словом, торчит… Господи! Это ж свет такого не видал! До чего ж дошли! Мужеловство… Ой-ёй-ёй-ёй-ёй!
У Гномика всё внутри похолодело. Он вспомнил свою первую синельскую поездку и встречу с этим Ивановым и его немым другом Петей. Оказывается, он ещё легко отделался от этих ребят. В их банде, оказывается, состоит и директор завода…
– Да что ты такое мелешь, Савельевна? Приснилось тебе, что ли? – администраторша укоризненно покачала головой.
– А ты поди погляди сама, коли мне не веришь, – возмутилась старушка. – Я без очков, чай, ещё нитку в иголку вдеваю…
– Да не может этого быть! – воскликнула администраторша, уже и не зная, верить или не верить. – Да как же это так?..
Её уже, наверняка, больше заботило, как поступить в этой пикантной ситуации. Были бы то какие- нибудь обычные постояльцы, разговор был бы короткий – звонок в отделение, и всё: ловите, развратники, друг друга в местах не столь отдалённых. А то ж заместитель министра…
– А остальные? – спросила она уборщицу, надеясь уже, наверное, услышать ещё более ошеломляющие подробности.
– Так он там один… Развратник… Стыд-то какой! – причитала Савельевна.
Администраторша заглянула в книгу регистрации.
– Да, эти двое из Синели сегодня раненько уехали… Господи! – запричитала и она.
И в этот самый момент из коридора на втором этаже донеслись громкие мужские крики, испуганный женский вопль, шум хлопающих дверей, ругань…
Через минуту на лестнице появился совершенно голый невысокий, упитанный, лысый человек, со свирепым выражением на украшенном внушительным фингалом лице. В одной руке он потрясал большой пластмассовой канистрой, из открытого горлышка которой во все стороны брызгала какая-то бесцветная жидкость, в другой же держал двумя пальцами на весу за самый кончик слипшийся жёлтый… презерватив.
Все находившиеся в холле так и застыли на своих местах с раскрытыми ртами.
– Выебали… в жопу… – известил голый мужчина громовым голосом, окидывая ошалелым взглядом публику. – Кого?.. Меня… Министра ликёроводочной промышленности… Да я вас всех… Я вас всех выебу! – продолжал кричать он, не переставая трясти канистрой и поводя во все стороны уже свирепым взором.
– Что я говорила? – крестясь, прошептала уборщица администраторше. – Господи, прости его душу грешную! – Савельевна осенила воздушным крестом Алексея Степановича. – Срамотища-то какая!
– Купить хотели, – продолжил свой монолог уже язвительным тоном министр алкогольной промышленности. – А вот этого не хотели?
Он швырнул вниз презерватив, который плюхнулся какой-то даме на пышную причёску, и освободившейся рукой приподнял приличных размеров хуй и затеребил его, подавшись вперёд тазом.
– Что, купили? Да я вас всех… Всех подряд…
Перепуганные насмерть женщины дико заверещали и вжались в стены, интуитивно прижимая руки к грудям. Мужчины, было очевидно, тоже струхнули, хотя и не подавали голоса.
– Муж… объ-елся груш, – новоявленный нудист икнул и заорал ещё громче: – Всех выебу!.. Все-е-ех!.. Меня… в жопу… Вот ваш подарок!
Он с силой швырнул канистру на лестницу и пнул её ногой. Канистра закувыркалась по ступенькам, обильно изливая из своего чрева содержимое.
По холлу быстро распространился запах спирта.
Администраторша лихорадочно набрала номер на телефоне.
– Алло… Алло… Скорая? Срочно! Гостиница 'Советская'. Здесь псих… Да… Да… Буйный… Очень буйный!.. Обещает всех выебать… Да… Да… Быстрее, ради бога!
