министерства…
Но тут темница вновь исчезла. Когда она проявилась, Гарри огляделся. Он продолжал сидеть рядом с Дамблдором и мистером Краучем, но атмосфера в комнате переменилась. Стояла мёртвая тишина, изредка прерываемая судорожными всхлипываниями хрупкой, тоненькой, почти прозрачной волшебницы, сидящей рядом с мистером Краучем. Дрожащими руками она прижимала ко рту носовой платок.
Гарри взглянул на Крауча и увидел, что он выглядит ещё более угрюмым и посеревшим, чем раньше. Жилка на его виске нервно подёргивалась.
— Введите их, — сказал он и его голос отразился эхом во всех концах безмолвного подземелья.
И опять дверь в углу темницы отворилась. В этот раз в подземелье вошли четыре человека, окружённые шестью Дементорами. Гарри заметил, что многие из сидящих украдкой оглянулись на Крауча. По толпе пронёсся шепот.
Дементоры усадили каждого в кресла с цепями, стоявшими посредине темницы. Один из заключённых был коренастым мужчиной, не сводившим с Крауча глаз, второй был худощавым и нервным молодым человеком, с глазами, стреляющими по комнате, третьей была женщина с густыми тёмными и блестящими волосами и глазами под тяжёлыми веками, которая восседала на кресле с цепями с таким видом, как будто это был трон и, наконец, последним был подросток лет восемнадцати-девятнадцати с лицом, выражающим неописуемый ужас. Он сильно дрожал, соломенного цвета волосы падали ему на лоб и лезли в глаза, а веснушчатая кожа была молочно-белого цвета. Тоненькая маленькая волшебница, сидящая рядом с Краучем, начала раскачиваться на стуле и тихонько плакать в свой носовой платок.
Крауч поднялся. Он взглянул вниз на сидящих там людей полными ненависти глазами.
— Вас доставили сюда на Совет магического права, — чеканя каждое слово, проговорил он, — чтобы подвергнуть суду за гнусное и отвратительное преступление…
— Папа, — неожиданно сказал подросток с соломенными волосами, — папа, я тебя прошу…
— …подобия которого мы ещё никогда не рассматривали на нашем совете, — продолжал Крауч, повысив голос, чтобы заглушить голос своего сына.
— Мы уже выслушали ряд свидетельских показаний против вас. Вас обвиняют в том, что вы захватили Аврора по имени Фрэнк Лонгботтом и наложили на него заклятье Круциатус, чтобы выпытать у него сведения о местонахождении вашего изгнанного повелителя, Того-Кого-Нельзя-Называть…
— Папа, меня там не было! — пронзительно закричал закованный в цепи мальчик. — Я клянусь, что не участвовал в этом, папа, не посылай меня назад к Дементорам…
— Далее, вас обвиняют в том, — проревел мистер Крауч, — что после того, как Фрэнк Лонгботтом не выдал вам информации, которую вы требовали, вы подвергли заклятью Круциатус его жену. Вы собирались вернуть Того-Кого-Нельзя-Называть к власти и вновь вести жизнь, полную насилия, которую вы вели, когда Он ещё был силен. Теперь я обращаюсь к присяжным заседателям…
— Мама! — закричал мальчик и тоненькая хрупкая волшебница, сидящая рядом с Краучем, зарыдала, раскачиваясь взад и вперёд. — Мама! Останови его! Я не виноват! Это — был не я!
— Я прошу вас, уважаемые присяжные заседатели, — во весь голос кричал мистер Крауч, — поднять руки, если вы согласны со мной, что за совершённые преступления обвиняемым полагается пожизненное заключение в Азкабане!
Как один, все волшебники и волшебницы по правую сторону темницы подняли руки. Толпа, сидящая в подземелье, принялась аплодировать, как в прошлый раз Бэгмэну, но в этот раз на их лицах было написано выражение дикарского триумфа. Мальчик громко закричал.
— Нет! Мама! Нет! Я не виноват! Я не участвовал! Я не знал! Не отсылай меня туда! Останови его!
Но к пленникам уже медленно скользили Дементоры. Все, кроме мальчика, спокойно поднялись со своих мест. Женщина с тяжёлыми веками взглянула в лицо Краучу и громко сказала: — Тёмный Лорд восстанет вновь, Крауч! Брось нас в Азкабан — мы будем ждать! Он воспрянет и придёт за нами, он вознаградит нас сполна, больше, чем всех остальных своих приверженцев! Только мы остались ему верны! Только мы старались отыскать его!
Но мальчик пытался отбиться от Дементоров, хотя Гарри было ясно, что их холодная, высасывающая жизнь сила начинает овладевать им. Толпа глумилась над ними, некоторые вскочили на ноги, чтобы получше рассмотреть женщину, увлекаемую Дементорами из подземелья и мальчика, продолжающего с ними бороться.
— Я же твой сын! — кричал он Краучу. — Я — твой сын!
— Ты мне не сын, — проревел мистер Крауч, выпучив глаза. — У меня нет больше сына!
Хрупкая волшебница рядом с ним схватила ртом воздух и без сознания рухнула на сиденье. Крауч, казалось, даже не заметил этого.
— Уведите их! — рычал он, глядя на Дементоров и брызгая слюной. — Уведите их отсюда, и пусть они заживо сгниют в Азкабане!
