интеллигентного вида мужчине с портфелем в руке, указывая от проходной в сторону гаража:
– Тама найдёте Глис… то есть, Лопаткина Иван Васильича. Он вам про его и расскажет. Он начальник гаража, атавизьма на теле социализьма.
– Спасибо, – поблагодарил мужчина, и, сойдя с крыльца проходной, направился к гаражу.
Глиста оказался на месте, у себя в кабинете.
– Меня зовут Пыров Егор Константинович, – представился незнакомец. – Я работаю учителем истории в Закидонской средней школе N1. Я тут прочитал в ваших газетах…
Он открыл портфель, и достал оттуда две 'Зари коммунизма' со статьями об Аполлоне.
– У вас тут, оказывается, работает наш земляк, – сказал он, развернув одну из газет. – Да ещё какой земляк! Героический! Подвиги совершает, почти как Геракл… Вместо Авгиевых конюшен коровники, правда… Но в них дерьмо, пожалуй, будет почище конского… То есть, я хотел сказать, наоборот, погрязнее… конского… Так вот, не мог бы я увидеть нашего прославленного земляка? Моим ученикам было бы очень интересно узнать…
– Егор Константинович, – перебил его Глиста, – к сожалению, Аполлон Иванов только что уехал в Дебрянск в командировку.
– Да-а-а? – разочарованно протянул Пыров. – А когда вернётся?
– Послезавтра к обеду.
– Ах ты, незадача какая! А я завтра утром уже уезжаю в Закидонск… Я тут в Сенске у родственников в гостях…
– А вы там у себя в Закидонске про него всё можете ж узнать. Там, небось, родственники его…
– Да это я узнаю, конечно. Тем более что веду в школе кружок юных следопытов. Да только я хотел поговорить с самим героем…
– Ну, ничем помочь не могу, – развёл руками Глиста. – Поговорите как-нибудь в другой раз…
– Хорошая трасса, – сказал Аполлон, когда они снова тронулись в путь – надо же было как-то оправдать эту непредвиденную задержку.
– Спасибо Никите Сергеевичу, – директор широко зевнул.
– Какому Никите Сергеевичу?
– Как какому? Тёзке моему, Хрущёву.
– Что, при нём построили?
– Хорошо, что при нём. Если б при Брежневе, она б совсем в другом месте прошла, – Никита Николаевич снова зевнул и добавил: – Через Днепродзержинск.
– А это далеко отсюда? – спросил Аполлон.
– А, где-то на юге, под Днепропетровском.
– А это далеко? И почему именно через Днепродзержинск? – продолжал допытываться Аполлон, даже не подозревая, каким неучем он сам себя выставляет перед начальством.
Тот, действительно, посмотрел на него то ли с недоумением, то ли с недоверием.
– Вот сразу и видно, что ты не комсомолец… был… Я, вообще-то, на тебя удивляюсь. Вроде ты грамотный, по-английски, вон, знаешь; поэтов, которые песни для Сличенки сочинили, а где Брежнев родился… – Никита Николаевич сделал новый затяжной зевок, -…это ж родина Брежнева… На Украине, за Киевом, на Днепре… Ну, я так думаю, что на Днепре, раз Днепродзержинск называется…
'Странно, – подумал Аполлон, – если, действительно, этот Днепродзержинск где-то за Киевом, то из Москвы на тот же Киев… Это ж какой крюк получится? Вроде как из Нью-Йорка в Вашингтон через Майами'.
– А что, Хрущёв где-то здесь родился? – спросил он вслух.
– Да тут рядом, в Калиновке, это в Курской области. Потому и прошла тут эта дорога, что сделали подворот в Калиновку.
Директор вдруг оживился.
– Я анекдот старый про Хрущёва вспомнил. Ты, наверно, его не слыхал?
– Нет, про Хрущёва анекдотов не знаю, – подтвердил Аполлон.
– Ну, тогда слушай… Что он совсем лысый был, ты знаешь?
– Знаю.
