вас с остальными, в том числе и брачные, теперь недействительны. Ее бывший муж был принят как зять в вашу семью и вместе с вами участвовал в наглом обмане. Члены суда, справедливо ли мое решение? — припечатал Тор.
Крестьянские наделы строжайше ограничивались законами и столь же строго защищались и законами, и обычаями, и религией. Крестьянин, в нормальной ситуации, обязан был обрабатывать свой участок силами своей семьи. Работа на участке рабов и слуг категорически запрещалась, поскольку труд крестьянина считался одним из самых почетных. Поэтому крестьянин не мог купить второй участок либо разделить свой. Границы надела, однажды установленные, оставались неизменными на века. Все делалось для того, чтобы участок передавался по наследству внутри одной семьи. Такой порядок охранял землю от хищнического хозяйствования по принципу 'apre nous le deluge (после нас хоть потоп)'.
Никто не мог согнать крестьянина с земли, кроме случаев демонстративного неисполнения им своих обязанностей либо тяжкого преступления. Но и тогда решение не мог принять хозяин единолично. Требовался приговор суда, в котором должны были быть представлены крестьяне.
Если семья временно испытывала недостаток рабочих рук, она не имела права прибегать к помощи наемников. Нужно было или принять в семью зятя или приемного сына, или же попросить друга помочь, деля с ним плоды участка в соответствии с вкладом. Обычно 'другом' в таком случае оказывался богатый сосед-крестьянин. Но он был под бдительным присмотром соседей, поскольку, обвинив его в нерадении на чужом участке и получив подтверждение у священника и сюзерена, они имели право разграбить имущество потенциального кулака. Так что хоть замаскированная аренда и была, все делалось для того, чтобы и в этом случае земле вреда не наносилась. В итоге закон убывающего плодородия заменился законом возрастающего плодородия: чем дольше обрабатывался участок, тем выше был с него урожай. В нашем мире такое было лишь в Японии, где тоже была система мелких неотъемлемых крестьянских наделов.
Тор, наказав крестьянина за вопиющее нарушение имперских законов и наглый обман, не отнял у его семьи надел. То, что он оставался у дочери Ира и передавался ее мужу, делало действия Тора полностью легитимными. Конечно, в конкретном единичном случае он мог бы и полностью поработить семью, но именно в данном конкретном, не повторяя подобных действий, так что новые обманщики уже чувствовали бы себя защищенными.
Даже крестьяне, поскребя в затылке, подтвердили справедливость приговора. Остальные крестьяне моментально заплатили налоги, да и количество просьб о помощи резко уменьшилось. А Триссу вместе с участком и всем хозяйством согласился взять один из крестьян, пришедших с Тором.
Эсса тоже занималась обустройством хозяйства. Она привела в порядок некоторые из помещений главного замка, взяла на службу многих из бывших слуг барона, в том числе и бывшего законника барона Исса Ирригина. Законник быстро объяснил ей, что крестьяне барона принадлежат не лично ему, а баронству и тем самым теперь они — крестьяне Тора. Он посоветовал взять у баронессы документ, что она ознакомлена с положением закона и не возражает, объяснив заодно, что, если она будет возражать, можно просто собрать сеньериальный суд и вдобавок ко всему забрать оставшееся личное имущество. Эсса посетила баронессу, жившую вместе с незамужней младшей дочерью и отосланной мужем после падения барона старшей в доме одного из управляющих, дружелюбно поговорила с ней, убедилась в ее прекрасном знании этикета и умении поддерживать светскую беседу по законам высшего общества и предложила переехать в замок на правах гостьи новой хозяйки. Она намекнула, что ей будет честь учиться у столь изящной дамы хорошим манерам, а дочери сумеют найти себе лучших из мужей, соответствующих их новому положению в обществе. Баронесса, подумав, согласилась.
Тор, после троекратных уговоров жены, с почтением преподнес баронессе Улассе документ, в котором она подтверждала, что не имеет никаких претензий по поводу крестьян и благодарна Владетелю Тору Кристрорсу, что он благородно оставил ей и ее дочерям честь, их личное имущество и рабов, на что он имел право по праву завоевателя. Баронесса со вздохом подписала, понимая, что альтернативой является лишиться имущества и хотя бы символически на некоторое время оказаться вместе с дочерьми наложницами победителя. Младшая дочь баронессы была этим несколько разочарована. Она показывала Тору, что не прочь стать его наложницей, а в дальнейшем младшей женой. Но Тор вежливо намекнул ей, чтобы она искала другой объект для очарования, а он поможет ей с приданым. Эсса предвидела именно такой исход ухаживаний и с ехидством наблюдала за процессом, не вмешиваясь в него. Старшая же дочь спикировала на капитана Тустарлонга, который с удовольствием затащил ее в свою постель (ведь месяц назад он и не смел думать о любовнице такого происхождения!) Через месяц они поженились, вознагражденные десятком крестьянских дворов.
