Дверцы гардероба были распахнуты, а всё постельное бельё была разорвано и валялось на полу. Гарри вспомнил перевёрнутую ногу тролля на первом этаже. Кто-то обыскивал дом после того, как Орден его оставил. Снейп? Или, возможно, Мундунгус, который многое стянул из дома и до, и после смерти Сириуса? Взгляд Гарри упёрся в портрет, на котором иногда появлялся Финеас Нигеллус Блэк, прапрадед Сириуса, но сейчас портрет был пуст, на нём не было ничего, кроме мутного фона. Финеас Нигеллус, несомненно, проводил ночь в кабинете директора Хогвартса.
Гарри поднимался вверх, пока не оказался на последнем этаже, где было всего две двери. На двери прямо перед ним висела табличка с надписью “Сириус”. Гарри никогда раньше не был в комнате своего крестного. Он открыл дверь, держа палочку достаточно высоко, чтобы освещать как можно больше пространства. Комната оказалась просторной, и когда-то она была красивой. В ней стояла большая кровать с резной деревянной спинкой, высокое окно было занавешено длинными бархатными портьерами, огарки свеч с застывшими каплями воска всё ещё лежали в гнездах покрытых пылью люстры. Толстый слой пыли покрывал и картины на стене, и спинку кровати. От люстры к верхушке деревянного гардероба тянулась паутина, а когда Гарри прошёл в комнату дальше, он услышал, как разбегаются встревоженные мыши.
Юный Сириус наклеил на стены так много плакатов и картинок, что были видны лишь небольшие островки серебристых шёлковых обоев. Гарри мог только предположить, что родители Сириуса не смогли убрать Долговременные Приклеивающие Чары, удерживающие картинки на стене, поскольку он был уверен, что те не одобряли вкус своего старшего сына в плане украшения комнаты. Сириус, оказалось, заходил далеко, чтобы досадить своим родителям. На стенах висело несколько больших выцветших красно-золотых флагов Гриффиндора, точно чтобы подчеркнуть его отличие от остальной, «слизеринской», семьи. В комнате было много изображений маггловских мотоциклов, а также (Гарри был восхищён смелостью Сириуса) несколько плакатов с одетыми в бикини девушками — магглами. Гарри мог утверждать, что они были магглы потому, что они оставались полностью неподвижными на своих фотографиях, с погасшими улыбками и стеклянными глазами, застывшими на бумаге. Совершенно иной была единственная колдография в этом помещении, на которой четыре хогвартских ученика стояли плечом к плечу, смеясь в камеру.
Гарри с радостью узнал среди них своего отца, чьи непослушные чёрные волосы также торчали на затылке, как и у самого Гарри, и он тоже носил очки. Рядом с ним был Сириус, небрежно красивый, его слегка надменное лицо было намного моложе и радостнее, чем привык видеть Гарри. Справа от Сириуса стоял Петтигрю, более чем на голову ниже, пухлый, с водянистыми глазами, румяный от удовольствия, что его взяли в эту крутую компанию, с вызывавшими всеобщее восхищение бунтарями Джеймсом и Сириусом. Слева от Джеймса был виден Люпин, уже тогда выглядевший немного потрёпанным, но всё с тем же чувством восторженного удивления, что его любили и принимали, или это просто казалось Гарри, потому что он знал и оттого видел это на колдографии? Гарри попытался отодрать её от стены — она ведь была его, Сириус всё ему отдал, — но колдография не поддалась. Сириус не упустил ничего, стремясь не позволить родителям изменить свою комнату.
Гарри оглядел пол вокруг. Снаружи небо становилось всё ярче. Луч света осветил клочки бумаги, книги, разные мелочи, рассыпанные по ковру. Очевидно, комнату Сириуса тоже обыскивали, хотя её содержимое, судя по всему, посчитали в основном, если не полностью, не стоящим внимания. Несколько книг перетрясли настолько грубо, что они расстались с обложками, и отдельные листы были рассыпаны по полу.
Гарри наклонился, поднял несколько клочков бумаги и проглядел их. Он узнал в одном отрывок из старого издания «Истории Магии» Батильды Бэгшот, другой принадлежал руководству по пользованию мотоциклами. Третий оказался написан от руки и смят. Гарри разгладил его.
“Дорогой Бродяга!
Спасибо, спасибо за подарок ко дню рождения Гарри. Это явно его любимая вещь. Всего год, а уже летает на игрушечной метле и при этом выглядит очень довольным собой. Я вкладываю колдографию в письмо, чтобы ты смог увидеть сам. Ты знаешь, что метла поднимается не более чем на два фута над землёй, но Гарри уже умудрился чуть не убить кота и разбить ужасную вазу, которую Петунья прислала мне на Рождество (я не жалуюсь по этому поводу). Конечно, Джеймс решил, что это очень весело, говорит, что Гарри будет великим игроком в квиддич, но нам пришлось убрать все украшения в доме и не спускать глаз с мальчика во время его полётов.
