далматских щенков, которых недавно принесла его любимая сука. Вообще-то Скарлетт совсем не интересовали далматские щенки, но этот господин, Алекс Хейзинг, был довольно странным, а вместе с тем и самым платежеспособным ее клиентом, имеющим три мануфактурных магазина. Он питал сильную слабость к своей собаке, а теперь и к ее приплоду и почему-то думал, что все окружающие должны непременно испытывать нечто подобное. Он мог часами рассказывать каждому мало-мальски знакомому человеку о своей привязанности к любимому животному и настоятельно рекомендовал заехать к нему в гости посмотреть щенков. И вот, когда у Скарлетт выдалась свободная минута, она решила удовлетворить просьбу Алекса Хейзинга и заехать к нему на часок, чтоб не обидеть его своим пренебрежением и не поплатиться за это, чего доброго, потерей клиента. Однако одним часом дело не обошлось. У сына Хейзинга был день рождения и вся семья сидела за праздничным столом, отмечая это торжество. Слегка подвыпивший гостеприимный хозяин усадил Скарлетт за стол, невзирая на возражения с ее стороны и ей пришлось в этот вечер разделить семейную трапезу Хейзингов.
Когда Скарлетт, уже около одиннадцати вечера вошла в дом, из гостиной в прихожую падал тусклый, едва мерцающий свет газового светильника. Как странно, — подумала она, в доме к этому времени обычно все уже лежали в постелях. Наверное кто-то из детей забыл погасить свет, а слугам до этого и дела нет, и не приди она так поздно, свет горел бы всю ночь. Эмили совсем от рук отбилась, — подумала Скарлетт, — пора бы ей задать хорошую трепку.
Она вошла в гостиную и увидела Фердинанда, сидящего в кресле, который был чем-то озабочен и специально дожидался ее, чтобы поговорить.
— Миссис Скарлетт, мне кажется, Элла заболела, да нет, я в этом уверен и весь вечер дожидаюсь Вас.
— Заболела? Что с ней? А где Эмили?
— Эмили уложила ее в постель и ушла, да она возможно ничего и не заметила. Но я, миссис Скарлетт, находился с девочкой сегодня весь день и сразу обратил внимание на то, что она была как никогда вялой и капризной. Ближе к вечеру она пожаловалась мне на головную боль и я велел ей прилечь здесь на диване, а перед сном, когда мы с ней прощались, лоб ее показался мне горячим. Я, миссис Скарлетт, конечно ничего не смыслю в детских болезнях, хотя сам перенес их немало, но с Эллой явно что-то не так. Вот я и подумал, что мне непременно надо дождаться Вас и сообщить об этом, Вы уж сами зайдите к ней и посмотрите как она там.
— Спасибо, Фердинанд, я сейчас к ней поднимусь, а ты иди спать.
Опасения Фердинанда не были напрасны, у Эллы начинался жар, и Скарлетт обнаружила это сразу же, как только дотронулась до ее пылающего лба. Ей пришлось разбудить дочь и заставить ее выпить какое-то противовоспалительное лекарство, оставшееся в аптечке после Керрин. Потом она спустилась вниз и разбудила Эмили, приказав ей сидеть около девочки всю ночь и в случае чего придти за ней.
Накопившаяся усталость и выпитое у Хейзингов вино сделали свое дело. Скарлетт уснула сразу же, как только приложила голову к подушке. А в три часа ночи Эмили осторожно потрясла ее за рукав ночной сорочки и сказала что Элле совсем худо. Девочку колотила дрожь от того, что температура была слишком высокой и даже судороги начинали охватывать все ее тело. Скарлетт, испугавшись, приказала Эмили срочно разбудить Порка, а когда верный слуга явился на ее зов, велела ему заложить карету и немедленно съездить за доктором Ланкастером, пообещав ему двойной гонорар за ночной вызов.
Доктор Ланкастер не заставил себя ждать и прибыл вместе с Порком уже через полчаса. Осмотрев девочку, он поставил ей предварительный диагноз.
— Очень похоже на корь, миссис Скарлетт, — сказал он, убирая в саквояж свои медицинские принадлежности, — и хоть я почти уверен в этом, Вам все же следует завтра в первой половине дня тщательно за ней понаблюдать, а главное, через каждые полчаса измерять температуру. А сейчас я выпишу рецепт, чтобы Вы с самого утра купили ей лекарство. Их будет два, — микстура и порошок. Часы приема того и другого я укажу в рецепте.
