1
Средневековая русская иконопись и искусство аборигенов Австралии — что может быть неожиданнее и парадоксальнее в таком сопоставлении! Ведь они принадлежат к глубоко различным культурно- историческим и художественным мирам. И все же сопоставления и сближения здесь возможны и допустимы, но лишь при условии проникновения в сущность обоих явлений. И русская иконопись, и живопись аборигенов — последняя в значительной своей части — явления религиозного искусства, и чтобы понять их, необходимо акцентировать внимание не на различиях, — хотя различия очевидны, — но на том, что объединяет их как феномены религиозного творчества, воплощающие понятие священного. И в иконописи, и в сакральном искусстве аборигенов центральное место занимает человек в его религиозном измерении. Раскрывается эта тема по-разному. В иконописи — это идеальный образ человека, это человек как образ и подобие Бога, в искусстве аборигенов — как воплощение мифического первопредка в его мистической связи с Временем сновидений. Но и иконопись, и искусство аборигенов — лишь ступени на пути познания Бога. В сравнительном анализе искусства иконописи и традиционного искусства аборигенов Австралии я руководствуюсь идеей раскрытия Бога в истории.
И иконопись, и живопись аборигенов выражают присущими им средствами, в наглядной и, в то же время, символической форме, мировоззрение своих творцов. 'В самых приемах иконописи, в технике ее, в применяемых веществах, в иконописной фактуре выражается метафизика, которою жива и существует икона' — пишет Павел Флоренский.1 То же относится и к искусству аборигенов. Обе эти формы искусства прежде всего концептуальны. За каждой из них стоит метафизическая система, выраженная в слове — в священном писании и предании, в одном случае, в мифологии, в другом. 'Иконопись для глаза есть то же, что слово для слуха, — говорит Флоренский вслед за св. Иоанном Дамаскиным. — И речь, и икона непосредственным предметом своим имеют одну и ту же духовную реальность'.2
По определению св. Дионисия Ареопагита, иконы — 'видимые изображения тайных и сверхъестественных зрелищ'.3 Иконостас, по словам Флоренского, не просто алтарная преграда, он разделяет два мира, здесь проходит 'граница между миром видимым и миром невидимым'.4 Евгений Трубецкой назвал свою работу, посвященную древнерусской иконописи: 'Умозрение в красках'. 'В русской иконе есть всегда пафос расстояния, отделяющего небо от земли, есть сознание умозрительности запечатленных событий и вещей'.5 Умозрение — вот что, прежде всего, сближает эти столь различные художественные традиции — иконопись и искусство аборигенов. Подобно иконописи сакральное искусство аборигенов несет в себе, в образе визуальных символов, религиозное мировоззрение его творцов, их представления о священном, о творческом начале и движущих силах мира, их мифологическую систему.
Композиция иконы, расположение действующих лиц, архитектурных форм следуют идейному замыслу иконы, ее концепции, но не иллюзии 'правдоподобия'. Это — не реальное, земное пространство, но идеальное, умозрительное. Произведения сакрального искусства аборигенов тяготеют к тому же. За внешним правдоподобием изображаемого здесь таится некий скрытый смысл. Истинное содержание этого искусства, значение его образов, его символов, подобно содержанию и значению образов иконописи, недоступно для непосвященных. Обе эти сферы искусства предполагают знание, посвящение. Как иконопись, так и сакрально-мифологическое искусство аборигенов не просто изображают эпизоды священной истории, они воплощают в зрительных образах религиозную идею; они, говоря словами ап. Павла о вере, 'вещей обличение невидимых' (Евр. ХI, 1).
Сознание творцов австралийского традиционного искусства, как и сознание творцов искусства иконописи, концентрируется вокруг идеи священного, зарождение и формирование которой мы можем проследить с эпохи палеолита. Идея священного — это то метафизическое ядро, которое легло в основу всех известных форм религии.6 Включенность или невключенность произведений искусства в мир священного находится в зависимости от места произведений искусства в жизни общества, от их социальных и религиозных функций, от того, что именно изображено. Произведения искусства аборигенов могут быть доступны всем, их имеет право делать и видеть любой член общества, но они же могут быть ритуальными, священными, и в этом случае их сохраняет в тайне небольшая замкнутая группа посвященных мужчин. Может быть и так, что произведение искусства доступно всем, но его истинное, священное содержание открыто только посвященным. Наконец, одни произведения искусства священны, другие нет, а внешних различий между ними может и не быть — это зависит от того значения, которое вкладывают в них их создатели, и от их функций, например употребляются ли они в священных обрядах.
Для художника-аборигена, как и для средневекового художника, его традиционное искусство в конечном счете выражение активного религиозного мировоззрения. Произведения этих мастеров столь различных эпох и культур не просто объекты пассивного созерцания, они играют в жизни самих творцов и окружающих их людей активную религиозную роль. Не случайно уже одна из первых обобщающих работ, посвященных искусству Арнемленда, особенно подчеркивает сакральное значение этого искусства, его роль в религиозно-обрядовой жизни.7 И даже современное искусство аборигенов, когда оно делается на продажу, когда оно лишено религиозно-культовой функции, часто еще уходит корнями в традиционную почву, еще не оторвалось от нее и так же одухотворено, строится на той же системе символов, обладает теми же стилистическими и формальными особенностями, живет в мире тех же представлений и идей.
2
Истоки русской иконописи восходят к Х веку, когда древняя Русь приняла христианство и в Киев приехали первые византийские художники, у которых обучались местные живописцы. Древнейшие известные русские иконы относятся к ХII — нач. ХIII в. И хотя русская иконопись во многом следует византийским образцам, складываются самобытные школы иконописи — новгородская, владимиро- суздальская, ярославская, с XIV в. — московская школа. В XIV–XV вв. русская иконопись достигает расцвета, в то время творят крупнейшие мастера, в совершенстве владеющие цветом, колоритом, линией, силуэтом, ритмом. Лучшие произведения русской иконописи по праву относятся к величайшим достижениям мирового искусства.
Корни искусства аборигенов Австралии уходят в древнейшие пласты человеческой культуры, самые ранние его образцы сохранились на скалах и стенах пещер. Рисование на листах коры — которое, главным образом, и будет нас интересовать — возникло задолго до появления европейцев. Первые сообщения о рисовании на коре принадлежат французской экспедиции Бодена (1800–1804) и относятся к Тасмании. В 1834 г. сведения о живописи на коре приходят с о-ва Мелвилл и затем на протяжении всей второй половины ХIХ в. из разных районов Арнемленда. В Виктории и Новом Южном Уэльсе самые ранние упоминания о рисунках на коре относятся к 1850–1860 годам, и во многих случаях речь идет о религиозно- обрядовой функции рисунков, об использовании их в инициациях.8 Сложность и совершенство живописи на коре — свидетельство длительной истории ее развития, и хотя кора недолговечна, мы знаем, что другой вид изобразительного искусства аборигенов — наскальное искусство — насчитывает тысячелетия.
В целом живопись на коре можно разделить на две большие группы — живопись сакральную, связанную с ритуалом, и несакральную, обыденную. Речь идет, как уже говорилось, главным образом о месте этих категорий живописи в жизни общества, об их функциях, но не об особенностях стиля и часто даже не о содержании. Так что и произведения, относящиеся ко второй группе, но по содержанию и стилистическим особенностям тесно примыкающие к первой группе, наряду с последними тоже могут быть предметом нашего анализа.
