металлическую площадку, над которой над каждым разварником было видно по большой металлической ёмкости в виде воронки. – Главное, когда засыплешь, хорошо залючить, и за сальниками смотреть повнимательней… Этот я уже загрузил и залючил. Теперь, смотри, пускаем в него пар.
Он взялся за торчащий из одной из труб вентиль и стал его быстро откручивать. В трубе зашумело, в разварнике тоже, из каких-то прорех зашипел пар.
– Вот по этой трубе пар поступает сюда из котла – он там, в кочегарке, – мастер кивнул на открытую дверь неподалёку от разварников. – Давление держи три-четыре атмосферы. Вон манометр стоит.
Стрелка на стоящем за вентилем манометре начала прыгать в такт подрагиваниям трубы.
– Минут через сорок будет готово… Вон, как раз второй на подходе.
Михаил Иванович подошёл ко второй 'бомбе', взял стоявший рядом металлический прут, нажал им какой-то клапан на толстой, отходящей снизу, трубе. В стоящее под клапаном задрипанное ведро веером выстрелила струя парующей жёлтой жидкости со специфическим запахом. Мастер сунул ведро под нос Аполлону.
– Вот, видишь, какая консистенция? Как похоже на понос, так, значит, готово.
Действительно, сравнение было довольно точное – на дне ведра паровала жижа, цветом и запахом мало чем отличающаяся от поноса.
– Закрываем подачу пара, – Михаил Иванович закрутил паровой вентиль, – и открываем разгрузку – сварили картошечку.
Он открутил вентиль на нижней трубе, и по ней зашумела, уносясь куда-то уже знакомая жидкость, которой предстояло превратиться в спирт.
– Ну вот, понёсся наш понос в бродильное отделение. Там к нему дрожжей добавят и бражечку сделают, – Михаил Иванович повернулся к Аполлону. – Ты самогонку когда-нибудь гнал?
– Нет, – сознался Аполлон.
– Принцип тот же. Но твоя задача – сварить сырьё, остальное тебя не касается… Главное – чтобы всё было согласовано – пока один варится, второй выгружается, а потом загружается. Понял, поэт?
Мастер посмотрел на Аполлона и, видно, уловил на его лице некоторую растерянность.
– Да ты не бойся, – подбодрил он новичка, – через пару смен асом будешь.
Михаил Иванович подошёл к стоящему у стены ведру с бурой густой жидкостью.
– Иди сюда.
Аполлон подошёл.
– Знаешь, что это? – спросил мастер, указывая в ведро.
– Нет.
– Это барда… А чего ж ты самогон-то никогда не гнал?
– Да я, вообще-то, не пью, – чувствуя, что говорит что-то неприличное, пролепетал Аполлон.
– Это хорошо, что не пьёшь – другим больше достанется… Короче, Есенин, это отходы производства. Спирт – продукт, его отвозим в Хутор, на базу, а барда – для скотины в самый раз.
Они снова подошли к разварникам.
– При каждом спиртзаводе, – продолжал мастер, – откормсовхоз, потому как барды – залейся… В нашем совхозе три тыщи бычков, и всем хватает, и ещё всей домашней скотине хватает, и ещё остаётся. Вот так- то! Понял? Это тебе не самогонный аппарат!
Аполлон согласно кивнул.
– Ладно, пошли наверх – покажу, как загружать надо.
Они поднялись по металлической лестнице на верхнюю площадку. Михаил Иванович указал на какие-то огромные то ли мясорубки, то ли кофемолки рядом с загрузочными бункерами.
– Это дробилки. Это не твоё, это Зинкино хозяйство, – он повернулся к бункерам. – А вот это – твоё. В эти бункера идёт картошка, или зерно, или бурак с мойки. Этим Петя занимается…
– Это который 'И-най, и-тай'? – оживился Аполлон.
