– А давно баранку крутишь?
– К-какую баранку?
– Ну, руль.
О! Ещё бы! Наверное, ему не было ещё и семи, когда отец дал ему прокатиться на стареньком 'Форде'.
– Да уж лет семь, – прикинул по имевшимся у него советским водительским правам Аполлон.
– А права у тебя с собой? Трудовая?
– Конечно.
– Слушай, Аполлон, – Хома придвинул к нему стул, – нам на завод как раз хороший шофёр нужен. На спиртовоз. Вон, как Перепелиное Яечко.
Он кивнул на веснушчатого, который потягивал пиво, закусывал его таранкой и улыбался.
Сразу два пункта из этой короткой информации задели слегка подзатуманенный рассудок Аполлона. 'Индеец', – сообразил он по поводу Перепелиного Яечка и чуть не воскликнул: 'Земляк!'. Но вместо этого, слава богу, обрадовано переспросил насчёт второго пункта:
– Так вы со спиртзавода? Из Синели?
– Во! Только приехал, а уже знает, – с гордостью за своё, как оказалось, широко известное село произнёс Перепелиное Яечко.
– Точно, Американец, давай к нам. Колобок через неделю увольняется, в совхоз уходит. У него хорошая машина – '157-й'(тяжёлый трёхосный грузовик 'ЗиЛ-157'.)…
– Почти новый, – Бочонок откинулся на спинку стула, тщательно вытер о пыльную рубашку пальцы.
'Почему его, такого худого, Бочонком зовут?' – размышлял Аполлон, попутно вникая в смысл сказанного. Однако, удача сама шла в руки. Как говорят русские, на ловца и зверь… Но для виду, наверное, надо поломаться.
– Так это ж через неделю…
– Да ерунда какая. Недельку послесаришь, а потом принимай 'лайбу'.
– Ну, так вот сразу? Надо подумать…
– Да чего тут думать. На спиртовоз каждый хочет сесть. Вон, хотя бы Бочонок. Да только пусть лучше зерно или уголь возит, сто лет он мне сдался, – подковырнул Хома Бочонка.
Тот, однако, не обиделся, по-прежнему со своей, как выяснилось, традиционной, хитрецой улыбался:
– Да ладно тебе, Хома. Можно подумать, ты меньше меня пьёшь. У тебя веса в два раза больше по сравнению с моим… А то, может, и больше… На один мой стакан тебе надо два выпить… А то и три… чтоб уровняться… И кто тебя только подвальным поставил? Надо было меня поставить, как раз в два раза б экономия продукта получилась… А то и в три…
Бочонок хитро подмигнул Перепелиному Яечку, посмотрел с лукавинкой на Аполлона.
Хома, не обращая внимания на реплику Бочонка, продолжал наседать на Аполлона:
– Ну так что, по рукам? Ты мне сразу понравился. Парень, видать, не глупый, не то, что некоторые – не будем пальцем показывать.
Он заговорщически кивнул на товарищей. Те снисходительно улыбались – заливай, мол, заливай!
– А далеко ехать-то?
– Через два часа там будем… Заработок хороший. Если два рейса в день делать будешь, так вообще… Ты как, женатый? А то мы тебе и невесту найдём – у нас там такие девки пропадают.
– Да, одна Катюха чего стСит, – протянул Бочонок.
– Об Катюху уже не один зубы поломал. Колобок, вон, подкатывался, и то отшила. Он же ж привык, что они под него сами ложатся. А тут от такого позору неделю спать, наверно, не мог, – Перепелиное Яечко засмеялся. Как он искренне, заразительно смеялся!
'Надо соглашаться, а то ещё, чего доброго, передумают'. Аполлону нравились эти простые ребята. А ещё, и это, наверное, было основным аргументом, его уже заинтересовала таинственная, неприступная Катюха.
– О'K… – вырвалось у него, но он тут же сориентировался, – к-конечно согласен.
– Ну вот, так бы сразу, – Хома полез за пояс. – Это дело надо обмыть.
На этот раз он наполнил только два стакана – свой и Аполлонов. Аполлон вопрошающе посмотрел сначала на Хому, затем на его товарищей. Хома поймал его взгляд, и с серьёзным видом разъяснил:
– А им больше нельзя – они за рулём.
– К-как за рулём?
– Обыкновенно. А ты думал, кто нас повезёт?
Аполлон обалдел, вперившись растерянным взглядом в Бочонка – его повезёт шофёр, еле ворочающий языком! В голове молнией промелькнула картина: по хайвею несётся мощный грузовик, в кабине которого сидит он, Аполлон, рядом с глупо улыбающимся Бочонком, болтающимся за рулём, как дерьмо в унитазе… Может, ещё не поздно отказаться?
Видно, на лице мысли эти его летальные выступили слишком отчётливо, потому что Хома поспешил успокоить:
– Да ты не бойся. Первый раз, что ли? У нас все шофёры асы. Ещё не было случая, чтоб до завода кто- нибудь не доехал. Спят за рулём, а едут…
Бочонок в воображении Аполлона перестал глупо улыбаться и заболтался за рулём с закрытыми глазами. Ещё лучше!
– Ну что, вздрогнем? – Хома поднёс свой стакан ко рту. – За знакомство сначала.
Хома опустошил свой стакан под завистливые взгляды Бочонка и Перепелиного Яечка, запил пивом.
'А-а-а, там видно будет'. Аполлон тоже взял свой стакан.
Снова у него полезли глаза на лоб, выступили слёзы. Он схватил бутылку минералки и выцедил её прямо из горлышка до последней капли.
– Володь, сгоняй ещё за пивком, – сказал Хома Перепелиному Яечку, одной ракеткой доставая из кармана смятую рублёвку, а другой расстёгивая пиджак. – И килечку на сдачу.
Глава IV
О том, что бывает, когда желания не соизмеряются с возможностями
Возле столовой стояли две допотопные машины, похоже, ровесницы Аполлона: зелёный бортовой грузовик 'ЗиЛ-150' и автоцистерна 'ЗиЛ-157' с зелёной кабиной и серой собственно цистерной, на которой мелом большими корявыми буквами было написано: 'Люба Касаротая'.
Из столовой, пошатываясь, вышла вся четвёрка: Хома, Бочонок, Перепелиное Яечко и Аполлон со своей сумкой и в тёмных очках.
– Вот на такой, только даже ещё поновей, и будешь ездить, – Хома подошёл к спиртовозу, стоявшему задними колёсами в большой луже. – А щас поедешь с Бочонком – у нас уже есть пассажир.
В кабине спиртовоза, действительно, виднелась старушечья голова в тёмном платочке, которая закивала на какие-то замечания Перепелиного Яечка, уже занимавшего место за рулём.
Аполлон после третьего стакана совсем прибалдел, его слегка занесло, да прямо в лужу, где он и совершил резкий разворот на сто восемьдесят градусов и подошёл к грузовику Бочонка. Сам Бочонок стоял у заднего борта, сбрасывая давление в мочевом пузыре после выпитого пива. Аполлон тоже почувствовал аналогичные позывы в своём организме. Он проводил взглядом отъезжающий спиртовоз и повернулся к Бочонку, уже успевшему застегнуть штаны и направившемуся к кабине.
– Я сейчас, схожу только в туалет, – сказал он Бочонку заплетающимся языком, поставил сумку и уже, было, направился к лестнице, ведущей к вокзалу, но Бочонок его остановил:
– Ты что, красна девица? – Бочонок смотрел на Аполлона то ли пренебрежительно, то ли с недоумением. – Никого ж не видать, уже б давно поссал.
