Но мужчина ее будто не слышал:
— Ты избрана, чтоб нести свет истинного учения в этом мире! — Он вдруг глубоко поклонился и закончил: — Рад тебя приветствовать!
— Вождь завещал никому не кланяться! — возмутилась Маша. Да как же это так — собрат-общевист и бьет ей поклоны?!
— Прости, — смутился мужчина. Он вновь торопливо осмотрелся и сказал, понизив голос: — Тут не место для таких разговоров. Пойдем со мной!
— Куда? — поинтересовалась Маша тоже не без подозрения. Увы, жизнь в этом мире научила ее осторожности, а идти невесть куда неведомо с кем…
— К нашим, — ответил он спокойно. Девушка просияла — она увидит товарищей! — и согласно кивнула. Нет, всё-таки он общевист, и, похоже, настоящий, так что опасаться, скорее всего, нечего… — Зови меня Впередсмотрящий, — еле слышно представился он и снова оглянулся. — Это мой позывной.
Маша подумала, что ведет он себя слишком приметно, слишком часто озирается. Весь как-то сказал, что всякие таинственные жесты и шепот привлекают внимание, а если хочешь оставаться незамеченным, то нужно делать вид, что ты целиком на ладони, со всеми помыслами и чаяниями, тогда никто ничего не заподозрит. Она решила непременно объяснить это попозже своему новому знакомцу, а пока просто последовала за Впередсмотрящим (интересно, как его можно кратко называть: Вперед или Смотр?) по улицам. Ее новый знакомец петлял по городу, уверенно ориентируясь в хитросплетении проулков и перекрестков. Мужчина явно опасался потерять свою драгоценную спутницу, а потому крепко держал ее ладонь, не выпуская, даже когда толпа пыталась их разъединить. Маша уже устала и даже запыхалась (передвигаться в толчее было не так-то просто, сил на это уходило, по ее впечатлениям, не меньше, чем на фабричную смену; к тому же никто и не думал об окружающих, все стремились пройти первыми, не пропускали детей, стариков и женщин, словом, кошмар!). Наконец, Впередсмотрящий остановился перед большим зданием из красного кирпича. Постройка казалась хмурой и неприветливой, большинство окон были закрыты ставнями, а в стены намертво въелась серо-коричневая пыль. Оглянувшись, Маша поняла, что они находятся на окраине, в рабочем квартале — строения здесь сильно отличались от изысканных домов центра города, в них, казалось, отражается, будто в зеркале, бедность и безысходность их обитателей.
«Вот они, недовольные властью! Настоящие пролетарии!» — подумала Маша, пока Впередсмотрящий стучал в дверь. Стук был какой-то странный, будто мужчина подавал условный сигнал. Да так оно, по всей видимости, и было — дверь стремительно распахнулась. Хмурая седовласая женщина смерила их подозрительным взглядом и коротко поинтересовалась:
— Пароль?
— Рабочие всех миров — сплотитесь! — отбарабанил мужчина такой знакомый Маше четвертый Весенний постулат и добавил: — Не держи нас на пороге, опасно, сама знаешь! Еще и пароль спрашиваешь, не узнала, что ль?
Та с серьезным видом произнесла отзыв:
— Кто наши враги и кто наши друзья — вопрос, который имеет в революции первостепенное значение! — И только потом добавила, уже совсем другим тоном: — Так ты с девкой какой-то пришел, отколь я знаю, кто она такая?
— Будет болтать, Надежда! — отрезал Впередсмотрящий недовольно и переступил через порог.
Женщина посторонилась, пропуская гостей. Когда дверь за их спиной закрылась, Маша даже слегка вздрогнула, такое гнетущее чувство вдруг нахлынуло на нее. Но девушка решительно напомнила себе о необходимости материалистического взгляда на мир, который не подразумевал таких глупостей, как предчувствия и заполошные мысли.
Впередсмотрящий провел ее на кухню. Это замызганное помещение не могло быть ничем другим, если судить по очагу и обилию кухонной утвари, что громоздилась на столе и на полках. Маша невольно подумала, что в таком хлеву она бы побрезговала и поросят кормить, не то что людей! Похоже, здешних обитателей не волновали не только удобства, но и элементарная гигиена. Или это маскировка?..
