приговор Имперского Суда, пожелав убить уже осужденную и помилованную им рабыню Ангтун. Она приговаривается к посажению на кол. Но Имперский Суд, по милости своей, согласен оставить ей жизнь, если она примет без возражений его решение.
— Приму! — закричала женщина.
— Тогда приступаем к ритуалу.
Палач грубо сорвал с Артассы ее платье. Народ посмотрел на нее. Старки тщательно избавлялись от волос на теле, и обнажаться волосатым телом было позором. А у нее на теле волосы уже три недели не удалялись.
— Только не рама! — в страхе сказала Артасса.
Секретарь проигнорировал эти слова, а люди знали, что распятие, тем более на раме, считается слишком жестоким приговором для Имперского Суда. Секретарь начал читать ужасающую формулу полного деклассирования до самой низшей ступени.
— Ныне ты, Артасса, бывшая дочь рода Энноина, теряешь свой род, дабы он не был опозорен твоим присутствием. Ты теряешь гражданство и все права, кроме права на жизнь и перечисленных ниже. Ты становишься позорной блудницей. Ты теперь позорная рабыня всех и никого. Твое прикосновение оскверняет всех. Монета, которой ты коснулась своими нечистыми руками, должна быть переплавлена. Ты не должна приближаться к храму, алтарю или часовне ближе, чем на двадцать шагов. Ты не должна приближаться без зова к мужчине ближе, чем на пять шагов. Ты не должна приближаться без зова к женщине ближе, чем на десять шагов, а по зову — ближе, чем на шаг. Ты не должна приближаться к детям ближе, чем на десять шагов, и разговаривать с ними. Если ребенок по неразумию своему приблизится к тебе ближе, а ты не могла от него убежать, ты будешь наказана ста плетьми, а ребенок должен пройти большое очищение. Ты не имеешь права прикасаться к деньгам и жилым домам. Ты не можешь иметь имущества, кроме гребня с поломанными зубцами, кошелька и денег, которые мужчины платят тебе за блуд. Крыша над твоей головой может быть лишь крышей сарая или же крышей развалин. Материя либо кожа, прикоснувшаяся к тебе, считается оскверненной. Ее необходимо сжечь или закопать в грязной земле около нужника либо на обочине дороги. Посуда, из которой ты ела или пила, может быть использована лишь для кормления свиней либо для нечистот. Мыться ты можешь лишь в лужах и болотах. Тебе не разрешается пользоваться моющими средствами и сводить волосы. В реку ты можешь заходить лишь для того, чтобы перейти ее вброд. Пить ты можешь лишь из луж, болот и корыт для поения скота, если тебе не подадут либо не продадут воду в другой посуде. В качестве милостыни разрешается подавать тебе лишь грязную воду для питья, лук и чеснок из еды, если кто-то сжалится над тобой. Мужчина должен оплатить твои услуги едой или деньгами. Женщина может давать тебе что-то, кроме установленной милостыни, лишь взяв из твоего кошелька монету в уплату. Если погода очень плохая, ты можешь попросить в уплату либо купить полотнище из старой ткани и старые башмаки. Как только погода улучшится, ты должна их закопать в оскверненной земле. Если ты будешь покорно сносить свое положение и каяться, перед смертью священник может снять с тебя клеймо позорной блудницы. По милосердию своему Высокий Суд дарует тебе право снять с себя клеймо в Южном Великом монастыре в обмен на пожизненное строгое покаяние в одиночной подземной келье. За нарушение этих правил ты подлежишь светскому суду и распятию на раме. А сейчас после того, как ты будешь заклеймена, ты должна немедленно идти на корабль и покинуть имперский Остров.
Женщине распустили волосы, вставили в них поломанный гребень, повесили на левую руку кошелек, куда будут складываться монеты, чтобы при расплате либо покупке не прикасаться к опозоренной, татуировщик на ее животе написал крупные знаки 'Позорная блудница', и она, шатаясь, пошла к порту.
Следующий приговор касался наемного убийцы Ира Лактайрины и заказчика убийства Криса Уларкинга.
— Рассмотрев дело Ира Лактайрины и Криса Уларкинга, Высокий Суд не нашел в их деяниях признаков богомерзости, и поэтому, приговорив их к покаянию, передал их в руки Светского Имперского Суда с просьбой обойтись с ними по возможности милостиво.
Теперь выступил вперед секретарь Светского Суда.
