растянулось воздухом до предела, как его распёрло так широко, как никогда не случалось ранее. Это было открытие! И тут же она почувствовала, как воздух из её лона снова выходит. И когда он вышел весь, она ощутила, как внутри у неё всё сжалось так плотно, как никогда ранее. Она ощущала там полный вакуум. И снова её лоно стало заполняться… Она уже знала, что это горячее дыхание её любимого. И эти новые, невиданно приятные, неслыханно возбуждающие действия с его стороны, эти божественные ощущения захлестнули всё её естество. Ещё несколько таких бесплотных толчков где-то там, внизу живота, и пульсация члена у неё во рту, довели её до беспамятства. И уже просто теряя сознание, она выпустила брызнувший спермой член изо рта, и забилась в конвульсиях, издав протяжный громкий крик.
Аполлон почувствовал, как запульсировала горячая сочащаяся плоть, как сжала его язык, отпустила, снова сжала. И одновременно затрепетало соцветие её заднего прохода, сладко лаская кончик его носа. Но всё это он чувствовал, уже уплывая куда-то далеко-далеко, в страну счастья, вместе со своей любимой Катей.
В полусотне метрах за мостом, на обочине дороги стоял мотоцикл. Юра-Клейстер сидел рядом, подложив под задницу шлем, и чертя сухой веткой в пыли вертикальные палочки.
Из-за моста раздался громкий сладострастный крик Кати.
Юра в сердцах швырнул ветку на середину дороги и раздражённо прорычал:
– Тринадцатый раз уже… Сколько можно?!.. Совсем совесть потеряли!
Катя и Аполлон лежали, обнявшись, под кустом черёмухи. Аполлон нежно поцеловал Катю в губы, и заскользил своими губами вниз по её телу…
– Милый мой… Хороший мой,- сказала Катя, задержав это его продвижение. – Мой Аполлон…
Он поднял голову, посмотрел ей в глаза. В них было счастье.
– Любимый мой… Хватит… Всё… Не могу больше… Тебя одного не стСят все мужчины мира!
Она замолкла в каком-то смятенном смущении. Нежно-нежно поцеловала его в губы.
– Милый мой… Хороший мой… Прости меня!.. Я тебя люблю… Крепко-крепко…
Она обняла его, и стала, торопясь, как будто боясь, что он исчезнет, прижимать его голову к своей груди, к лицу, страстно целовать, не разбирая, куда, приговаривая:
– Я никому тебя не отдам… Ты мой… Мой Аполлон… Только мой… Любимый мой…
– А я тебя никому не отдам… Слышишь, Катенька, солнышко моё ненаглядное, – отвечал он, осыпая её не менее страстными и торопливыми поцелуями. – О как же я тебя люблю!..
Эпилог
Через семь месяцев сменный химик Юрасинского спиртзавода Екатерина Иванова ушла в декретный отпуск, а ещё через два месяца в образцовой семье главного инженера вышеуказанного спиртзавода Аполлона Флегонтовича Иванова появился первенец: кудрявый белобрысый ангелочек Флегонт Аполлонович Иванов.
А два года спустя семейство Ивановых перебралось в областной центр по случаю назначения главы семьи Аполлона Флегонтовича главным технологом объединения.
Да, чуть не забыл… Аполлон всё-таки начал писать стихи. В свободное от работы и насыщенной семейной жизни время. Правда, ни в какие редакции он их больше не носил, поскольку писал так, для души. Ну, а чтобы они так уж совсем не канули в рИку, я их поместил в приложении к этой правдивой, хоть и совершенно секретной, истории. Думается, читатель сам разберётся, к какому периоду жизни героя относится то или иное его стихотворение.
Приложение
