Отъехав на сотню ярдов в сторону от основной дороги, они свернули на тропинку, шедшую через лес, по направлению к Морнингсайд-хайтс. В десяти футах от края пропасти кучер натянул поводья и выскочил из ландо.
— Сэр, скорее, идите сюда, — сказал он и протянул свою широкую коричневую руку, помогая господину спуститься.
Главный констебль пробрался сквозь кустарник на гребень скалы, откуда открывался хороший обзор.
Далеко внизу Хейс разглядел лежащую на правом боку телегу Томми Коулмана. Пустой перевернутый гроб Джона Кольта валялся рядом, крышка была сорвана.
На земле лежало тело, в неестественной, вывернутой позе. Рядом, возле раскидистой рощи айлантов,[15] стояла кучка парней, поеживаясь от ветра и холода. С такого расстояния невозможно было определить, кто они такие. Напротив топтались и переминались с ноги на ногу вооруженные люди.
По крайней мере одного из них Хейс узнал наверняка, несмотря на расстояние. Он никак не мог понять, что это сержант Макардел делает среди подобных людей.
Ветер донес одинокий голос:
— Выстрелите в этого клоуна еще несколько раз.
Констебль узнал голос своего помощника.
Трое вышли вперед и в упор прицелились в темное лицо мертвеца. Тело подпрыгнуло от выстрелов.
Потом обезображенный, лишенный лица труп запихнули обратно в деревянный гроб. Крышку поставили на место, блеснула медная отделка, а затем двое парней снова подняли ящик и установили на телегу.
Хейс, толкнув Бальбоа локтем в бок, прошептал:
— Пошли отсюда. Я видел достаточно. — И стал пробираться обратно сквозь низкую поросль кустарника, а потом еще раз обернулся и увидел, как вооруженные люди внизу разделились на группы, видимо, намереваясь вернуться в город.
По без движения сидел в экипаже, по-прежнему закрыв голову руками.
— Больше никогда… никогда, — продолжал он свою бесконечную заунывную молитву.
Кучер прикрикнул на лошадей, и они тронулись. Черное ландо ехало по Блумингдейлской дороге в город.
Когда экипаж пришел в движение, Эдгар заговорил хриплым, глухим голосом.
— С самого начала, главный констебль, — пробормотал он, стараясь не встречаться взглядом с Хейсом, — вы показались мне rara avis en terra,[16] родственной душой. Прошу вас, сэр, не бросайте меня сейчас.
— Не бросать вас? — переспросил Хейс ошеломленно. — Что вы имеете в виду?
По схватился длинными изящными пальцами за свои черные всклокоченные волосы. И продолжал сидеть, не поднимая головы.
— Я любил Мэри Роджерс, — сказал он. — Но девушка бросила меня.
Большая голова писателя качнулась и поникла. Сыщик попытался было расспрашивать дальше, но ответа не получил.
На Восемьдесят четвертой улице они увидели ферму. Поблизости виднелись хозяйственные телеги. Лошади были привязаны к забору. Животные вяло перебирали губами сено, разложенное перед ними на холодной земле.
Даже в столь ранний час здесь кипела жизнь: фермеры и наемные работники уже вовсю занимались делами.
Хейс велел Бальбоа въехать во двор.
Тот повиновался. Он натянул поводья, лошади аккуратно прошли мимо телег, и экипаж остановился там, где его трудно было увидеть с дороги.
Вскоре послышался топот копыт и стук железных колес.
Мимо проехали вооруженные люди: они выбрались из низины на Морнингсайд-хайтс и теперь возвращались в город по Блумингдейлской дороге. Ехали угрюмо и молчаливо. Детектив разглядел среди этих молодцев множество дружинников и полицейских. Но никто из них не заметил ландо главного констебля, спрятанное под сенью клена.
Хейс узнал своего сержанта из ночной стражи. Во главе колонны ехал Макардел.
Томми Коулмана и его ребят среди этой процессии не оказалось, хотя телега с гробом, вне всяких сомнений, была именно та.
По очнулся от своего забытья. Его глаза моргнули.
— Если не возражаете, — проговорил он сквозь кашель, — я вынужден буду проститься с вами.
Сыщик обернулся к нему:
— Погодите!
Но прежде чем он успел остановить поэта, тот толкнул дверь экипажа и спрыгнул на твердую от мороза землю.
— Мне ехать за ними, главный констебль? — спросил сверху Бальбоа, указывая вслед Макарделу и его спутникам.
Хейс некоторое время смотрел на удаляющегося Эдгара: тот, неуклюже ковыляя, скрылся за белым фермерским домом.
— Да, — ответил он скрепя сердце. — Следуй за ними во что бы то ни стало.
Глава 42
С засадой покончено
Ольга Хейс, которая почему-то беспокойно спала этой ночью, сидела за столом на кухне, ожидая возвращения отца, и пила уже третью чашку яванского кофе. На дворе был полдень. Внезапно девушка услышала низкий голос Бальбоа, доносящийся из-за двери.
— Доброй ночи, господин главный констебль, — произнес он. — Или, может, стоит сказать: «Доброго дня»?
Раздался усталый смех кучера, дверь кухни открылась, и вошел Старина Хейс. Ольга поспешила помочь ему снять пальто и ботинки, но отец был в дурном настроении.
Просидев пару минут молча, он глубоко вздохнул, поцеловал дочь и отправился по лестнице на второй этаж, но обернулся на верхней площадке:
— Ольга, мне понадобятся все сегодняшние газеты и твое мнение о том, что в них пишут.
Некоторое время спустя, слегка пообедав, дочь констебля надела шубу и шляпку в тон, некогда принадлежавшие ее матери, и отправилась в лавку на углу — купить газеты, которые потребовал отец.
Главные новости сразу бросились ей в глаза. Заголовок в «Геральд», напечатанный крупным шрифтом, гласил: «С Кольтом покончено!»
Это название настолько заинтересовало Ольгу, что она принялась за чтение еще до того, как вернулась домой. Девушка шла, не отрывая взгляда от газеты, и подняла глаза только для того, чтобы открыть дверь.
Автором статьи был, как обычно, Джон Гордон Беннетт.
Прошлой ночью у Морнингсайд-хайтс местной полицией была обнаружена небольшая группа людей, быстро двигавшаяся на север.
Было получено анонимное сообщение о том, что банда преступников обокрала свежую могилу на городском кладбище и намеревалась шантажировать убитых горем родственников.
Власти даже не подозревали, что речь шла о могиле жестокого убийцы, Джона Кольта.
