исследовательская группа майора Калашникова…
– Стадо баранов, – неодобрительно буркнул Страшный. – Как только разберутся – сразу на доклад! Да не к Дауну, а ко мне!
– А при чем здесь Даун? – Чан невинно взглянул на маршала.
– Я не о тебе, а об ученых этих… Знаю я таких исследователей: только на бедность жалуются и военные секреты все норовят кому-нибудь продать… Да и не исключено, что пару-тройку из них Даун еще до полета подкупил.
– Не исключено… – На лице Чана не дрогнул ни один мускул.
– Контролируй лично! – Страшный указал на дверь кабинета.
Когда начальник Генштаба вышел, маршал откинулся на спинку кресла и, пробормотав какое-то ругательство, нажал кнопку коммуникатора.
– Даун? Это я… Какие новости?
– Пока никаких, но скоро будут, – заверил корпрез. – А у вас?
– Ответ тот же…
– Зачем же позвонили?
– Проконтролировать. – Маршал снова ткнул в кнопку, прерывая связь.
Ожидание затягивалось, и это Страшного тревожило. Даже если «Джаггер» действительно стартовал последним, ему уже давно положено было выйти из гиперпространства и присоединиться к остаткам флота ОВКС, ползущим от точки выхода возле Марса к Земле. Если же он этого не делал, значит, на его борту возникли какие-то проблемы…
Вызванный серией коротких замыканий пожар охватил почти всю среднюю палубу. Система герметизации отсеков и откачки воздуха заработала с запозданием. Отсутствие демпфера сказалось не только на самочувствии людей, но и на работе корабельной автоматики. Капитан Мищенко выбрался из бассейна и подал руку Ломову.
– Чуть не захлебнулся… – признался каперанг, кашляя от успевшего просочиться со средней палубы дыма. – С демпфером лучше, чем в воде…
– Согласен… – Мищенко обвел взглядом торчащие из воды головы ученых. Кроме него и Ломова, выбираться на «сушу» никто не спешил. У большинства на это просто не было сил.
– О-о!.. – раздался знакомый стон из ближайшей ванны.
Капитан не успел прокомментировать этот звук, поскольку почти сразу послышался плеск и из бассейна выбрался Зинчук.
– Отставить, – остановил Мищенко пошатывающегося, но решительно настроенного сержанта. – Лучше Дуста откачай, он, похоже, утонул слегка…
– Две минуты кислородного голодания для мозга не проблема, – заметил Ломов. – Главное, чтобы сердце заработало…
– Для его мозга и полчаса не проблема, – заметил Зинчук, вынимая хлебореза из ванны. – Дуст, дышать!
– «Рот в рот» надо делать, – подсказал кто-то из бассейна.
Зинчук несколько раз надавил на грудь рядового, и тот исторгнул высокий фонтан воды. Сержант коротко ударил хлебореза кулаком в грудь, и тот судорожно вдохнул.
– Вот так, – удовлетворенно сказал сержант. – Молодец… А то надо же, тонуть вздумал! Без приказа!
– Виноват! – прохрипел хлеборез, лежа вытягиваясь в струнку и отдавая сержанту честь.
– Вольно! – Зинчук поднялся с колен и обернулся к капитану. – Господин капитан, ваше приказание вы…
Он замер, вытаращившись куда-то мимо командира и кашляющего Ломова, в направлении грузового отсека. Мищенко удивленно посмотрел на сержанта, затем проследил за его взглядом и невольно вздрогнул. По коридору, придерживаясь за стенку и тряся головой, словно вытряхивая из нее что-то лишнее, двигался полковник Бугаев.
– Пресеркомфорты штопаные! Дятлы безмозглые! Крысы корабельные!.. – Это были самые мягкие из его ругательств. – Вы из меня панно хотели сделать?! «Бугаев двухмерный»! «Полковник из-под пресса»! «Человек из плоской вселенной»! Абстракционизьм, да?.. Всех похороню!
– Господин полковник! – обрадовался Мищенко. – Вы откуда?!
– Оттуда… – Бугаев указал большим пальцем за спину.
– А там что?
– Трюм, а в нем инопланетная пушка… А в лафете этой пушки – дверца вроде технического люка, и за ней очень темное и тесное помещение, в которое можно забраться, только если тебе угрожает полный каюк. Его, наверное, предусмотрели, чтобы микросхемы в пушке чинить да механизмы смазывать, то есть чтобы туда худосочные технари без скафандров забирались…
– А мы думали – вас смыло…
– Я что, дерьмо, чтобы меня смывало?! – возмутился полковник. – Ты, капитан, думай, что говоришь… иногда!
– Да я не это имел в виду, – смутился Мищенко.
– Ладно… – Бугаев перевел сервоглаз на Ломова. – Ты демпфер приказал отключить?
– А что? – осторожно поинтересовался каперанг.
– Выясняю, кому в морду дать, – дружелюбно пояснил полковник. – Ну так что, тебе?
– Можно и мне. – Ломов снова закашлялся. – А можно Иванову.
– Больных не бью. – Бугаев сочувственно похлопал каперанга по плечу. – Тебе, Лом, надо водки с солью выпить… от кашля…
– Это же от поноса средство, – засомневался Ломов.
– Это от всего, – авторитетно заявил полковник. – Зависит от дозы.
– Слушай, Бугай, а ты еще пару пассажиров там, в грузовом, не видел? – Ломов справился наконец с кашлем. – Перед маневром они вроде бы в той стороне скрылись…
– Видел, – кивнул полковник, – это они меня из лафета вытащили. Бодрые такие, словно и не плющило их! Сами теперь там в пушке ковыряются.
– Исследователи, – фыркнул Мищенко, – недоучки…
– Нет, эти двое вроде ничего, – вступился за ученых Бугаев. – На свое начальство не похожи.
– А что начальство? О-о… – простонал из ванны Калашников. – Как тяжело-о…
– Чего ты стонешь, перегрузки уже закончились! – Ломов презрительно сплюнул в ванну майора.
– Да? – Калашников сел и ладонью вытер с лица воду. – А полотенце есть?
– Рукавом, – посоветовал каперанг.
– Эти двое, кстати, вовсе не мои! Их в последний момент к группе прикомандировали…
– Вот-вот, это и видно, – усмехнулся Бугаев. – Слишком хорошо соображают ребята и проворные, как будто за деньги работают, а не за оклад со званиями…
Полковник на несколько секунд задумался.
– Да… за деньги… Ну да бог с ними… Где Иванов?
– Морду набить?
– Нет, посовещаться, что дальше делать.
– А тут и совещаться нечего. – Ломов пожал плечами. – Через час выйдем из гиперпространства, встанем в общий строй, а там уж Генштаб решит, что делать.
– А-а, так мы уже прыгнули! – сообразил полковник.
– А ты что думал?
– Так мы же вроде тормозили…
– Мы маневрировали. Торможение, уклонение и снова форсаж… Ты, наверное, слегка отключился и потому сам прыжок пропустил.
– Наверное… – Бугаев снова тряхнул головой. – Не железный ведь…
– Скромничаешь.
– А от чего уклонялись?
– От станции этой черной.
