да спасется. Но, когда степняки подскакали к реке, там тоже загорелись греческие огни, а гарнизон крепости уже перешел реку и поджидал прорвавшихся с копьями с другой стороны брода. Железная фаланга уже не бежала, она спокойно шла, готовясь раздавить попавших в ловушку степняков.
Из фаланги выдвинулся чуть вперед ужасный Крис Колорин. Он легко сбросил с коня одного батыра и сломал ему хребет. Затем столь же страшно разделался еще с тремя. И тораканы почти все полностью пали духом и побросали оружие.
Крис в этой битве получил вторую золотую пластину и дворянское достоинство. Он теперь формально имел право на свой шатер, но в войске колонистов такой привилегией не было принято пользоваться. А вот Крису пришлось. Все единодушно отказались ночевать с ним под одной крышей.
Пленных было в два раза больше, чем старков. Поэтому обошлись с ними жестко. Всех раздели донага, а поскольку степняки плохо ходят пешком, тем более нагими и босыми, это было почти гарантией от побега. Ноги всем связали. Затем разобрались, кто из батыров из других племен. Их отвели в сторону, вернули штаны и объявили, что они будут отпущены после выкупа: один золотой, один баран и один добрый конь за трех батыров. Отпустить просто так было бы некоторым позором для степных удальцов, а сейчас они сочли решение очень благородным и справедливым: плата была практически символической. Между собой они начали в шутку пререкаться, кто из них оценен в коня, а кто в барана. А затем, после того, как их покормили мясом и налили им понемногу водки, батыры, попросив из захваченных вещей пару сазов, неожиданно начали импровизировать песни, воспевая свою и старков храбрость в битве и восхваляя воинственных и честных противников, проиграть которым не стыдно.
Одного из батыров отпустили к тораканам собирать выкуп, дав ему хромающего, но в остальном нормального, коня. По обычаям степняков, если воины воевали за другое племя, выкупить должны были те, кому они помогали. Потом воин и его родичи возмещали выкуп.
Далее, от основной массы воинов отделили почтенных беков и нойонов. К ним подошел царь и сказал, что трое из них будут отправлены собирать выкуп. Беки после перепалки назвали троих счастливчиков. Царь показал на повозку, запряженную волами, стоявшую на другом берегу реки:
— Поедете на ней.
— Но это позор. Мужчины ездят на конях.
— Вы и не будете мужчинами. А чтобы не тянули с выкупом, скажите своим, что через шесть дней со всеми остальными пленными будет проделано то же, чтобы они не мечтали сбежать на родину вместо честного выкупа. Торга не будет. Цена за каждого пленного: добрый конь со всей сбруей и пять золотых.
Цена была приемлемая, хотя всех поразила разница в подходе к чужакам и к тораканам. Вроде бы надо было лучше обходиться с соседями, а тут высказывали всяческое почтение дальним и пренебрежение и жестокость по отношению к ближним.
Беков подвели к арбе, кастрировали, обработали рану и погрузили на арбу. Тораканы завыли от страха. Они поняли, что, если их сородичи протянут, с ними сделают то же самое.
А у царя, несмотря на блестящую победу, на душе было тревожно. Во время битвы прискакал (вернее, дополз, если рассчитать время) гонец от Ликарина. Барон-таки вылез вперед и пошел брать то, что удержать будет тяжеловато. А отдавать обратно — сейчас, на первых порах, когда необходимо создать у всех образ непобедимых воинов и жестких политиков, просто недопустимо.
Женщины наблюдали битву из крепости на берегу реки. Зрелище было страшное. По рассказам все казалось гораздо более красивым. А здесь… Сначала лошади с выпущенными кишками, в конце дикие крики заживо горящих степняков. Да, учебный бой выглядит намного красивее.
Но все равно главным чувством была гордость. Их мужчины оказались лучше тех, кто считал себя прирожденными воинами, и не просто получше, а неизмеримо сильнее. Подскакав к женщинам, царь закричал:
— Менее сотни убитых и смертельно раненых граждан! А этих мы раздавили! Теперь они долго полезть не смогут! Почти никто не ушел!
Воины, отходящие от азарта жестокой и тяжелейшей битвы, поздравляли друг друга. Они смотрели на крепость и женщины почувствовали, что ждут теперь их поздравлений и поцелуев.
В общем, все оказалось не так красиво и романтично, как представлялось по романам, песням и поэмам. Сражение было выиграно в первую очередь организацией и пСтом. Смелость людей была лишь основанием для всего этого. Без первых двух компонент смелые воины славно погибли бы, затоптанные численно превосходящими, и на самом деле тоже смелыми и умелыми в бою степняками. А сейчас смелость завлекла степняков в гибельную западню, где их боевые навыки оказались бесполезны.
На следующее утро женщины отправились обратно, подальше от обгоревших трупов, лагеря пленных и прочих 'прелестей'. Конечно же, каждая из них вознаградила одного из героев битвы. По мере того, как они удалялись от лагеря, неприятные впечатления сглаживались, и оставались воспоминания о смелых и сильных людях, которые шли на верную смерть с улыбкой, а еще лучше, своим искусством повергали сильных врагов, сами оставаясь живыми. Теперь уже виделись картины, как громадные степные богатыри валятся перед невысокими ловкими старками, как батыры-добровольцы поют песни, славя смелость и благородство своих победителей, как пару часов назад безжалостно дравшийся и многократно смотревший в лицо смерти воин галантно и ласково ухаживает за красавицей, которая просто не может перед ним устоять, — и как во время ночи любви сильные воины неожиданно припадали к груди женщины и начинали плакать от страшного напряжения, которое разрядилось неистовой страстью, и от того, что только теперь перед глазами смельчака встали все ужасы и опасности, пережитые в бою. Вот так и создаются песни, романы и легенды о войне…
Вернувшись в Арканг, Ириньисса увидела прекрасное зрелище. Объединенная эскадра под ярким солнцем, движимая попутным ветром, шла на запад высаживаться в тылу Ссарацастра. И вдруг ей вспомнился в последний момент струсивший Ол, грусть заволокла ее глаза и она запела:
Далекий возлюбленный
Я не знаю, мой милый, где ты.
Я теперь на краю земли.
Над горами встают рассветы,
И идут по волнам корабли.
На жемчужный песок упали
Капли горькой морской воды.
И в душе, как живые, вдруг встали
Незабвенной любви следы.
Наяву мы расстаться решили,
Но приходим друг другу во сне,
Парусов корабельных крылья
Принесите любовь ко мне
На суровом, на диком юге,
Даже солнце на север идет.
Донеси, мое солнышко, другу,
Как душа моя ждет и поет.
Здесь мужчины сильны и суровы,
Их объятья и дружба крепка.
Крепче стали их честь и их слово,
Твердо держит оружье рука.
Наяву мы расстаться решили,
Но приходим друг другу во сне,