Брат Барс, внимательно приглядывавшийся к Тору, в некоторый момент застал его один на один и пригласил в часовню помолиться. Там он после молитвы произнес:
— Брат Тор! Ты получил колоссальные духовные силы, но совершенно не умеешь ими пользоваться. Я бы смиренно настоятельно советовал тебе, брат, как можно скорее направиться в ближний Великий Монастырь Ломо и полгода учиться там духовной борьбе, а также совершенствоваться в вере.
— Брат Барс! Спасибо за отличный совет, но сейчас я не могу бросить дом и лен.
— Очень жаль, что тебя, брат, так увлекли мирские дела. Плохо контролируемая сила может помочь и дьявольским замыслам тоже. Так что я просил бы тебя, брат, еще раз хорошенько подумать.
— Конечно же, подумаю, брат! — с облегчением ответил Тор.
В тот момент, когда Мастер со своим маленьким отрядом грабил логово грабителей, в Зоор вернулся с сейма король, сопровождаемый еще двумя кораблями эскорта, на которых прибыли по сотне отборных воинов из всех королевств и отряды некоторых княжеств. Как только отплыли от Имперского Острова, король явился к своим женам, объявил им, что они отныне не являются его женами, поскольку Совет королей дал ему санкцию на развод, опасаясь, что эти женщины сведут своего господина и мужа в могилу. Он велел сорвать с них королевские одеяния и приковать в трюме с гребцами. Дознаватели получили от них признания, что они изменяли мужу и что умышляли убить его. Канцлер, еще ничего не зная, явился в порт встречать короля. С корабля, как и полагалось, сначала сошла охрана, состоявшая, чтобы подчеркнуть торжественность момента, из семидесяти иностранных воинов (по десяти от каждого из королевств Империи и десяти из личной охраны Императора), которая сразу же схватила канцлера. Король, сойдя на берег, объявил, что тайным судом Совета Королей под председательством Императора канцлер за узурпацию власти и за покушения на жизнь сюзерена приговорен к смерти, а участь его семьи дано право решать королю. Канцлера обезглавили прямо в порту, и отряды иностранных воинов отправились по домам членов его семьи.
Тем временем наскоро собранный суд приговорил бывших королев к распятию, но король, ввиду того, что они некоторое время делили с ним ложе, милостиво заменил казнь на обезглавливание. Сыновья от бывших королев были признаны незаконными и было постановлено, ввиду их младенчества, отдать их на усыновление в другие королевства в семьи баронов. Тем самым Клингор оказался вторым по очереди наследником престола, а на самом деле первым, поскольку первый наследник был старый и бездетный принц Ансир. Как только приволакивали очередных мужчин из семьи канцлера, суд сразу же приговаривал их к смерти через обезглавливание. Король помиловал лишь младшего брата канцлера, которому уже было больше семидесяти лет и который, как запасной наследник, никогда не лез в политику (впрочем, его имущество тоже было конфисковано, но почтенному старцу выделили имение, чтобы он мог достойно кончить свои дни). Все женщины старше семи и моложе сорока лет были проданы в рабство, точно так же поступили с мальчиками от семи до четырнадцати лет. Дети, не достигшие указанного возраста, должны были быть отданы на усыновление в семьи незнатных дворян из других королевств. Женщинам старше сорока лет было выделено одно небольшое имение на всех. Тем самым из рода канцлера остались лишь две девушки-правнучки, отданные в школу гетер, но над ними король власти не имел. Все остальное имущество канцлера и членов его семьи было конфисковано, и король радовался пополнению казны.
Так за один день сменилась власть в королевстве.
На следующий день король созвал Совет Королевства и направил вождям рокоша, а также всем мятежным провинциям и городам послание, в котором объявлял полное прощение за рокош и за деяния в ходе военных действий, обещал справедливое и беспристрастное расследование всех дел, связанных с тем, что толкнуло на участие в мятеже, и возникших в ходе рокоша. Он приглашал делегатов от мятежных провинций и мятежных знатных персон занять места в Совете Королевства, который должен обсудить