В день рождения тихо выпили чаю, только мы и старая Батильда. Она всегда так мила с нами и просто души не чает в Гарри. Очень жалко, что ты не смог приехать, но дела Ордена на первом месте, да и Гарри недостаточно большой ещё, чтобы понимать, что это его день рождения. Джеймс немного расстроен из-за вынужденного уединения здесь, хотя он старается не показывать этого, но я всё равно замечаю. Да и его плащ-невидимка всё ещё у Дамблдора, поэтому даже небольшие вылазки невозможны. Если бы ты мог приехать, это бы его немного приободрило. Червехвост был здесь на прошлых выходных. Он показался немного расстроенным, но это вероятно из-за случая с МакКиннонами. Я проплакала весь вечер, когда узнала.
Батильда приходила почти на весь день, старушка очаровательна с её самыми невероятными историями о Дамблдоре. Не уверена, что он обрадовался, если бы узнал. Я не знаю, чему верить, это кажется невероятным, что Дамблдор… ”
Гарри казалось, что его конечности окоченели. Он неподвижно стоял, держа удивительный листок в бессильных пальцах, чувствуя, как внутри тихо вспыхнули и радость, и горе и в равной мере застучали в крови. Качнувшись в сторону кровати, он сел.
Он прочитал письмо снова, но не нашёл в нем ничего нового, ему оставалось только смотреть на почерк… Она писала “г” также, как и он сам. Гарри ещё раз просмотрел письмо, разыскивая каждую из этих букв, и каждая из них казалась дружественным маленьким взмахом, сверкнувшим из-за пелены. Письмо было бесценным сокровищем, доказательством, что Лили Поттер жила, действительно жила, что её теплая рука однажды двигалась по этому пергаменту, выводила эти буквы, эти слова о нём, о Гарри, её сыне.
Нетерпеливо смахнув выступившую слезу, он перечитал письмо, сконцентрировавшись на содержании, словно вслушиваясь в полузабытый голос.
У них был кот… возможно он погиб, как и его родители, в Годриковой Лощине … или исчез оттуда, когда некому стало его кормить… Сириус купил ему его первую метлу… Его родители знали Батильду Бэгшот; может Дамблдор познакомил их?
Гарри остановился, обдумывая слова матери. Зачем Дамблдору понадобился плащ-невидимка Джеймса? Гарри отчётливо помнил, как директор говорил ему много лет назад: “Чтобы быть невидимым, мне не нужен плащ-невидимка”. Возможно, кто-то из менее одарённых членов Ордена нуждался в её помощи, а Дамблдор выступал лишь как курьер? Гарри продолжил чтение.
И, наконец, опять Батильда, рассказывавшая невероятные истории о Дамблдоре.
Что Дамблдор, что? Могли ли существовать факты о Дамблдоре, которые казались бы невероятными. Какие, например? Что он однажды получил низкую оценку по трансфигурации или использовал козлиное заклятье, как Аберфорт…
Гарри вскочил на ноги и исследовал пол: может, остаток письма был где-то тут. Он хватал бумаги, в нетерпении обращаясь с ними с таким же уважением, как и при настоящем обыске. Он выдвигал ящики комода, перетряхивал книги, вставал на стул, чтобы провести рукой по верху шкафа, ползал под кроватью и креслом.
Наконец, лёжа ничком на полу, он заметил под комодом что-то, выглядевшее как оторванный кусочек бумаги. Когда Гарри вытянул его, тот он оказался частью колдографии, которую Лили описывала в письме. Черноволосый малыш вылетал из картинки и влетал обратно на крохотной метле, громко хохоча, а пара ног, должно быть, принадлежащих Джеймсу, бегали за ним. Гарри спрятал колдографию в карман вместе с письмом Лили и продолжил искать второй лист.
После четверти часа, однако, он был вынужден признать, что остаток письма его матери пропал. Был ли он просто потерян за те 16 лет, что прошли с момента его написания, или он был взят теми, кто обыскивал комнату. Гарри ещё раз перечитал первый лист, в этот раз выискивая намёки на то, что могло сделать второй лист ценным. Его игрушечная метла вряд ли могла считаться интересной для пожирателей смерти… Единственной потенциально полезной вещью, по мнению Гарри, могла быть возможная информация о Дамблдоре.
— Гарри? Гарри? Гарри!
— Я здесь, — ответил он. — Что случилось?
За дверью зазвучали шаги, и внутрь ворвалась Гермиона.
— Мы проснулись и не знали, где ты! — сказала она запыхавшись. Повернулась и крикнула назад: — Рон! Я нашла его.
Несколькими этажами ниже донёсся раздражённый голос Рона.
— Хорошо, скажи ему от меня, что он негодяй!
— Гарри, не надо так исчезать, пожалуйста, мы были ужасно испуганы! Почему ты сюда поднялся? — она оглядела разгромленную комнату. — Что ты делал здесь?
— Посмотри, что я
