Когда король Георг V взошел на трон, оставалось всего несколько недель до его сорокапятилетия. Хотя он был едва ли ниже ростом, чем его отец, ему все же не хватало величественной осанки покойного короля. Всю жизнь он оставался довольно худым, отвергая обувь на высоких каблуках, с помощью которых Эдуард VII увеличивал свой рост. Когда леди Минто принимала в Доме правительства в Калькутте тогда еще принца Уэльского, она отметила, что Книга взвешиваний, в которой должны были регистрироваться даже самые именитые гости, открывалась записью от 3 января 1876 г., сделанной будущим королем Эдуардом VII: «Альберт Эдуард, — шутливо писал он, — 14 ст. 9 и 3/4 ф.,[35]
Но даже самый искусный портной не мог скрыть дефект его внешности, из-за которого он мучился всю жизнь, — у него были вывернутые внутрь колени. Чтобы исправить у своих детей этот врожденный дефект, он заставлял их спать в специальных шинах, сконструированных его лейб-медиком сэром Фрэнсисом Лейкингом. Когда ему сообщили, что приставленный к детям Фредерик Финч внял мольбам юного принца Альберта и разрешил ему снять эти шины, принц Уэльский сразу же вызвал этого мягкосердечного слугу. Подтянув кверху свои брюки так, чтобы были видны его колени, принц сурово произнес: «Посмотрите на меня. Если этот мальчик, когда вырастет, будет выглядеть так же, в этом будете виновны Вы». Лечение было продолжено и оказалось успешным.
Во время поездки короля в Южный Йоркшир, состоявшейся в первые годы царствования Георга V, архиепископ Ланг подслушал следующий разговор двух шахтеров-угольщиков:
— Слышь, который из них король?
— Да вон тот невысокий малый в котелке.
— Ну, он не такой красавчик, как Тедди.
— Ну и что, зато оторвал себе красивую, здоровущую жену.
Салонные остряки, говоря о короле Георге V, обязательно упоминали и о королеве Марии, называя ее Четыре Пятых. Французы, на которых стать королевы тоже производила большое впечатление, называли ее
Хотя королева Мария и в самом деле выглядела высокой импозантной женщиной, чуть ли не на голову выше своего мужа, это была всего лишь иллюзия. Спина у нее была прямая, как шомпол, а величавой внешностью Мария во многом оказалась обязана шляпкам и туфлям. Они с королем были одного роста — пять футов шесть дюймов.[38] Застенчивый характер также заставлял ее выглядеть внушительно. Лорд Линкольншир, ставший в 1912 г. маркизом, писал в дневнике: «Король и королева были очень любезны; они тепло меня поздравили и пожали мне руку, что редко бывает с нынешней королевой». Другой придворный отмечал «этот робкий кивок, который так сильно обижает». А господин Асквит заявлял, что чувствует себя «более утомленным после ужина рядом с ней, чем после окончания дебатов в парламенте».
Лишенный как высокого роста, так и внушительной внешности, король, однако, сумел использовать весь арсенал возможностей, которыми располагал. Его волосы всегда были тщательно причесаны, борода аккуратно подстрижена и сбрызнута лавандовой водой, руки с маникюром во время охоты защищены перчатками. В 1928 г., находясь едва ли не на смертном одре, он все еще посылал за зеркалом. Заканчивая ритуал одевания к обеду, он любил, чтобы вокруг него собирались все домашние: при них он заводил часы, слегка надушивал носовой платок, в последний раз поправлял белый галстук и звезду ордена Подвязки — и словно время возвращалось вспять, а в Версале вновь правил Король-Солнце.
Подобно отцу, король Георг тщательно следил за своей одеждой — ведь он вырос в эпоху, когда этому придавалось большое значение. На рубеже столетий ни один даже самый бедный из подданных его бабушки не рискнул бы выйти из дома без шляпы; богачи переодевались по нескольку раз в день. Ни климат, ни соображения удобства в расчет не принимались. Артур Ли, член парламента, который подарил стране Чекере в качестве загородной резиденции для премьер-министра, в 1908 г. вынужден был после первого же визита навсегда покинуть фешенебельный Херлингемский клуб: фланелевый костюм и панама, которые он считал вполне подходящими для жаркого летнего дня, вызвали неприязненные взгляды одетых в котелки и фраки членов клуба. Появляться без фрака в театре или в обеденном зале Лондонского клуба считалось просто неприличным. Что отличало короля от его современников, так это неуклонное следование в одежде эдвардианскому стилю; ненавязчивая элегантность помогала скрывать его природные недостатки.
