будут пажами, на праздники я буду отпускать их домой. Словом, бездельничать никому не удастся.
Ропот затих. Железная рука явственно сжималась на горле. Спокойной и беззаботной жизни пришел конец. Впрочем, ей пришел конец еще раньше, но сохранялась иллюзия, что после беспорядков все вернется на круги своя. А Тор закончил.
— Я надеюсь, что мы совместными усилиями водворим в нашем лене добрые старые порядки. Все, кто добросовестно выполняет обязанности вассала, будут под моей защитой и на них будут распространяться мои привилегии.
А Эсса объявила дамам, что отныне все девочки будут учиться изящным искусствам, литературе, этикету, музыке и танцам.
— Нужно сделать так, чтобы девочки из наших мест были бы завидными и добродетельными невестами даже без приданого. И вам не придется тратиться на приданое, и они будут счастливы с хорошими мужьями. И еще. Всякое бывает, но вы — светские дамы, а не шлюхи. Я не говорю — гетеры, потому что гетеры вас презирают. Не возмущайтесь! Правда глаза колет, но она лучше сладкой лжи, которая их залепляет. Я могу изредка простить внезапно вспыхнувшую страсть, но всегда помните, что вы — жены своих мужей. Мы здесь будем жить по обычаям доброй старины, как говорил мой муж и повелитель.
Дамы как будто уксуса напились. Обычное их времяпровождение — флирт разной степени тяжести — вдруг оказывалось резко ограничено требованиями приличий. Они недовольно шушукались, что все это несовременно, что зачем оглядываться на старину, но возражать было нечего.
Право (вернее, обязанность) первой ночи оказалось не столь страшным. Девушка была скромной и чистенькой, и даже миловидной. Деревня произвела на Тора благоприятное впечатление. Она занимала маленькую и бедную долинку в горах. В нее вела всего одна тропа, по которой с трудом мог проехать всадник. От маленьких банд жители деревни отбивались под руководством своего дворянина, перекрыв самое узкое место тропы и расстреливая бандюг сверху из арбалетов. Когда же деревню посетил Горный Козел, все заранее укрылись в горах и оставили его отряду гору жратвы и выпивки на центральной площади. Козел расхохотался, понимая, что если бы жители оборонялись, он бы положил пол-отряда, и оставил записку:
'Если бы вы, деревенщины, еще штук пять баб оставили, я бы вам золота в награду дал бы, так вы меня повеселили. А сейчас просто не буду вашу деревню жечь и разорять. Все равно ничего отсюда хорошего не вытащишь.'
Так что деревня была целенькая, а Тору удалось обойтись минимальными затратами психической энергии. Вначале он, вместо того, чтобы сразу заняться в постели делом, заставил девушку помолиться как следует вместе с ним, а затем думал только о том, как бы сделать хорошее дитя, и сумел почти не загрязниться. Правда, честно говоря, девушка-то была довольно чистая душевно и очень наивная. Ей было так хорошо, что она спросила Тора под утро: 'Это всегда мне так хорошо с мужем будет?' Тор не выдержал и сказал ложь во спасение: 'Конечно, пока ты будешь добродетельной и скромной.' Единственно, что удивило Тора, что вроде бы он почувствовал какую-то тень наслаждения от соития. Ведь это должно было начисто выгореть, откуда же такое ощущение опять взялось?
В мастерской дела тоже налаживались. Заказы шли потоком, правда, не высшего класса. Штат был полностью укомплектован, подмастерья и ученики бежали в оазис довольства к знаменитейшему мастеру, и можно было отобрать лучших. Укомплектовал свою мастерскую и Линноган, который на самом деле руководил созданием оружия среднего класса в обоих мастерских.
Эсса преподнесла мужу еще один сюрприз. Оказывается, она аккуратно фиксировала все даяния Владетеля крестьянам и дворянам, и теперь у Тора был список тех, кто получал помощь, и возможность в дальнейшем отследить, будут ли они благодарны. Семейство Сустарирса было вычеркнуто из списка зеленой тушью. Зеленым обычно наносилось рабское клеймо.
Но Тору вполне хватало головной боли с комплектом для короля и с новым сплавом, который пришел ему на ум во время озарения. Никак не удавалось подобрать технологию его изготовления. Да и сырья было мало. Тор уже начал подумывать, что рядом с их двумя оружейными мастерскими надо бы завести еще и дом рудознатца. Но за рудознатцем надо было ехать в большой город. Правда, Тор чувствовал, что без поездки в Зоор он не обойдется. Оставалось лишь дождаться, когда принц, который медленно шел в распоряжение короля, приблизится вплотную и можно будет формально расторгнуть вассальную присягу по всем правилам чести.
Словом:
Если властитель
Зло выжигает огнем
В гневе ужасном,
Это спасенье
Для всех невинных людей.
Глава 22. Паутина власти
Обещанные официалами Имперского Суда вознаграждения все никак не прибывали, Видимо, утверждение их натолкнулось на бюрократические препоны. А в один из весенних дней Тор пережил тройной шок. Ему доставили письмо из Зоора с королевской печатью.
Первый шок был в том, что письмо доставили во вскрытом виде. Отряд принца Крангора перехватил гонца и потребовал письмо для ознакомления, какие там секретные дела у Тора с королем. Более того, принц-консул Крангор, ознакомившись с письмом, публично расхохотавшись и заявив, что оно вреда не причинит, отдал его своим людям в открытом виде, и, возвращая письмо гонцу, они тоже его прочитали.
Второй был в том, что в момент прихода письма Тор в очередной раз патрулировал свои владения, и письмо получила Эсса. Поскольку оно было вскрыто, она прочитала его и вручила Тору с таким торжествующе-сочувствующим видом, что Тору заранее стало не по себе.
А третий шок заключался в самом тексте письма.
'Мой единственный муж по тантре Тор!
Его величество король Старквайи Красгор, величайший в роде Энгуэу, прислал Императору и мне вестника, что он узаконивает ребенка, растущего в моем чреве от его семени. В связи с этим он ходатайствовал перед Императором о разрешении на брак со мной. Император дал разрешение, и мне не осталось другого выхода, как стать первой королевой Старквайи. Поэтому я возвращаю тебе твою клятву.
Память о тебе останется для меня неповторимым воспоминанием. Наш духовный взлет связал нас навечно, но твоя жена и сын вытащили нас с самого края того света, а в этом телесном мире наши пути навсегда разошлись. Мне вспоминается куплет из песни нашего незабвенного Клина Эстайора:
Все то, что было, безвозвратно,
Следы смываются волной,
Все вновь прилично, аккуратно,
И только в сердце новый слой.
А чашу мы испили до дна.
Твоя супруга по тантре и твоя королева Толтисса.
Это письмо я написала с ведома и с одобрения моего мужа и государя.'
Внизу стояла собственноручная приписка короля:
'Тор, ты всегда будешь желанным гостем для нас. Король Красгор.'
