«С такими темпами здесь останемся только мы, – сказал Рон Гарри и Эрмионе. – Мы, Малфой, Крабб и Гойл. До чего же славный праздник получится!» Крабб и Гойл, которые во всём следовали за Малфоем, тоже записались в число остающихся на праздники.
Но Гарри был даже рад, что почти все уезжают. Он устал от людей, шарахающихся от него в коридоре, как будто он вот-вот покажет клыки или плюнет ядом. Он устал от ворчания, шёпота и показывания пальцами, когда он проходит мимо. Если уж кому эта ситуация и казалась забавной, так это Фреду и Джорджу. Они взяли в привычку вышагивать впереди Гарри с криками:
«Дорогу Наследнику Слитерина, великому и ужасному колдуну…» Перси был крайне недоволен таким поведением.
«Это не повод для шуток», – холодно говорил он.
«Прочь с дороги, Перси! – крикнул Фред, – Гарри в угаре…»
«Он торопится в Потайную Комнату на чашку чая со своим клыкастым слугой», – посмеиваясь, добавил Джордж. Джинни, однако, не разделяла их веселья.
«Нет, не надо!» – каждый раз кричала она, когда Фред громко вопрошал, на кого Гарри намерен напасть следующим, или когда Джордж делал вид, что пытается отогнать Гарри связкой чеснока. Гарри не обижался. Наоборот, он чувствовал себя гораздо лучше от того, что, по крайней мере, Фред и Джордж считали идею «Гарри – Наследник Слитерина» до предела нелепой. Но это шутовство, похоже, раздражало Драко Малфоя, который мрачнел с каждым разом, как они попадались ему на глаза.
«Это потому, что он лопается от желания заявить, что на самом деле это он, – заявил со знанием дела Рон. – Вы же знаете, как он ненавидит проигрывать. А сейчас все пряники за его грязную работу достались тебе».
«Это ненадолго, – убежденно сказала Эрмиона. – многосущное зелье почти готово. Скоро мы добьемся от него правды».
Наконец семестр закончился, и тишина, глубокая, как снег на земле, опустилась на замок. Гарри был скорее умиротворён, чем мрачен, и радовался, что он, Эрмиона и все Висли могли вовсю распоряжаться гриффиндорской башней. Это означало, что они могли, например, поиграть в подрывного дурака или без посторонних поупражняться в дуэльном искусстве. Фред, Джордж и Джинни предпочли остаться в школе, а не ехать в Египет в гости к Биллу с мистером и миссис Висли. Перси, не одобрявший их детское поведение, проводил мало времени в гостиной Гриффиндора. Он помпезно сообщил, что он – единственный, кто остался в школе на Рождество из-за своего долга как префекта помочь учителям в такой полный проблем период. Наступило холодное светлое рождественское утро. Гарри и Рона очень рано разбудила Эрмиона. Она ворвалась к ним в спальню уже полностью одетая, с подарками в руках.
«Вставайте», – сказала она, раздвигая занавески на окнах.
«Эрмиона, тебе нельзя сюда заходить», – сказал Рон, закрываясь от света.
«Счастливого Рождества! – крикнула Эрмиона и бросила ему его подарок. – Я уже почти час как встала. Я добавила в зелье ещё чуток резаных крыльев. Оно готово».
Гарри сразу проснулся и сел.
«Ты уверена?»
«Конечно, – сказала Эрмиона, отодвигая Скабберса, чтобы пристроиться на краешке кровати Рона. – Если мы собираемся что-то предпринять, то нужно действовать сегодня ночью». В этот момент в комнату влетела Хедвиг с маленьким свёртком в клюве.
«Привет! – радостно сказал Гарри, когда она приземлилась рядом, – ты на меня больше не обижаешься?» Она нежно щипнула его за ухо, и это было куда более приятным подарком, чем тот, что она принесла. Сверток оказался от Десли. В нём была зубочистка и письмо с требованием выяснить, не может ли он остаться в Хогвартсе заодно и на летние каникулы. Остальные рождественские подарки Гарри были намного интереснее. Хагрид прислал ему большую банку с помадкой, которую Гарри решил размягчить над огнем, прежде чем съесть. Рон подарил ему книгу под названием «Полеты с Пушками» с множеством любопытных историй o его любимой команде по квиддитчу, а Эрмиона подарила ему превосходное орлиное перо для письма. Гарри открыл последний подарок и обнаружил там новый вязаный свитер и сливовый пирог от миссис Висли. Он читал её открытку с вновь нахлынувшим чувством вины, вспомнив машину мистера Висли (которую после столкновения с Драчливым дубом никто не видел) и подумав об очередном безобразии, которое они с Роном вскоре устроят.
