– Секретная линия не срабатывает! – откликнулся связист.
– Опять эти новейшие разработки! – Адмирал недовольно нахмурился. – Вызывать постоянно! Автодозвон без пауз! Чтобы никто не успел вклиниться, когда он закончит по своему заумному каналу беседовать! Ясно?!
– Так точно!
Глава 29
– Нет у него штурвала! – Матвей с досадой ударил по пульту. – Зар-раза! И рычагов никаких нет! И педалей!
– Мотя, мы, кажется, на звезду летим, – глухо пробормотала Дарья. – Мне страшно.
– Летим, – обреченно согласился напарник.
– Может быть, выключить двигатели?
– Да из них ни один толком не работает! – Матвей мельком взглянул на диаграммы. – Рыбоглазые от души постреляли. Седьмой едва дышит да первый периодически поплевывает. Только ускорение мы уже получили, теперь ничего не изменишь. Взгляни на карту. Сместились уже на тридцать тысяч километров. И продолжаем смещаться дальше… и этот процесс не остановить. То есть нас не остановить.
– Но мы же… Мы же не упадем на звезду?
– Нет, конечно, – мягко произнес напарник. – На звезду упадем не мы, а наши изжаренные тушки.
– Мы умрем… – в ужасе прошептала Дарья.
– Нет, – сказал Матвей. – Умирают от старости или в крайнем случае от коклюша. А мы погибнем. Это совсем другое дело. Ордена, именные линкоры, золотые бюсты в каждой школе…
Дарья прерывисто вздохнула.
– Надо все-таки попробовать, – тихо сказала она.
– Пробуй, – отмахнулся Матвей. – Хуже не будет. Сваримся, как креветки…
– Я никогда не пробовала креветки, – призналась напарница.
– У тебя еще будет возможность, – хмыкнул Матвей. – Продержишься дольше меня – можешь отломить кусочек, я не против. Рекомендую ляжку или ягодицу…
– Фу, Мотя! – вскрикнула она. – Что за гадости! Не буду я есть твою ягодицу!
– Тогда я твою съем…
– Эй, пожиратели задниц! – раздался из коридора голос Борисова. – Меня в долю возьмете? Если честно, я проголодался.
– Мы падаем на Солнце, – сообщила Дарья.
– Ага… спасибо, что не на планету, – отозвался Шуберт, усаживаясь обратно в кресло. – На жесткое падать – расшибиться можно, а звезда – она мягонькая.
– И тепленькая, – хмуро добавил Матвей.
– Не о том горюете, друзья, – бодро произнес Борисов. – Мы помрем не от температуры, а от радиации. Любая звезда – это прежде всего огромный ядерный котел, только без защитного кожуха. Нас убьет излучение. Альфа, бета, гамма, СВЧ… там всякого хватает.
– СВЧ? – заинтересованно обернулся к нему Матвей. – Это как в микроволновке? Значит, все-таки поджаримся.
– Ну, если тебе угодно… – Борисов уверенно, по-хозяйски крутанул грибовидный пульт и, прищурившись, начал рассматривать новые кнопки.
– Выход в гипертоннель ты не нашел, – констатировала Дарья.
– Не-а, – безалаберно ответил Шуберт. – Зато я понял одну важную вещь.
– Насчет радиации? – осведомился Матвей.
– Насчет пространственного коридора, – сказал он, не переставая изучать панель.
– Ну?!
– Искать его бесполезно, – продолжил Борисов тем же тоном, – он тут одноразовый. Рассчитан на один проход. В одну сторону.
– О-о!.. – застонала Дарья.
– Мне сразу не понравилось, что проход закрылся. – Мастер снова повернул «шляпку» и уставился на левый ряд пиктограмм. – Такого раньше не бывало, верно? Если пользуешься дверью, нелогично каждый раз переносить ее на новое место.
– Тем более что она невидимая и ее расположение можно только запомнить, – поддержала Дарья.
– Во-во, правильно. И если она пропала, то уж не затем, чтобы ей воспользовались еще раз. Она пропала навсегда. А кроме того, даже если вообразить, что она не закрылась, все равно – мы закрыли ее сами.
– Как это? – не понял Матвей.
– Мы сдвинули этот чертов корабль. Очевидно, вся система гипертоннелей была сориентирована в пространстве. Если наша дверка по-прежнему действует, то она в любом случае находится уже не здесь, а где-то в космосе. Но это, повторяю, не более чем домыслы. Скорее всего она просто заперлась автоматически.
– Ловушка?! – Матвей с яростью врезал по подлокотнику.
Борисов впервые оторвался от панели и оценивающе оглядел лейтенанта.
– Надо быть скромнее, – промолвил он. – Кому придет в голову строить целую планету, чтобы заловить в нее какого-то гм-гм… отдельно взятого индивидуума. Вероятно, объект создан для единственного экипажа, который не должен вернуться.
– То есть… это как же?! – возмутилась Дарья. – Этот гроб сделали специально для трех смертников?
– Для кого еще делать гробы? – резонно заметил Борисов. – Наверное, для группы пилотов, которые выполнят… какую-нибудь простую задачу. Очень простую. Например, запустят двигатели, и… И все.
– Вот почему здесь нет туалета! – догадалась она. – Никто не планировал, что экипаж будет тут жить…
– А зачем тогда нужен этот фильм? – спросил Матвей. – Тот фильм, что мы посмотрели. Про войну и все такое…
– Не исключено, фильм призван поднять боевой дух… ну и напомнить героям, ради чего они собираются погибнуть.
– Я не собираюсь! – мгновенно отозвалась Дарья. – И, кстати, ради чего?! Ради чужой войны? Какое мне до нее дело? Да она давно уж закончилась!
– Постарайся объяснить это автоматике, – проговорил Борисов. – Желательно на ее языке.
– А труба? – спохватился Матвей. – Сначала был фильм про черную трубу. Зачем она?.. Что, мы и за трубу должны погибать?
– Вы мне надоели, – раздраженно сказал мастер. – Столько вопросов задаете, как будто наш гроб строил, налаживал и выводил на орбиту лично я. Вместо того чтоб меня отвлекать, лучше бы занялись чем-нибудь.
– Н-да?.. – удивленно произнес Матвей и, выбравшись из кресла, медленно направился к Дарье.
– Чем это мы должны заниматься? – спросила она тревожно.
Борисов оглянулся на Матвея и расхохотался.
– Тоже неплохой вариант. Ценю самообладание. Встретить смерть таким образом… Да, в этом есть что-то величественное.
– Ты другое имел в виду?.. – Матвей растерянно остановился. – А что именно? Тыкать в кнопки? «Ладонь», «колбаса», «квадратик»… Лучше уж так умереть, чем нажимая на эти значки.
– Ну-у… в принципе… – протянула Дарья, формально еще не согласившись, но всем своим существом намекая, что корпеть над пультом до последней секунды тоже не собирается.
– Как хотите, – сказал Борисов. – Там слева по коридору есть комнатка – кладовка или что-то еще… Вот туда и отваливайте, а мне не мешайте. Да! – добавил он, будто случайно о чем-то вспомнив. – Если я придумаю, как нам выкрутиться, на халяву не рассчитывайте.
– Плачу тысячу, – объявил Матвей.
– За тысячу я даже твой ботинок спасать не стану.
– Зачем ботинок? Я босиком согласен.
