– Хитро, – сказала Элли.
– Даже поверить трудно.
– Но я сказала, что могу рисовать в свободное время. – Наступила длительная задумчивая тишина.
– Так нам и надо за то, что послушались их, – вымолвил я, наконец.
– Я тоже так считаю. Я до сих пор рисую, когда есть возможность.
Передо мной мелькнула прежняя Элли.
– Несколько лет тому назад я попытался выступить в клубе комедиантов.
– А я пару лет назад послала на конкурс свою картину, но жюри присудило приз десятилетнему ребенку.
– Больше всего публику насмешило то, что какой-то парень в первом ряду громко пукнул.
– Наверно, это был вундеркинд.
– Звук, правда, был ужасно забавный. Впервые за долгие годы мы глядели друг на друга немного дружелюбнее.
– Ничего не поделаешь, – сказала она оживленно. – Юстиция – это то, в чем я сильна. Чертовски сильна. И тем не менее все это не оправдывает твоих идиотских поступков.
– Если бы ты вскрыла мне череп, то обнаружила бы, что мои мозги завернуты в Закон о компаниях от 1985 года. – Я сделал паузу. – Но это такая безумная скука. Ведь верно? Как все же легко манипулировать нашими жизнями. Просто не верится.
– Наши родители, должно быть, ужасно довольны.
Мы посмотрели друг на друга более трезво и спокойно, чем раньше. Все-таки она была слонихой, но сейчас я ощущал в ней прежнюю Элли. И кроме того, оставалось фактом, что она была готова, хотя и в давние времена, спать со мной. Так что же нам теперь делать?
Прибежала Люси.
– Быстро, быстро! Вы знаете имена кого-нибудь из солисток «Эс-клуба»?
Элли бросила на нее озадаченный взгляд.
– А что это за «Эс-клуб»? – спросил я.
ГЛАВА 6
На следующее утро, когда я пришел на работу, мне показалось, что все выглядело несколько иначе, словно что-то в моей жизни изменилось к лучшему. Мы с Элли не выяснили до конца своих отношений, но уже общались не прибегая к угрозам, что являлось некоторым прогрессом.
Я начал понимать, что она была не совсем дьяволицей, а до нее стало доходить, что я не был круглым дураком. Я бы сказал, что Элли все же подозревала меня в недостатке ума, но я был уверен, что смогу ее разубедить. В конечном счете меня это не слишком угнетало, поскольку было безусловно явлением временным.
К концу рабочего дня мы настолько вымотались, что уже не строили никаких планов на вечер. Даже Люси не планировала, вопреки обыкновению, пойти в клуб. Элли сказала, что не собирается сообщать матери, что у нас состоялся примирительный разговор – она не хотела, чтобы у матери возникали не те мысли.
– А может, ты отважишься? – спросила она.
Я фыркнул.
– Неплохой шанс.
– Она была в таком восторге, когда я сказала, что могу получить здесь работу. И первым делом позвонила твоей маме. Вот почему я и не говорила ей ничего вплоть до последней недели.
Моя же, конечно, моментально передала мне эту новость в состоянии сильного возбуждения, и я счел за лучшее объяснить ей, что уже знал об этом, только молчал.
– Странно, что это была не их идея, – сказал я. – Вся эта их возня уже начинала действовать мне на нервы.
– Моя мама просто не в состоянии понять это. Она сводит меня с ума. Сколько бы раз я ни говорила ей, что один твой вид вызывает у меня чувство тошноты…
– Спасибо.
– На здоровье. Я преувеличивала.
– Ладно.
– Хотя только чуть-чуть.
До чего же легко было восстановить прежние плохие отношения!
– Одно лишь упоминание твоего имени вызывало у меня покалывание в позвоночнике.
– Я понимаю. А представь, что мне пришлось выдержать. Сколько раз я топала ногой и говорила маме, что не собираюсь претворять в жизнь ее дурацкие грезы, поскольку они связаны с тобой. Но представь, она не кричит, не возмущается, а просто тихо подходит к телефону и начинает всхлипывать – варварская тактика.
– А моя предлагает взятки, чтобы повидать тебя. Она гладит все мои рубашки на две недели вперед.
– Но не джинсы.
– Нет. Я больше этого не допускаю. Думаю, тебя эта новость обрадует.
– Ты уверен? Во всяком случае я предпочитаю узнать это именно сейчас, чтобы больше не разговаривать на эту тему.
– Вполне уверен. И вообще я теперь склоняюсь к твиду.
– Меня это не удивляет. У тебя, поди, весь шкаф забит шортами для поло из магазина Ралфа Лорена.[9]
Мне не очень-то приятно было сознавать себя ходячим эталоном моды.
– Наверно, парочка-другая найдется, – пробормотал я.
– Обалдеть можно! Ничего себе денди! – засмеялась она, но я не понял, звучал ли в ее голосе хотя бы намек на былую симпатию. В любом случае тут можно было обмануться. – А шлепанцы?
– Ха-ха! Вот тут-то ты ошибаешься. Нет у меня в шкафу никаких шлепанцев.
По правде говоря, их не было лишь потому, что последнюю пару я сносил недели две назад. Однако она отличалась редкой проницательностью.
Возникла пауза.
– Так на чем же мы остановились? – спросила Элли.
Я не мог припомнить, о чем у нас шла речь.
– Мы просто разговаривали. И наконец выяснилось, что ты нечто вроде дикой самки, хотя и не такая кровожадная, как мне представлялось. Силенок-то маловато.
Элли сжала кулаки. Было заметно, что она заставляет себя успокоиться.
– Слушай, ты может и не такой тупица, каким кажешься, но это не значит, что мы снова друзья. Давай пока не будем конфликтовать и поглядим, что из этого выйдет.
– Годится.
– Вот и хорошо.
– Значит, решено?
– Да.
Вот такие дела: не совсем кемп-дэвидский мирный договор, на все же лучше, чем было раньше.
Поднятию моего настроения содействовали и сослуживцы – некоторые из коллег подходили и спрашивали, как мои дела.
– Все нормально, – сказал я Майку, юристу, пришедшему в «Баббингтон» через два года после меня, когда мы с ним болтали возле кофеварки.
– Правда? Мы считаем тебя очень смелым. Слава Элли явно опережала ее.
– Ну почему? Элли не так уж страшна, если узнать ее поближе. Ее лай страшнее, чем ее укусы. Хотя и он не так плох, как ее запах, – пошутил я.
– Элли? Какая Элли? Я имел в виду твоего нового стажера.
Да, сегодня был день появления новых стажеров, когда самые последние жертвы поступили в наш отдел, дабы потускнели их ясные глаза и полиняли пушистые хвосты. Вместо тех, кто уже прошел жернова другого отдела, я получил новенького – прямо с юрфака. Всегда занятно было иметь дело с наивными, вечно
