предаваться любви. А ей так хотелось продлить счастье, которое она испытала прошлым вечером и этой ночью. Но она понимала, что любые попытки переиграть сложившуюся ситуацию будут позорны, улыбнулась и пошла, не оглядываясь. После этого почти все женщины дали сигналы расставания своим любовникам. А принц внимательно смотрел на реакцию юношей: кто-то повесил голову, Тикотон, наоборот, лихо ее задрал и стал подкручивать бороденку: мне и не нужно было! И лишь Калгашттуркон отдал теплый поцелуй и улыбнулся. Его принц твердо решил похвалить, когда женщин не будет. А женщина Линтиронта, наоборот, на глазах у всех его жарко поцеловала, и он довольно пригладил усы, подарив ей колье.
— Вообще-то говоря, сигналы расставания даются один на один, — сказал принц. — Но вы еще не имели опыта и не поняли бы их. А сейчас на плац, сегодня тренируемся в том, как держать железный строй. Я попросил отца выпустить против нас воинов и всадников.
Дружина царевича с шуточками пошла получать очередные синяки. Никому не хотелось отставать от других и выглядеть слабаком или трусом. У Тлирангогашта вдруг шевельнулась мысль: 'А ведь я готовлю противников своему родному народу!' Но, подумав на следующем уровне, он решил: 'Эти люди показали желание и умение учиться. Они все равно научились бы у нас. Но многое достижимо лишь для тех, кто учится с самого чрева матери. А что соперники скоро станут сильнее, это не даст моему родному народу расслабляться и вырождаться.'
Когда принц увидел, что конники, предоставленные для военных упражнений, прибыли на лучших лошадях и в лучшей броне, он велел им пересесть на самых захудалых обозных кляч и надеть то, что не жалко, забрав у слуг. Они с недовольством отправились выполнять приказ. а тем временем принц, проведя военную гимнастику с друзьями и отработав несколько перестроений защитного строя, велел им вдруг как есть нагими взять щиты и деревянные мечи и отбивать атаку равного количества воинов в доспехах. Еще одно новшество шокировало всех. Глядевшего на тренировку младшего князя Риккитаку из Аникара он попросил повелительным тоном быть судьей и требовать от тех, которые бы в реальном бою получили рану, несовместимую с дальнейшей битвой, покинуть поле боя.
С шуточками закованные в железо пехотинцы двинулись на строй нагих друзей, но неожиданно судья одного за другим вывел их из боя. Оказалось, что порядок бьет лучшее оружие. А затем принц велел друзьям одеться, вооружиться полностью, но учебным оружием, и на сей раз отбить атаку втрое превосходящих сил, правда, выстроив своих спиной к скалам, чтобы трудно было обойти с флангов. Когда и это удалось, он разрешил передышку.
А затем было обучение построению с копьями и встрече конной атаки. Выяснилось, что южане практически не умели встречать конников ежом копий. А когда они немного этому обучились, всадники на клячах понесли большие потери синяками людей и покалеченными клячами.
— Сегодня так хорошо у вас получилось лишь потому, что ваши противники не воспринимали вас серьезно. Старки бы вас разделали под орех.
И тут Линтиронт упал ниц и попросил разрешения сказать от имени всех:
— Царевич, гоняй нас как можно сильнее! Сегодня мы все поняли, что значит ваша военная выучка и каким потом она достается.
— А я убедился еще раз, что вы — настоящие мужчины и можете мне быть хорошими друзьями, — с улыбкой ответил царевич.
У старков полагалось бы немедленно пойти выпить с друзьями, но, с трудом укладывая в голове то, что рассказали вчера вечером (и принц был уверен, что лишь малую часть), он понял. что даже разрешить друзьям не падать ниц было бы рановато. Но вот поднять каждого из них и поцеловать — как раз вовремя.
И вдруг принц осознал, что, пока он это проделывал, все смотрели не на него. Обернувшись, он обнаружил сзади своего приемного отца, который с довольным видом поглаживал бороду. Тлирангогашт упал ему в ноги, но Ашинатогл сразу его подхватил и поцеловал.
— Сын мой, я доволен тем, как ты занимаешься с друзьями. Я доволен и твоим поведением вчера вечером: не любой мог бы оторваться от такой женщины ради скучной учебы, — и царь оглядел 'друзей царевича', которые слушали эту его речь. — Сегодня после обеда я повелеваю тебе занять равных тебе князей-союзников. С тобой вместе будет твой двоюродный брат Лассор.
