все, что нужно, и приду к тебе.' Справив сорок дней после его кончины, она сказала всем:
— Надо было бы мне дожить еще до годовщины, но сил уже нет ждать. Завтра зовите монаха, отправлюсь вслед за самим!
И на следующий день она так же тихо и благостно преставилась. Перед смертью она улыбнулась, и монах сказал:
— Муж ждет ее, и она его увидела. Их души уйдут вдаль к лучшей участи вместе.
Такая кончина запала в душу Урсу и его мечтой стало уйти из жизни столь же достойно после того, как с честью ее прожил. Ему даже стало сниться, как он умирает, окруженный большой семьей и друзьями- соседями. Когда мальчик проговорился об этом монаху, тот наложил на него епитимью и строго отчитал:
— Сейчас ты должен думать о жизни, а не о смерти. А если уж вдруг придется встретить ее. встречай достойно! И не обязательно умирать в постели, как Кор и Аркинисса. Главное: умирать с честью и с молитвой. Так что думай о жизни и не допускай мыслей, которые могут искривить линию судьбы, она у тебя и так непростая.
После смерти прадеда и прабабки Урс частенько вспоминал их рассказы о своем предке-монахе, его стихи и песни. Но, конечно же, постепенно все забывалось.
Пока все складывалось счастливо в жизни Урса. Он жил в состоятельной и любящей семье, взаимоотношения внутри которой были не идеальными, но вполне нормальными. Он получил неплохое для крестьянина образование и совершенно не подозревал, что линия судьбы может его навсегда увести из своей деревни и со своего надела.
Однажды зимой года синей щуки домой пришел подвыпивший отец вместе с соседом Куном.
— А ну-ка, иди сюда, мой бычок! — подозвал отец. — Мы тут выпили с Куном вместе и решили, что пора тебе невесту подыскать. Как ты насчет соседочки?
Дочь соседа Лурунисса была маленькая светловолосая смешливая девчонка, которую совершенно не портили веснушки и вздернутый носик. Урс имел право отказаться, и по законам чести должен был отказаться, если она ему не нравится, несмотря на то, что по тем же законам сосед должен был отругать его и побить, а отец выпороть. Но после этого никто не имел права вспоминать об отказе, а если кто напоминал, на него ополчались обе семьи сразу да и остальные соседи за неприличное поведение.
— Да вы что! Я сам выбрал бы ее! — обрадовался Урс.
— Ну очень рад, что тебе угодил! — расхохотался сосед. — Садись теперь, выпей с нами! Ты уже жених, тебе можно немного. И радуйся, что три поколения наши дворы не роднились.
И Урс уселся пить домашнее сухое вино. Влили в него действительно 'немного': всего кувшин.
Сосед был намного беднее Ликаринов, но в крестьянской среде из-за невозможности объединить наделы богатство невесты всегда стояло у нормальных людей на последнем месте, чуть ниже красоты, а на первых добронравие, здоровье и трудолюбие.
На следующий вечер Урс с трепетом подошел к своей невесте, а та расхохоталась, схватила его за руку и потащила потанцевать с подружками. По дороге домой они целовались. Словом, Урс влюбился.
В восемнадцать лет Урс ушел на военную службу для войны с северными варварами. Обязательного призыва не было, но в случае, когда король бросал военный клич, граждане должны были выставить одного ополченца с четырех дворов. Три других двора помогали ополченцу снарядиться в поход. Урс пошел бы и сам, но его послали граждане трех соседних деревень, бросив жребий среди младших из достигших возраста военной службы. А вот дядя его отца Хинг сам вызвался, хотя и возраст его уже приближался к шестидесяти годам. Ему хотелось хоть раз ощутить себя полноправным полноценным гражданином. Это сослужило плохую службу Урсу. Его определили помогать деду, которого из почтения к возрасту поставили начальником охранников обоза. Хинг в основном шпынял обозников и ругался со снабженцами, а Урс скучал, шагая рядом с возами и иногда помогая грузить, разгружать и вытаскивать из колдобин.