В официальной обстановке он всегда был во фраке и с цилиндром; несколько мрачноватый вид оживляли накрахмаленные манжеты, выступающая из-под жилета рубашка и иногда гардения в петлице. Ансамбль, предназначенный для Аскота и других летних мероприятий, был серого цвета. На скачки и на выставку цветов в Челси король надевал не менее элегантный костюм из тончайшей коричневой или серой ткани — на синий цвет он достаточно насмотрелся на флоте — и высокий, твердый, с загнутыми полями котелок черного, коричневого или серого цвета. Он также носил отутюженные сверху донизу, со стрелкой, брюки, длинные пальто и рубчатые черные перчатки. Галстук он не завязывал, а протягивал через кольцо и скреплял бриллиантовой булавкой. Ботинки предпочитал туфлям и неизменно носил с собой трость. В дни охоты его камердинер доставал твидовый костюм в удивительно яркую клетку, доходившие почти до колен гетры на восьми пуговицах и фетровую шляпу. Своей яхтой король управлял в белом фланелевом костюме и плоской фуражке без козырька. Шотландии была отдана дань в виде килта, [39] пристегивающегося капюшона и шляпы с перьями. Вообще гардероб для короля был не только вещью утилитарной, но и представлял нечто вроде собрания священных реликвий.
Король сам предпочитал одежду модную в годы его молодости и ранней зрелости, поэтому ожидал того же от домашних. Отказ авантюристичного по натуре старшего сына следовать его консервативным вкусам осложнил и без того непростые отношения между королем и наследником престола, но об этом пойдет речь в одной из следующих глав. Королева Мария, однако, подчинялась почти деспотическим требованиям короля с тем же смирением, какое проявляла во всех остальных вопросах супружеской жизни. Она никогда не забывала, что муж одновременно является и ее сувереном, потому, повинуясь его диктату, всю жизнь носила одежду только тех моделей и расцветок, которые тот одобрял. Перемены, происшедшие в женской моде после упразднения турнюра, его не обрадовали. Леди Эрли, однако, была уверена, что королева Мария втайне желала избавиться от длинных платьев и шляп без полей, которые всегда ассоциировались с ее обликом. Тем не менее изредка королева позволяла себе слабые проявления непокорности, например, однажды она отказалась снять длинные серьги, которые, как считал король, деформируют уши. На официальных церемониях и званых обедах королева Мария олицетворяла собой традиционный блеск монархии. Со временем ее внешний облик даже стал вызывать доброжелательные отклики. «Королева имела колоссальный успех, — писал в 1914 г. один из придворных о государственном визите во Францию. — Парижская публика от нее без ума, и ходят слухи, что ее старомодные шляпки и платья времен начала правления королевы Виктории в будущем году войдут в моду!»
Свое царствование король Георг V начал без особого энтузиазма. «Он говорит мне, что не может спать, — через десять дней после восшествия Георга на престол писал в дневнике лорд Эшер. — Он встает около пяти часов утра и ловит себя на том, что начинает делать заметки о предстоящей работе». Король к тому же страдал от несварения желудка и зубной боли, что постоянно повергало его в меланхолию. Он не был таким суеверным, как его отец, который никогда не позволял переворачивать в пятницу свой матрац и не садился за стол тринадцатым, но тем не менее всегда помнил о неизвестно кем сделанном в середине XIX в. предсказании, о котором сообщил ему бестактный доброжелатель. Предсказание заключалось в том, что в истории Англии царствование королевы Виктории будет самым долгим и незабываемым, а за ней последуют два короля, которым будут отмерены весьма короткие сроки, после чего придет третий правитель по имени Давид, и именно его царствование будет не менее славным, нежели Виктории. Будучи заботливым сыном, Георг никогда не рассказывал об этом предсказании отцу, но в 1910 г., когда Эдуард VII умер, проведя на троне всего девять лет, у нового короля появились основания ожидать и для себя столь же краткого царствования. Но даже если бы правление отца и оказалось продолжительным, сама мысль о том, что ему придется взвалить на себя бремя, освободиться от которого можно только сойдя в могилу, была для