— Отец! Отец! Я не принимал в этом участия! Нет! Не трогайте меня! Отец, я умоляю тебя!
— По-моему, Гарри, тебе пора вернуться в мой кабинет, — тихо проговорил голос над ухом Гарри.
Гарри вздрогнул. Он посмотрел налево. Потом он посмотрел направо. Справа от него сидел Альбус Дамблдор и смотрел на сына Крауча, которого тащили из темницы Дементоры. Слева от него тоже сидел Альбус Дамблдор и глядел прямо ему в глаза.
— Пошли, — сказал Альбус Дамблдор, сидящий слева от него и положил руку Гарри на плечо. Гарри почувствовал, как он поднимается вверх по воздуху через подземелье, которое растворялось вокруг него. На мгновение он оказался в кромешной тьме, а потом ему показалось, что он очень медленно перевернулся через голову и приземлился в залитом солнечным светом кабинете Дамблдора. Перед ним в секретере мерцало вещество в каменной чаше, а Альбус Дамблдор стоял рядом.
— Профессор, — прерывающимся голосом заговорил Гарри, — я знаю, я не должен был… я не знаю, как так вышло… дверца секретера была полуоткрыта и…
— Я понимаю, — сказал Дамблдор. Он вытащил чашу из секретера, поставил её на свой письменный стол, сел и указал Гарри на стул по другую сторону стола.
Гарри сел, не отрывая глаз от каменной чаши. Содержимое чаши вновь вернулось в первоначальное серебристо- белое состояние. Оно покрывалось рябью и закручивалось в водоворот.
— Что это? — нетвёрдым голосом спросил Гарри.
— Эта штука называется Думоотвод, — ответил Дамблдор, — иногда у меня создаётся такое впечатление, и я уверен, ты меня понимаешь, что у меня в голове крутится слишком много мыслей и воспоминаний.
— А… — произнёс Гарри, который не мог, положа руку на сердце, признаться, что уже испытывал что-то в том же духе.
— И тогда, — продолжал Дамблдор, указывая на каменную чашу, — я пользуюсь Думоотводом. Он просто высасывает избыток мыслей из человеческого мозга и выливает их в чашу. А затем человек может на досуге разобраться в своих мыслях. Когда они находятся в такой форме, становится проще разобраться в причинно-следственных связях.
— То есть… Вы говорите, что эта штука — ваши мысли? — проговорил Гарри, уставившись на крутящееся в чаше белое вещество.
— Именно так, — ответил Дамблдор. — Дай-ка я тебе покажу.
Дамблдор вытащил волшебную палочку из недр своей мантии и приложил её к серебристым волосам у виска. Когда он отвёл палочку от виска, к ней прилепилось что-то похожее на волос, но, присмотревшись, Гарри увидел, что на палочке висел не волос, а переливающаяся нить того странного серебристо-белого вещества, которое наполняло Думоотвод. Дамблдор добавил свежую мысль в чашу и поражённый Гарри увидел своё собственное лицо, плавающее на поверхности. Дамблдор взялся за чашу обеими руками и покрутил её как золотоискатель, промывающий песок в поисках кусочков золота, и Гарри увидел, как его лицо плавно превратилось в лицо Снейпа. Снейп открыл рот и гулким голосом заговорил, глядя в потолок.
— Он проявляется… у Каркарова тоже… ярче и чётче, чем когда бы то ни было…
— А это я мог бы сообразить и сам, безо всякой помощи, — вздохнул Дамблдор, — ну да ладно, — он взглянул поверх очков полумесяцем на Гарри, который глядел на лицо Снейпа, двигающееся по кругу в чаше. — Я занимался Думоотводом, когда прибыл мистер Фадж, и довольно поспешно убрал его. Очевидно, я не до конца захлопнул дверцу. Естественно, он привлёк твоё внимание.
— Извините меня! — невнятно пробурчал Гарри.
Дамблдор покачал головой: — Любопытство — не порок, — сказал он, — но надо быть очень осторожными, когда мы поддаёмся любопытству… да… несомненно…
Слегка нахмурившись, он ткнул мысли в чаше кончиком волшебной палочки. Тотчас же из чаши поднялась фигура полной, хмурящейся девушки лет шестнадцати, которая тут же начала вертеться вокруг собственной оси, не вытаскивая ног из чаши. Она не обратила никакого внимания ни на Гарри, ни на профессора Дамблдора. Когда она заговорила, её голос звучал так же гулко, как голос Снейпа, как будто он доносился из глубины чаши: — Он наложил на меня проклятье, профессор Дамблдор, а я ведь просто пошутила, сэр. Я только сказала ему, что видела, как он целовалcя c Флоренc за теплицами в прошлый четверг…
— Но зачем, Берта, — печально сказал Дамблдор, взглянув на молча вращающуюся девушку, — зачем ты следила за ним?
— Берта? — прошептал Гарри, взглянув на девушку. — Это… Это — Берта Джоркинс?
— Да, — ответил Дамблдор, опять тыкая палочкой в мысли в чаше, возвращая туда Берту, после чего мысли снова стали серебристыми и непрозрачными, — это была Берта, какой я помню её, когда она ещё училась в школе.
Серебристый свет от Думоотвода осветил лицо Дамблдора, и Гарри внезапно заметил, насколько он стар. Гарри, конечно, всегда сознавал, что Дамблдор пожилой человек, но как-то