Остаток ночи Скарлетт провела у постели Эллы, а наутро, совершенно разбитая, пришла в неописуемое расстройство, от того, что теперь из-за болезни дочери ей придется просидеть дома невесть сколько. Ах, какая досада, а ведь у нее сегодня должны состояться две важных встречи с новыми закупщиками товара, которых она караулила уже несколько дней подряд и только вчера, наконец, ей удалось их застать. И это были хорошие клиенты. Ах, как жаль их упускать, разве что послать на эту встречу своих непутевых юнцов, да какой от этого прок, они не смогут ни договориться толком, ни назначить хорошую цену за материю.
Во время завтрака, который ей не лез в горло, Скарлетт была очень раздосадована и замкнута. Она сквозь зубы отвечала на вопросы Фердинанда, который расспрашивал ее о состоянии Эллы, а Уэйд и вовсе не задавал ей никаких вопросов, прекрасно зная, когда у мамы такое настроение, к ней лучше совсем не обращаться и не навлекать на себя ее гнев. Фердинанд же, напротив, пытался разрядить обстановку, объясняя удрученное состояние своей хозяйки болезнью девочки.
— Ну, же, миссис Батлер, не надо так расстраиваться, она сильная девочка и быстро поправится. Корь бывает у всех детей и не стоит это принимать так близко к сердцу.
Сначала Скарлетт почувствовала, как в ней закипает раздражение от неуместного сочувствия Фердинанда. — Тоже мне утешитель выискался! — подумала она, и ей захотелось немедленно закрыть ему рот каким-нибудь резким замечанием, а потом, взглянув на его, по взрослому озабоченное лицо, но такое еще детское, ей стало смешно и она смягчилась.
— Я знаю, что такое корь, Фердинанд, и знаю, что все дети ее переносят, но расстраиваюсь я вовсе не из-за этого, а из-за того, что болезнь Эллы теперь нарушит все мои планы.
Фердинанд обнадеживающе посмотрел на нее.
— Я, конечно, не смогу посидеть с Эллой вместо Вас, миссис Батлер, по крайней мере, до тех пор, пока болезнь ее не перейдет в более легкую стадию, но может я смогу помочь Вам в делах?
— В делах? — Скарлетт удивленно на него взглянула. Как самоуверен этот мальчик! Это ж надо, предлагать ей такое! Ну что может знать Фердинанд о ее делах!
— А что, я часто выполнял поручения отца, миссис Батлер, — сказал юноша, глядя на недоверчивое лицо Скарлетт, — и надо сказать, что у меня это неплохо получалось. Он ведь также как и Вы занимается бизнесом.
Скарлетт еще раз посмотрела на Фердинанда, и в ее глазах засветилась надежда. А почему бы и нет?! — подумала она. Почему бы ей, в самом деле, не послать Фердинанда вместо себя на встречу с клиентами?! По крайней мере, он намного смышленее этих ее лоботрясов, да и старше их года на четыре. Он ответственный, собранный, старательный, наконец, — экономный! Ей же ей, надо попробовать! Да и потом, какая разница если она упустит клиентов совсем не явившись на встречу, или отправит туда Фердинанда. Пусть хоть уж ничего не сделает, зато извинится перед ними от ее имени, и перенесет встречу на следующую неделю.
После завтрака Скарлетт посвятила Фердинанда в свои дела. Она рассказала ему с кем и когда нужно встретиться, как предложить товар, и главное, на какую сумму сговориться, если все-таки удастся заинтересовать покупателей в сделке.
— Начните торговаться с восьмидесяти центов, но ниже шестидесяти опускаться уже не имеет смысла, — наставляла она своего заместителя, — и не забудьте объяснить мое отсутствие и вежливо за это извиниться.
— Хорошо, хорошо, миссис Батлер, я буду сама учтивость!
— И вот еще что, Фердинанд, если все же Вам удастся заключить с ними сделку, во что я, правда, верю с трудом, скажите, что все документы мы будем оформлять в конторе Генри Гамильтона в Атланте и не забудьте договориться о следующей встрече. Ну вот кажется и все, а теперь поспешите, до встречи осталось совсем мало времени.
Фердинанд уже стоял на пороге, а Скарлетт все еще прокручивала в голове, все ли она успела ему рассказать.
— Ах, да, Фердинанд, бывает еще и так, что клиенты желают прокатиться на фабрику, чтобы наглядно убедиться в качестве производства продукции, так Вы уж не отказывайте им в этой просьбе, пусть Пол отвезет Вас туда. А по приезде отыщите моего управляющего Герберта и пусть он сам поводит их по цехам.