Все, даже те, кому подводило живот от мысли о ждущем их многосущном зелье, не могли отказать себе в удовольствии насладиться рождественским обедом. Большой зал выглядел великолепно. Помимо дюжины пахнущих морозом рождественских елок и длинных гирлянд остролистa и омелы, развешанных под потолком, сверху падал заколдованный снег, сухой и тёплый. Дамблдор запел один из своих любимых рождественских гимнов. Хагрид хлопал всё громче и громче после каждого выпитого бокала с яичным ликером. Фред поколдовал над значком префекта, так что теперь на нём было написано «Яйцеголовый», но Перси ничегошеньки не заметил и всё время спрашивал, почему это они сдавленно хихикают. Гарри даже не обращал внимания на Малфоя, который саркастически заметил что-то про его свитер. При удачном стечении обстоятельств Малфою придётся поплатиться уже в ближайшие часы. Едва Гарри и Рон доели третью порцию рождественского пудинга, как Эрмиона вытащила их из-за стола, чтобы закончить приготовления.
«Вам ещё нужно что-нибудь от тех, в кого вы превратитесь, – сказала она так спокойно, словно посылала их в магазин за стиральным порошком. – Лучше всего, конечно, достать что-нибудь от Крабба и Гойла, они ближайшие друзья Малфоя, им он расскажет всё. Ещё нам надо позаботиться, чтобы настоящие Крабб и Гойл не ворвались и не помешали нам при допросе».
«Последнее я взяла на себя», – продолжала она, игнорируя обалдевшие лица Рона и Гарри. Она показала два больших шоколадных пирожных.
«Я наполнила их обычным „глотком сна“. Всё, что вам придётся сделать, это позаботиться, чтобы Крабб и Гойл нашли их. Вы же знаете, какие они обжоры. Когда они заснут, выдерните у них несколько волосков и затащите их в кладовку со швабрами». Гарри и Рон скептически переглянулись.
«Эрмиона, я думаю…»
«А если нас накроют…» Стальной блеск в глазах Эрмионы напомнил им профессора Мак-Гонагалл.
«Без волос Крабба и Гойла зелье бесполезно, – твердо сказала она, – Вы хотите допросить Малфоя или нет?»
«Ну хорошо, хорошо, – сказал Гарри, – а чьих волос надёргать тебе?»
«У меня уже есть, – ответила Эрмиона, вытащив из кармана маленькую бутылочку и показав им одинокий волос, лежавший внутри. – Помните Миллисент Балстроуд, с которой мы боролись в Дуэльном клубе? Её волосок остался на моей мантии! Она уехала на Рождество домой, так что мне всего лишь придётся сказать, что я решила вернуться».
Когда Эрмиона снова засуетилась с последней проверкой многосущного зелья, Рон повернулся к Гарри с выражением полной обрёченности.
«Ты когда-нибудь видел план, у которого столько шансов провалиться?»
Но, к крайнему удивлению Гарри и Рона, первый этап операции прошёл совершенно гладко, как и говорила Эрмиона. По окончании рождественского обеда они затаились в пустом проходе к залу и ждали Крабба и Гойла, единственных оставшихся за столом Слитерина и доедавших уже по четвёртой порции бисквита. Гарри насадил шоколадные пирожные на концы перил. Когда они обнаружили, что Крабб и Гойл собираются выходить из Большого Зала, то быстро спрятались за пустыми доспехами рядом с дверью.
«Каким же тупицей надо быть…» – исступленно прошептал Рон, когда Крабб с ликованием показал Гойлу на пирожные и схватил их. Глупо ухмыляясь, они целиком засунули пирожные в свои большие рты. С выражением триумфа на лицах с минуту они жадно жевали. И тут же, с тем же выражением на лицах, они оба рухнули на пол. Труднее всего оказалось спрятать их в кладовке на другой стороне зала. Когда они были надёжно усажены между вёдрами и швабрами, Гарри выдернул несколько щетинок, покрывавших лоб Гойла, а Рон вытащил несколько волосков из головы Крабба. Ещё они взяли обувь – их собственная была слишком маленькой для Крабба и Гойла. Потом, ошеломленные собственными деяниями, они понеслись в туалет Мрачной Миртл. Он был весь заполнен чёрным дымом, поднимавшимся из кабинки, где Эрмиона перемешивала что-то в котле. Натянув полы мантий на лица, Гарри и Рон тихонько постучали в дверцу.
«Эрмиона…» Они услышали щелчок замка, и перед ними возникла взволнованная Эрмиона. Позади неё