— Рассмотрев дело Ира Лактайрины и Криса Уларкинга, Суд постановил следующее. Бывший член Гильдии Охранников, наемный убийца Ир Лактайрина убил более десяти человек и покушался на убийство особы, приравненной в тот момент к императору. Он приговаривается к распятию на кресте.
Киллера пригвоздили к кресту.
— Бывший делегат Сейма от Старквайи Крис Уларканг заказал убийство особы, приравненной в тот момент к императору, покушался на убийство путем отравления короля Старквайи и тринадцати депутатов Сейма. Он злокозненно пытался свалить свою вину на канцлера Старквайи Чуня Линьсилиньса, который якобы повелел ему убить Тора Кристрорса, и клеветал на короля, который якобы одобрил данное приказание. Я прошу официала Имперского Суда зачитать покаяние канцлера Чуня Линьсилиньса и короля Старквайи, дабы не было недоговоренностей.
— Канцлер пишет: 'Я по неосторожности своей сказал как-то при обвиняемом: 'Неужели нет никого, кто избавил бы нас от этого кузнеца?' Я не хотел смерти Тора Кристрорса, но каюсь, что неосторожными словами вызвал покушение на него. Я утверждаю права Тора Кристрорса на титул владетеля Колинстринны, на баронство Колинстринна и на освобождение от налогов на пять лет, из своих средств заплачу ему тысячу золотых пени, а тысячу золотых пожертвую на храм.' Король пишет: 'Присутствуя при том, как канцлер высказал пожелание избавиться от кузнеца, я сказал, что понимаю чувства канцлера. Поскольку мои слова были восприняты как одобрение, я во искупление невольного греха жертвую сто золотых на храм.'
Среди знати поднялся гомон. Канцлер в своем письме декларировал то, что должен делать король. Король успокаивающе произнес: 'Перед отъездом я царским указом дал право канцлеру решать неотложные вопросы как будто моей властью.' Тор заметил ударение на слово 'царский'. А Император добавил:
— Я пока что не усматриваю в действиях канцлера нарушения главных имперских законов.
Секретарь вновь вышел вперед:
— За отвратительные преступления и за клевету на высокопоставленных особ приговорить упомянутого Уларканга к лишению знатности, гражданства, всех прав и к распятию на раме.
Распятие на раме было самой страшной казнью в Империи. Говорят, что изобрел ее один линьинский мудрец, к которому правитель обратился с вопросом, как казнить самых страшных преступников? Мудрец ответил, что самый жестокий палач — чернь, которой дано право измываться над беспомощной и беззащитной жертвой. При распятии на раме прямого вреда палач не наносил. Осужденного приковывали к раме на короткие цепи в совершенно беспомощной и унизительной позе, так что он даже мог слегка двигать руками и ногами, но он (либо она) не мог ни встать, ни сесть. После чего любой человек мог измываться над казнимым, но запрещалось трогать его или ее больше, чем двумя пальцами. Обычно народ сначала выдирал волосы, а под конец просто разрывал несчастного или несчастную на части. Особенно жестокой делало эту казнь то, что палач регулярно поливал осужденного соленой водой с дезинфицирующими средствами, чтобы раны не воспалились преждевременно, а сердобольным женщинам разрешалось преступника поить и кормить. Иногда осужденные жили на раме до месяца.
Палач подрезал осужденному язык, остановил кровь, промыл и продезинфицировал рану, после чего приковал его к раме. Других разбойников приговорили к разным видам казни или к продаже на галеры. А когда все хотели расходиться, народ потребовал, чтобы знать тоже приняла участие в казни преступника. И пришлось знатным по очереди подходить к распятому и выдирать у него по волосу.
Ангтун держалась за Мастером, поправляя его одежду. Так она проскочила к осужденному, бросилась к нему, захватила двумя пальцами клок волос под мышкой и выдрала его изо всей силы, крикнув: 'Подонок! Ты убивал моего хозяина дважды!'. Затем она вонзила свои пальцы в самое чувствительное место и изо всех сил дернула. Казнимый взвыл. До тех пор он пытался стойко переносить боль. Рабыню схватили охранники, и судьи после краткого совещания произнесли приговор.
— Рабыня Владетеля Колинстринны Тора Кристрорса Ангтун виновна в двух нарушениях. Она пробралась к осужденному не в тот момент, когда к нему допускались люди ее положения. Она прикоснулась к нему дважды, хотя в день разрешается прикасаться лишь один раз. Но, поскольку она сделала это в порыве гнева, стремясь отомстить за своего хозяина, а также потому, что завтра она уезжает
