Адель слушала с ужасом на лице. До нее доходили какие-то слухи, но она даже не могла представить себе такого. Все это так не вязалось с образом преданной и доброй служанки… Но потом все стало на свои места: ручной хищник своих не ест, солдат своих не убивает.
Принцу мешало все это время лишь одно: необходимость быть государственным мужем и полководцем. Сидя на курульном кресле на народных собраниях или заседаниях Сената, он думал только о том, как бы быстрее это покончить и вернуться к своей ненаглядной и непорочной невесте. Поэтому он утверждал все, что рекомендовали ему отцы-сенаторы, а те не могли нахвалиться таким консулом. После завершения гражданских и военных обязанностей Крангор немедленно направлялся в дом невесты. Та встречала его у дверей, они целовались и шли трапезничать. И хозяева, и гости не могли налюбоваться, как эти двое не сводят друг с друга глаз. Об их любви линьинские художники уже стали слагать песни. Даже линьинские гетеры поместили в свою часовню рядом с фреской Любвеобильной портреты принца и его невесты, как символ глубокой и чистой любви. И только некоторые старые сенаторы иногда ворчали:
— Не может быть все так хорошо! Ну не может быть! Надо ждать чего-то очень плохого.
— Когда я раньше читал о такой глубокой и чистой любви, я думал, что авторы очень сильно приукрашивают. А теперь, моя радость, я думаю, что они в этом ничего не понимали. То, что я чувствую, намного красивее и сильнее всех описаний, — сказал как-то принц во время очередного свидания.
— Я тоже много читала и слушала песен о любви к герою-освободителю. Я думала, что до такого мне не дотянуться. А теперь я чувствую, что все описания и все песни ничто по сравнению с нашей любовью, — ответила Адель.
— Я уже чувствую, что наши линии судьбы сошлись вплоть до самой смерти, — прошептал принц.
— И я тоже, — с поцелуем шепнула Адель.
— Я мечтаю о том времени, когда ты родишь мне трех богатырей-сыновей и мы будем, как герои песни о Габриэли, смотреть с башни на наш цветущий город, на моря и поля вокруг него.
— Я молюсь о том же, — улыбнулась Адель.
Правда, когда приходилось вершить суд либо патрулировать земли Линьи, принц собирался: неприлично судье или полководцу выглядеть растяпой. Когда король уже вернулся в Зоор, принц во время одного из патрульных объездов начал уже мечтать о невесте, поскольку все было в порядке, но вдруг увидел, что к нему конвоируют связанного дворянина на коне. Принц-консул спросил:
— Кого поймали?
— Посланца короля к Мастеру Тору. У него письмо с личной королевской печатью и он все время грозил нам страшным гневом короля. Мы поняли, что письмо важное, и доставили письмо и гонца тебе, консул.
— Давайте сюда письмо! Я сам посмотрю, что там, — приказал принц.
Прочитав письмо, он вдруг бешено расхохотался.
— Как я счастлив, что у меня такая прекрасная и добродетельная невеста! А письмо совсем не вредно! Знаете что, развяжите всадника… Да, рыцарь, назовись, чтобы я знал, кого приму как гостя, — милостиво обратился к гонцу принц.
— Кин Астриконг.
— Так вот, рыцарь Астриконг. Я тебя сегодня не отпущу дальше. Мы тебя угостим пиром. Если ты пожелаешь, пир устроим у наших гетер. А утром ты получишь кошель золота в компенсацию неприятностей и повезешь письмо по назначению.
— Отдайте мне письмо и я двинусь дальше!
Принц передал письмо своим людям, даже не потрудившись запечатать вновь, и велел:
— Письмо отдадите утром вместе с деньгами. А сейчас последите, чтобы гость был напоен, накормлен и уложен спать самым лучшим образом.
После этого он повернулся и направился к своей ненаглядной невесте. Правда, некоторые старики- сенаторы после этого эпизода скрипели:
— Наш консул совсем мальчишка. Надо было, если уж вскрывать письмо, то в секретной комнате и восстановить печать. Или просто уничтожить его вместе со всадником. А сейчас король может почувствовать себя оскорбленным.
До свадьбы Адель и принц немного не дотерпели. Она прибежала к матери после очередного свидания с принцем и возбужденно-растерянно заговорила:
— Мама, когда принц стучится в мои ворота, они сами открываются и хотят впустить его во внутренний двор!
— Ты его еще не впускала?
— Нет, он туда только заглядывал.
— Я поговорю с отцом, что можно сделать. А что говорит Ирлин?
— Она ответила мне, что теперь уже следующий шаг — впустить его. И что мы оба уже полностью подготовлены друг для друга.
Отец нашел в обычаях, что без нарушения святости и торжественности государственного брака допустимо отдать девственность победителю и освободителю, лишь бы не забеременеть до свадьбы, и последнюю неделю влюбленные уже наслаждались в объятиях друг друга. В результате к свадьбе принц подошел в состоянии полностью очарованного и навсегда плененного своей верной невестой. Он и Ариньисса решили сразу же после венчания дать друг другу торжественную линьинскую клятву верности, и заучивали ее сложную и красивую формулу на древнем языке. Текст клятвы был разным для мужчины и для женщины. Принц, заучивая текст, понял, как политик, что, хотя он выглядит весьма категоричным, но оставляет несколько лазеек.
А текст клятвы Ариньиссы был достаточно кратким и ясным.
'Я клянусь сохранять верность своему мужу до самой своей или его смерти, пока солнце не почернеет, луна не сдвинется с места или стена города не упадет.'
Ариньисса видела здесь всего одно исключение: как и полагалось по преданиям города, в случае смертельной опасности для города можно было пожертвовать женской честью на его благо. Ирлин же сразу вспомнила, что в момент сильной страсти солнце кажется черным, а луна сдвигается с места. Говорить это своей молодой госпоже она не стала.
Словом:
Город старинный
Принца сумел привязать
Чистой девицей.
Править не сможет
Тот, кто любовью пленен.
Глава 21… Sed lex
На следующее утро после написания писем у Тора и Эссы родился сын, которого назвали Линс — так на Древнем языке произносился основной знак имени Колинстринна. Днем Тор принял присягу Владетеля Колинстринны и формально вступил во владение своими землями. Прибывшие дворяне принесли ему вассальную клятву. Действительно, пара дворянских семейств были уничтожены, и Тор пока что взял на себя опеку над их крестьянами и имениями. Затем во двор замка вынесли Эссу с Линсом на руках, которую сопровождал Лир, она принесла присягу Владетельницы, а Тор представил всем наследника и запасного наследника. Пир в день рождения ребенка не полагалось проводить, поэтому подождали три дня до очищения. На четвертый день и вечер состоялся пир, одновременно торжественный и прощальный. Наутро войско принца Клингора покинуло Колинстринну.