– Что, уже познакомился?.. Он самый. Он в своём деле ас, хорошо работает… Ну вот, а твоя задача…
Аполлон бросил взгляд с площадки вниз. С металлической лестницы, расположенной у противоположной стены, спускалась… Катя, в белом халате, с осиной талией, и с небольшим деревянным ящичком с пробирками в руках.
Аполлон бросил быстрый взгляд на мастера. Тот что-то говорил, указывая на люки разварников и жестикулируя. Его рот открывался и закрывался, но Аполлон его не слышал – в ушах у него стоял шум бешено разгоняемой сердцем крови.
Катя лёгкой грациозной походкой пересекла цех и вышла в одну из дверей.
Аполлон думал, что он следит за девушкой украдкой, но понял, что ошибается, когда услышал вопрос мастера, который, как выяснилось, уже добрых полминуты выжидающе смотрел на его затылок:
– Я кому рассказываю, Твардовский?
Аполлон повернул голову и рассеянно посмотрел на мастера:
– Мне… Да-да, я слушаю, Михаил Иванович… В эту дырку, – Аполлон указал на задвижку в конусе бункера, – сыплется картошка, или дурак…
Мастер покачал головой:
– Да-а-а, Байрон… Тоже присох… Если в эту, как ты выразился, дырку всыпать дурака, хороший из него супчик получится… Ладно, не отвлекайся, рифмоплёт… Рассказываю дальше…
Аполлон сделал вид, что внимательно слушает мастера, а сам искоса поглядывал вниз за металлические перила на дверь, за которой исчезла Катя.
Катя появилась из двери с ящичком с заполненными какой-то жидкостью пробирками, подошла к лестнице у противоположной стены, и начала подниматься по ней. Под халатом Кати соблазнительно двигались круглые аппетитные ягодицы.
Аполлон как завороженный следил взглядом за девушкой.
Катя ступила на последнюю ступеньку и исчезла за дверью, на которой висела табличка с надписью 'Химлаборатория'.
– …Ну вот, – послышался голос мастера, – теперь ты всё знаешь. А если какие вопросы возникнут, зови меня.
Аполлон предельно сосредоточенно, но, на самом деле, предельно рассеянно, посмотрел на мастера:
– Да-да, конечно, Михаил Иванович.
Михаил Иванович указал на широкую открытую дверь в стене, рядом с бункерами, за которой, в глубине, виднелись ещё две двери.
– Там баня, можешь помыться после смены. А рядом – выход наружу, к мойке, к Петиному хозяйству… Там уборная, если приспичит по нужде. У Пети спросишь, он покажет… Ну, я думаю, мы сработаемся. Если что, я в солодовне.
Выходя в противоположную дверь прямо с площадки, мастер весело подмигнул Аполлону.
Аполлон быстро сбежал вниз по лестнице и бросился к той лестнице, по которой поднялась Катя. У самых ступенек он остановился в нерешительности, повернулся и с задумчивым видом пошёл к своим разварникам.
Та 'бомба', что выгружалась, уже почти не подавала признаков жизни. Новоиспечённый варщик выпустил остатки пара из разварника через специальный клапан и поднялся на площадку загрузки. Там, у 'мясорубок', он заметил ещё какие-то чаны, о которых у него, отвлечённого появлением Кати, было представление только в виде фразы 'это не твоё', а возле них – пожилую женщину в сером, таком же, как у него, халате, которая подметала металлический пол, собирая просыпавшееся проросшее зерно ('солод', как объяснил Михаил Иванович). В женщине Аполлон узнал свою соседку, которая утром скликала цыплят.
– Здравствуйте, – Аполлон широко улыбнулся.
– Здравствуйте, – распрямилась женщина и тоже приветливо заулыбалась. – А вы наш новый генцевар?
– Кто?.. А-а-а, да. Пока Макаркин в больнице.
– Не повезло Юрику, – сочувственно произнесла женщина, – пар не сбросил, что-то там с клапаном случилось, полез загружать, – она кивнула на торчащие рядом верхушки 'бомб' с загрузочными люками, –