— Вам, друзья, я повелеваю устроить пирушку с женщинами и продолжить во время нее военную тренировку. Учитесь не расстраиваться после поражений, а искать путь для их превращения в победу, — сказал принц, показав глазами на Калгашттуркона, которому его возлюбленная промывала рану и поцелуями снимала кровь с лица. А ведь еще утром она дала ему знак расставания, но благородное поведение, смелость в бою и рана возлюбленного растопили ее сердце.
Пирушка с князьями оказалась крайне скучной. Почти не зная Древнего языка, разговаривая лишь через переводчика, они в основном развлекались тем, что хвастали своими военными подвигами, в которых большей частью перечислялись снесенные вражеские головы и запытанные насмерть пленные. Это все сдабривалось громадными количествами крепкого вина (водку и чачу восточные горцы не пили). Лассор тоже откровенно скучал, беседуя на Древнем с тем, кто еще позавчера был его братом. Но это была работа властителя и приходилось улыбаться, выслушивая кошмарные и скучные истории о 'подвигах' князей, при этом все время следить, чтобы служанки подливали им вина вовремя.
Вдруг в шатер ворвалась растрепанная Астарсса в полуразорванном платье и с синяком под глазом. Оказывается, Чанильтосинд, с которым она решила пофлиртовать с расстройства, попытался взять ее силой. Тлирангогашт вышел, решительно направился к шатру Чанильтосинда и громовым голосом объявил. что тот ему больше не друг. В легком подпитии у него вдруг получилось сказать это по-агашски. Астарсса в восхищении обняла и поцеловала принца, надеясь на продолжение любви. Может быть, так оно и случилось бы, но тут принца вызвали в шатер царей. Он попросил Астарссу пока что пройти в его шатер (в виде редкого исключения на старкском, не желая. чтобы это слышали слишком много ушей) и отправился к царям.
Разговор с царями оказался недолгим и несколько неожиданным. Оказывается, Ашинатогл с восторгом отозвался о Древней женщине, на что Атар заявил, что они в подметки не годятся старкским. Ашинатогл резонно возразил, что Атар никогда не спал с настоящей Древней, а Атар сказал то же самое про агашца и старкских женщин, добавив, что художницы, за исключением Высокородных, великому царю несколько не по рангу, но краткая интрижка с ними простительна. И в итоге два царя заключили пари, а рассуживать придется в некотором смысле Тлирангогашту как третейскому судье. Ашинатогл сообщил ему, что он свою служанку-Древнюю Элионгау дает ему на ночь с тем, чтобы он по свежим впечатлениям сравнил ее и старкскую художницу. На ехидное замечание Атара, что Ашинатогл боится поухаживать за свободной женщиной, Ашинатогл взревел, что он и небесных танцовщиц не побоится, и попросил принца прислать к ним для развлечения пением и танцами художницу Астарссу.
Астарсса уже ухитрилась скрыть под умело наложенным сценическим гримом следы злосчастного конфликта, когда принц вернулся в свой шатер и разочарованно сказал ей, что ее оба царя зовут попеть им и потанцевать перед ними. При этом Тлирангогашт не скрыл, что царь Агаша собирается за ней поухаживать. Такая перспектива повеселила художницу, но заодно у нее взыграло честолюбие: ведь одинаково почетно будет и соблазниться, и отказать царю. Она собралась и пошла к царям, вспоминая в уме свой широкий репертуар песен на Древнем Языке.
А в шатер принца привели Элионгау, которая сразу же разделась и стала соблазнять принца. По сравнению со старкскими женщинами, это моментально произвело на него впечатление машины для наслаждений. Осталось оценить качество этого механизма, на это была еще вся ночь. Поэтому принц вернулся к князьям, которые уже были пьяны почти что в стельку. Текоттет хвастался, что ночью к нему в шатер пришла старкская дама, которая прекрасно говорит по-агашски, и даже назвал ее имя: Кутиосса. Это была одна из лангиштских княжен, выданных замуж за шурьев царя. Тлирангогашт и Лассор согласно сделали замечание князю, что у старков не принято хвастаться такими победами, и попросили его в дальнейшем соблюдать это правило. У Тлирангогашта возник неприятный осадок: видимо, свободу, предоставлявшуюся старкским женщинам, агашки восприняли как вседозволенность… Но закончить эту мысль и продумать следствия он не смог, надо было продолжать упаивать князей. Из намеков царей стало ясно, что они очень желают, чтобы князья сегодня тоже допились до почти бесчувствия и не вздумали поинтересоваться итогами разговора царей.