Но долго раздумывать об этом Маше не дали. Впередсмотрящий отодвинул в сторону грязный половичок, под которым обнаружился люк в подпол.
Рывком откинув крышку люка, мужчина взглянул на Машу и сделал приглашающий жест. Но девушка не торопилась следовать его указаниям, она не могла уяснить, зачем им понадобилось спускаться в погреб, где добропорядочные хозяйки хранят соления и запасы на зиму. А что могут хранить там революционеры?! Маше привиделось вдруг, что там штабелями громоздится оружие и сложены трупы расстрелянных врагов, и она почувствовала, как к горлу подступает комок. Впередсмотрящий заметил ее колебания, но видно, неправильно их истолковал: он весело улыбнулся и сказал с гордостью:
— У нас все как положено, настоящее подполье!
Тут до Маши дошло, что он имеет в виду. Но какая причина скрываться непременно в подполе в прямом смысле слова? Маша так и не поняла, было ли это проявлением специфического юмора, или же последователи учения Вождя всерьез решили, что это необходимо!
Девушка покрепче стиснула сумку с Книгой и принялась спускаться по крутым ступенькам… Подвал оказался неожиданно большим, почти с обеденный зал на обычном постоялом дворе. В нем были установлены полтора десятка столов, живо напомнивших Маше парты в школе, только расположены они были полукругом возле трибуны. За ними сидели около десятка мужчин.
Освещался зал масляными лампами, какими в этом мире пользовались исключительно бедняки, поскольку чадили они нещадно, а света давали мало.
«Ученье — свет!» — невольно вспомнилось Маше.
При таком свете попробуй, поучись! Нет на них отдела охраны труда!
Но местным революционерам ничуть не мешали плохая освещенность и дым: они еще и вовсю пыхтели трубками, при этом оживленно обсуждая какую-то животрепещущую тему. В общем гаме толком было ничего не разобрать, до Маши доносились только отдельные отрывки разговора: «Вождь», «руководящая роль», «рабочая масса».
Маша с радостью поняла, что всё-таки попала по адресу. Как же прекрасно было осознавать, что она наконец среди своих, в окружении товарищей!
Но тем, похоже, было не до нее. Спор набирал обороты и в запале революционеры не замечали ничего вокруг. Впередсмотрящий громко окликнул друзей:
— Товарищи, разрешите вам представить Машу, она посланница самого Вождя!
Увы, на него никто не обратил внимания! Именно в этот момент, окончательно исчерпав аргументы, оголтелые революционеры повскакивали со своих мест и принялись мутузить друг друга, превратив собрание в общую свалку. Хорошо еще, Машу и Впередсмотрящего, стоящих чуть в стороне, возле лестницы, не трогали, разбираясь по-товарищески, между собой.
Девушка беспомощно оглянулась на Впередсмотрящего, но тот только пожал плечами и объяснил чуть виновато:
— У нас часто бывают дебаты.
Это — дебаты?! Объяснять суть расхождений можно и нужно без применения грубой силы, иначе такое обсуждение ни к чему хорошему не приведет, уж это-то Маша усвоила твердо. На уроках истории ее учили, что партия должна быть единой, иначе множественность мнений приводит к раздробленности революционных сил, а это сводит на нет единый порыв трудового народа. Как можно призывать трудящихся к революции, объяснять им учение Вождя, если и сам не слишком хорошо его знаешь? Именно поэтому в родном мире Маши постоянно действовали политкружки, регулярно проводились партсобрания и собрания молодых общевистов, да и общими праздниками не пренебрегали. Ведь нужно твердо осознавать, что ты являешься частицей чего-то большего, единого фронта, что весь народ в общем порыве готов подняться ради свержения эксплуататоров! Но сейчас-то что ей делать?
«Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут», — всплыла в голове Маши подсказка, сказанная голосом Книги.
«Надо их разнять и объяснить суть заблуждений!» — решила Маша, достала верную Книгу из сумки и отважно ринулась в гущу сражения.
Впередсмотрящий только восхищенно цокнул языком, наблюдая, как девушка раздает удары направо