Так что сражаться ему не пришлось, если не считать полукомического-полутрагического эпизода. После проливного дождя обоз еле-еле дотащился по отвратной дороге до подрядчика. Подрядчик Крун Тукуруй, рыжеволосый, плосколицый, низкого роста, светлокожий, весь в веснушках, явно из степных варваров, вовремя перешедших на сторону королевства и тем самым приобретших гражданство, говорил по-старкски неважно и с ужасающим акцентом, зато прекрасно все понимал, а глаза у него были хитрые- хитрые.
— Дарагой, я вижу, ты очэн устал. Дарога плахая, адни колдоё. ины, — приветливо сказал он Хингу.
Хинг расхохотался от такого искажения слова. Они действительно чертовски устали и все грязные были тоже как черти.
— Скажи лучше: выбоины! — ответил он, смеясь.
— Ну если вас на дарогэ сюда вые. али, то на пути назад аграбят, — уверенно сказал Крун.
Хинг хотел было оскорбиться и вызвать Круна на поединок как обозвавшего его педиком, но Крун, увидев, как обиделся Хинг, сразу предупредил дальнейшее:
— Баня гатова, дарагой! Чача гатова. Шашлык жарицца. Памоешься, выпьем и закусим, лучше тэбэ будэт.
Хинг опять рассмеялся и отправился в жаркую баню, а затем в одной простыне ел шашлык с зеленью и пил огненную чачу. Наутро у него адски болела голова, и он подписал передаточную бирку, почти не считая и не проверяя товары. Крун дал ему немного опохмелиться и вручил с собой большую бутыль лучшей чачи.
— Только в дороге нэ пэйтэ, дарагие! А то вас голымы рукамы вазмут. Чача нэ пратухнэт, выпьетэ кагда приедэтэ.
После такого обозникам, которых тоже как следует напоили, везде чудились засады. И, когда в лесу справа от дороги раздался какой-то шум, все сразу стали стрелять туда из луков и пращей. Но шум удалился: явно это убежал напуганный зверь. Так что можно считать. что две стрелы в 'бою' Урс все-таки выпустил.
А главное похмелье настало по прибытии. Сотник принца Клингора Лис Астарон сразу заметил недостачу провианта. И мешки с мукой, ячменем и рисом были наполнены не до конца. И в мешочках с маком было не по десять фунтов, а примерно по семь. И окорока были меньше указанного веса. И сахар был подмочен. Сотник набросился с кулаками на растерянного Хинга и начал его вовсю ругать, обещая немедленно донести принцу и направить на родину требование конфисковать имущество растратчика, а самого Хинга тем временем отдать под суд. Когда Хинг рассказал свой разговор с подрядчиком, Лис оценил солдатский юмор и долго хохотал, повторяя две шедевральные фразы Круна. Настроение его улучшилось, и он предложил Хингу выбор:
— Или ты идешь под суд, или я тебя сейчас как следует выпорю, чтобы на будущее урок был, а затем выпьем вместе твою чачу, подпишу бирку и забудем обо всем. Недостачу с врагов возьмем. А этого Круна теперь не достанешь: ты же сам подписал, что товары получил полностью и надлежащего качества.
Хинг предпочел быть выпоротым. Добровольно согласиться на такое гражданина не позорило. Лис постарался как следует его отделать, потом полил спину чачей, чтобы раны не воспалились, и пришлось Хингу выпивать стоя и неделю спать на животе.
'Провоевав' чуть меньше года, ратники возвращались домой. Шли в наилучшем расположении духа. Оба они даже пару раз видели самого принца Клингора. Хинг избежал суда и позора и теперь мог смотреть всем полноправным гражданам в глаза, как стоявший в военном строю на настоящей войне. А Урс получил право жениться и теперь оставалось потерпеть всего пару месяцев. Если бы ему довелось участвовать в битве, то он мог бы потребовать свадьбы немедленно, а сейчас придется подождать всех ритуалов.
Словом,
Вне всех событий
Тихо деревня живёт.
Войны обходят,
Земля тучнеет,
Люди довольны судьбой.