– Значит, жил на Кавказе один старый слепой старик. Где-то лет сто ему было, если не больше. И у него такая способность была, что мог он ощупать человеку голову, и определить, умный тот, или дурак. Ну, Хрущёв решил исследование провести… Да, это ещё было, когда вместе с Лениным в Мавзолее и Сталин лежал… Ну так вот, приказал он привезти того старца в Москву. Завёл его в Мавзолей, подвёл к Ленину. Щупай, говорит. Ну, тот ощупал Ленинскую голову, языком поцокал и говорит: 'О! Это очень умная голова. Такие головы раз в тыщу лет рождаются'. Тогда подводит он его к Сталину. Пощупал слепой Сталинскую голову и говорит: 'Это тоже умная голова. Такие головы раз в сто лет рождаются'. Ну, Хрущёв думает, дай- ка я ему и свою голову подсуну, уж не глупей же я хотя бы Сталина. Ну, и сунул свою лысину. Долго ощупывал старик его черепушку. То с одной стороны зайдёт, то с другой, то спереди, то сзади. Всё никак не может определить. Ну, думает Хрущёв, наверно, моя голова вообще самая умная за всю историю человечества. А старик тут и говорит: 'Что-то я вообще тут ничего не пойму: если это жопа, то почему только одна половинка, а если голова, то почему совсем без мозгов?'
Никита Николаевич посмеялся вместе с Аполлоном, зевнул и сказал:
– Про него, помнится, поэма даже была. Смешная такая. По рукам ходила перепечатанная. Я тогда ещё подвальным работал. 'Царь Никита' называлась. Там про всё было. И про кукурузу, и про поездки его по заграницам… Было там и что-то такое… Царь Никита… а потом помчался к Тито… Говорили, что кто-то из известных тогдашних поэтов написал.
– А я вчера про Брежнева хороший анекдот слышал, – сказал Аполлон.
– А ну-ка, ну-ка, расскажи, – встрепенулся директор.
– А правда, что сейчас памятники трижды героям ещё при жизни ставят?
– Угу. На родине. Вот Брежневу в Днепродзержинске, вроде, поставили.
– Тогда, значит, в Днепродзержинске это и случилось… Стоит пьяный возле этого бюста Брежневу, и, чтоб не упасть, обхватил его руками. Подходит к нему милиционер и строго так спрашивает: 'Ты чего здесь дурака валяешь?' А тот отвечает: 'Я его не валяю, а, наоборот, поддерживаю'.
Директор от души посмеялся, потом опять зевнул, клюнул раз-другой носом, а через некоторое время уже негромко, с присвистом, похрапывал.
В Дебрянск они приехали под вечер. Гостиница 'Советская' встретила их гостеприимно. Администратор – пожилая тётенька вручила им ключ от одного из номеров, которые были забронированы для участников конференции.
Номер напомнил Аполлону его родную кадепу. Небольшое помещение, правда, на втором этаже; в нём – три кровати вдоль стен, с тремя тумбочками – у изголовья каждой; посреди комнаты стол, накрытый скатертью, с графином, стаканами и цветами в вазе; на стене у двери – большое зеркало. Правда, была ещё небольшая ванная комната с туалетом. Ну что ж, 'Советская' так советская!
Из ванной слышались шум воды и громкие пофыркивания.
На кровати, стоявшей рядом с дверью, лежал раскрытый 'дипломат' с обычным набором командированного.
Аполлон и Никита Николаевич заняли две свободные кровати, и занялись обустройством.
Из ванной вышел плотный лысый мужчина, невысокого роста, лет пятидесяти, с добродушным весёлым лицом, в тренировочных брюках и в майке.
– А-а-а… Вот и моя новая семья, так сказать, на пару дней, – произнёс он бодрым радостным тоном человека, уверенного в себе, хозяина жизни, словом. – Давайте знакомиться – Алексей Степанович, заместитель министра пищевой промышленности по ликёроводочной промышленности.
Последние слова он произнёс как бы между прочим, как что-то обыденное и давно привычное. Подумаешь – замминистра… ассенизатор… какая, к чёрту, разница?
Алексей Степанович играл. Играл, как актёр, свою роль, роль руководящего работника простого, как валенок, в доску своего для самых последних своих подчинённых, для всего гегемона ликёроводочной промышленности. Вот, смотрите, мол, какой я простой – не отрываюсь от масс. Он как бы подчёркивал этим своим простодушным 'заместитель министра' своё хождение в народ. Вот мог же я занять отдельный номер