Во входную дверь вошёл мужчина с сигаретой в зубах, и, увидев на лестнице голого мужика, потрясающего уже начавшим вставать хуем, так и застыл на месте. Челюсть у него отвисла, и сигарета выпала прямо в подтёкшую к его ногам струйку…
Но перенесёмся на несколько минут в 'родной' Аполлонов Закидонск, поскольку на закидонский вокзал в эту самую минуту прибыл поезд с уже знакомым нам учителем истории Закидонской средней школы N1 Пыровым Егором Константиновичем.
Егор Константинович, спустившись из вагона на платформу, протопал прямиком к киоску 'Горсправка'.
Пока киоскёрша выискивала в своих справочных брошюрах материал, соответствующий сделанному Егором Константиновичем запросу, запрашивающий заинтересованно-выжидающе пялился в окошко киоска.
– Никакого Флегонта Иванова у нас не живёт, – известила, наконец, киоскёрша.
– Позвольте, – искренне удивился Пыров, – то есть, как это не живёт?
– А вот так это… У меня в списках нету. Ивановых полнС, а Флегонтов – ни одного… И вообще, где это вы такое имечко откопали? Да я вам с закрытыми глазами скажу, даже без всяких справочников, что таких имён у нас отродясь не было.
– Должен быть… – задумчиво пробурчал Пыров. – А Аполлон Флегонтович Иванов?
– Ещё лучше! А Сысоя Евграфовича вам не надо отыскать? Не-е-ету – я вам русским языком говорю. Сказано – нету никаких ни Флегонтов, ни Аполлонов… Ни Ивановых, ни Петровых, ни Сидоровых…
Егор Константинович достал из-за пазухи сложенную 'Зарю коммунизма', развернул её, сунул в окошко.
– Тут написано, что Аполлон Флегонтович Иванов ещё месяц назад жил в Закидонске, и работал в автоколонне…
– Гражданин, что вы мне мозги пудрите?! Если б жил, был бы у меня в списках – они полгода уже не обновлялись… А насчёт работы спросЗте в автоколонне… Что за люди…
Егор Константинович забрал свою газету, и задумчиво пробормотал, почесав затылок:
– Как же так?.. Это ж наш герой…
А теперь заглянем в Дебрянскую областную больницу несколькими часами позже.
В кабинет молодого врача зашла пожилая санитарка.
– Серёд этих погорельцев из гостиницы одна странная какая-то. По одёжке – баба… А по организму – мужик… – санитарка выжидающе уставилась на врача.
– Да? – оторвал тот взгляд от чьей-то истории болезни. – Гермафродит, что ли?
– Я в этом не разбираюсь, кто там кого родит…
– Ладно, посмотрим… Оно в какой палате?
На следующий день агент Гномик, забинтованный с головы до ног, сбежал из больницы, чтобы отправить в Центр своё донесение. Донесение это было сравнительно коротким, поэтому есть смысл привести его здесь полностью.
'В результате совещания руководящих работников ликёроводочной промышленности, имевшего место в Дебрянске, неоднократно упоминавшийся мной в предыдущих рапортах Аполлон Иванов, в настоящее время персональный шофёр директора Синельского спиртзавода Пуритина, совместно со своим начальником до беспамятства напоил спиртом, а затем зверски изнасиловал в задний проход министра ликёроводочной промышленности, вследствие чего последний сошёл с ума. Сошедший с ума министр в обнажённом виде выкрикивал нецензурные выражения и угрозы в адрес всех в холле гостиницы 'Советская', и в завершение сжёг её дотла, предварительно облив спиртом, тем самым немедленно приведя свои непристойные угрозы в исполнение. Из всего вышесказанного можно сделать выводы, что на Синельском спиртзаводе свила гнездо хорошо замаскировавшаяся банда воинствующих гомосексуалистов'.
Прочитав это донесение, шеф аж запрыгал, как энергизеровский зайчик:
– Вот это Парфенон! Добрались уже до министров! Если наш любимый агент 69 будет действовать такими же темпами, то через недельку-другую Брежнев окажется в дурдоме, а от Кремля останутся одни головешки!.. Он, что, уже поменял сексуальную ориентацию, жучок наш ненаглядный?
