке не существует такой серьезной театральной школы, как во Франции и мы всегда плетемся в этом вопросе позади них. — Сетовала Джулия.
Напрасно она переживала, что будет скучать на предстоящих балах, — подумала Скарлетт, слушая возбужденную болтовню девушки. — С таким темпераментом и жаждой общения ее оттуда и за уши не вытянешь!
Им пришлось довольно долго выбираться из толпы карет, оккупировавших все подъездные пути к Гильмор-Гарден и тоже старающихся поскорее выехать оттуда. И сколько не пытался кучер Кевина проскользнуть хоть в какую-то образовавшуюся брешь, ее тут же занимали крупы чьих-нибудь лошадей, или пятящиеся задки карет. Но вот, наконец, движение понемногу рассеялось и у них появилась возможность пробраться вперед, а спустя некоторое время выехать на широкую дорогу одиннадцатой авеню.
До дома Полтнеров и Левингстонов, которые находились на одной улице и располагались один напротив другого, было около получаса езды, и Скарлетт, убаюкиваемая монотонным стуком колес и несмолкаемой трескотней Джулии, прикрыла глаза и слегка приклонила голову к спинке сидения. У нее было только одно желание, — поскорей добраться до дома и прямо с порога сбросить тесные бальные туфли, в которых нестерпимо гудели ноги. Она только сейчас поняла, как устала за эту ночь, да и было от чего, ведь ей не пришлось пропустить ни одного танца!
Едва пробивавшийся сквозь небольшие оконца кареты свет ночных газовых фонарей, стоящих вдоль дороги, то и дело отбрасывал свои блеклые тени на лица сидящих в карете, и тут же исчезал, снова погружаясь в кромешную тьму. Скарлетт уже почти совсем задремала и вдруг в какой-то момент ощутила над своим виском горячее дыхание Кевина, а потом нежное прикосновение его губ к своей щеке.
Она слегка встрепенулась и напряглась, но Кевин тут же предусмотрительно взял ее за руку.
— Простите меня, но я не в силах от этого удержаться. — Чуть слышно прошептал он, склонившись к самому ее уху и тут же снова стал нежно целовать ей затылок, волосы, шею.
Скарлетт не шевелилась, лихорадочно оценивая происходящее. Она не могла воспротивиться действиям Кевина, ни словом, ни жестом, чтобы не привлечь внимания сидящей рядом с ней Джулии. Сделай она это и Джулия тут же стала бы невольной свидетельницей того, как женатый мужчина позволяет себе заниматься такими непотребными вещами с чужой женой. И ей не хотелось также обидеть Кевина своим возмущением и втоптать в грязь те чувства, которые им сейчас владели. Ведь он делал это не потому, что подобно Дрожечку, беспардонно позволял себе всякие непристойные вольности по отношению к ней, и тем самым, заведомо оскорблял, а только лишь потому, что не в силах был от этого удержаться, и она не могла не считаться с его чувствами!
С другой стороны, она сидела и позволяла постороннему мужчине целовать себя, так, как ему вздумается! Да еще прикрывала его перед своей подругой, предоставляя ему, тем самым, полную свободу действий, из которой он мог заключить, что она поощряет его поступки. А вот это, ей уже абсолютно не импонировало! Одним словом, Скарлетт была в полной растерянности, не зная, как следует поступить, и поэтому, ничего не предпринимая, так и доехала до дома.
Слава богу, что карета остановилась сначала у дома Полтнеров, — с облегчением подумала она, и любезно расцеловалась с Джулией, а потом поспешно подала руку Кевину, который, упредив ее, первым вышел из кареты и помог спуститься с подножки.
— Простите меня, Скарлетт, и прощайте, — нежно сказал он ей возле самой калитки и поцеловал руку.
Она не видела его глаз в темноте, но думала, что они были полны печали, уж слишком грустно звучал его голос.
— Как знать, возможно судьба и сведет нас еще когда-нибудь, а если нет, то я и за это ей благодарен!
— Прощайте, Кевин! — Скарлетт, открыв калитку, скрылась в ночи.
Она лежала и долго думала о том, что случилось. Теперь, когда все было позади и Скарлетт не мучили вопросы, касающиеся приличий допустимых или недопустимых норм поведения, в голову ей приходили совершенно другие мысли. Ей захотелось понять, как сама она относилась ко всему происходящему. Ее целовал мужчина и он не был ей неприятен, что должна была чувствовать она, если б, к примеру, находилась не в карете, рядом с Джулией, а где-нибудь в укромном спокойном месте вдвоем с Кевином? Интересно, захотелось бы ей после этих поцелуев пойти дальше? Она представила, как Кевин, охваченный желанием, начинает ее раздевать, касаясь своими губами ее губ, шеи, груди, как он ласкает ее, призывая к близости… и не почувствовала ничего! Ни один мускул не дрогнул в ее теле и она не обнаружила никакого влечения. Нет, Кевин не смог бы вызвать у нее желания и овладеть ею! Только Ретту теперь это было под силу, и Скарлетт, со слезами на глазах снова вспомнила их последнюю ночь!
ГЛАВА 43
Итак, спустя пять дней, как раз перед началом больного сезона в Нью-Йорке, Клаус сообщил Скарлетт, что их миссия здесь окончена и они могут отправляться домой. Вечером супруги Полтнер устроили своим гостям прощальный ужин и на следующий день Скарлетт с Клаусом, сопровождаемые новой командой работников, отправились в Атланту.
Скарлетт с приятной грустью и сожалением покидала Нью-Йорк, от которого она никак не ожидала такой широкой милости и мысли ее всю дорогу витали в приятных воспоминаниях. Прощай Нью-Йорк! Прощайте новые друзья! Спасибо судьбе за то, что она одарила ее таким подарком!
По дороге они с Клаусом обсуждали план дальнейших действий. В первый день по приезде они решили разместить своих работников в гостиничном номере Клауса на ночлег, так как поезд прибывал в Атланту только к семи часам вечера, а на следующий день с самого утра Клаус должен был в первую очередь заняться обустройством людей.
— Я, миссис Скарлетт, состою в хороших отношениях с хозяином гостиницы и думаю, что мне это удастся сделать быстро. А как только мы решим вопрос с проживанием людей, то сразу же отправимся на фабрику, ведь Билли Янсон возможно уже получил первую партию оборудования и мы с Гербертом потихоньку начнем его налаживать.
Они с Присси подъехали к дому в наемном экипаже, когда сумерки уже начали сгущаться и Скарлетт еще издалека увидела в окне гостиной удивленное личико Эллы с приплюснутым к стеклу носом. Она торопливо вышла из кареты и приветливо помахала дочке рукой. Девочка улыбнулась ей в ответ и тотчас же отойдя от окна, направилась встречать к парадной двери.
