слишком глубоко укоренились в умах фехтовальщиков, чтобы их так просто было забыть.
Вследствие этого мы видим, что при всем неодобрении, которое питали мастера к таким ненаучным действиям, тем не менее им приходилось допускать их, возражая и одновременно стараясь систематизировать и усовершенствовать.
В качестве хорошего примера можно упомянуть работу, опубликованную в последние годы века ле сьером л'Абба, представителем прославленной династии фехтовальщиков, о которых мы говорили в связи с Тулузской академией.
Мастерство в том виде, в каком его преподавал л'Абба, по многим пунктам очень сходится с большинством общепринятых понятий современного фехтования.
Любой, кроме слишком привередливого педанта, увидит, что стойка л'Абба, его выпад, методы наступления и отступления, многие его bottes, защиты по четырем линиям, простые финты, батманы, завязывания и переносы оружия практически не отличаются от тех, что преподаются в наших школах.
Но наряду с разумным принципом простоты он учил и старомодной защите левой рукой, позволяющей контратаку и оппозицию той же руки после собственно защиты, чтобы помешать последующему нанесению укола и подготовить ответный удар.
Л'Абба учил во всех атаках использовать шаги и выпады, отвечать на низкие уколы вольтами, а на высокие – наклоном корпуса. В этих приемах сказались пережитки старинного фехтования на рапирах, хотя они стали совершенно бесполезны, когда фехтовальщики перешли на легкое оружие, которое двигалось гораздо быстрее человеческого тела.
Можно предположить, что одна из причин того, что в то время и даже до конца XVIII столетия практиковались движения тела, не дававшие преимуществ в бою на шпагах, заключалась в том, что фехтование предполагало не только дуэли, но и неожиданные стычки, когда дворянин скорее стремился обезоружить противника, а не ранить его или убить. Обезоруживали или завладевали оружием противника обычно путем вольтов или шагов. До тех пор пока шпага оставалась предметом повседневной экипировки дворянина, подобные случайные стычки происходили очень часто, и в результате участникам приходилось прибегать к приемам, которые позднее были исключены из всех фехтовальных систем.
Если вольты, шаги и прочее считались допустимыми в особых случаях, то, естественно, в них видели альтернативу выпадам и защитам.
Л'Абба не пропагандирует круговые защиты – parades en contre degageant. Нам трудно понять, почему французские мастера почти единодушно возражали против действия, ставшего потом характерной особенностью французского стиля. С другой стороны, он отстаивает ценность уступающих защит в противоположность завязыванию – к этому типу атаки часто прибегали против прямой стойки, которая, видимо, пользовалась большой популярностью, особенно с плоскими клинками.
В наставлениях л'Абба есть кое-что любопытное – значение, которое он придает тому, чтобы акцентировать финты легким движением ноги[148] (аналогично нашему аппелю или однотемповой атаке). Через шесть лет он издал небольшой справочник по фехтованию для своих учеников.
Две работы л'Абба, хотя и скромного объема, считаются одними из самых разумных трактатов по практическому фехтованию.
Действительно, все книги, написанные приверженцами французской школы с дней Лианкура и л'Абба до последней четверти XVIII века, в той или иной степени являются эпигонскими.
Самый явный пример – книги де Бри «L'Art de tirer des armes» и члена страсбургской академии ле сьера Мартена «Le maistre d'armes». Второй труд содержит любопытное доказательство влияния парижской академии в вопросах фехтования в виде похвалы, выраженной ее известными и привилегированными мастерами.
Морской офицер в отставке ле сьер Жирар выпустил в 1730 году самый великолепный трактат по фехтованию, за исключением работы Анджело, который увидел свет после громадного фолианта Тибо.
«Nouveau traite de la perfection sur le fait des armes, dedie au Roi» [149] содержит сто шестнадцать офортов с изображением разных позиций, характерных для французской школы, и способов успешного противопоставления их итальянским, испанским и немецким стойкам. Испанские, кстати, представлены в самом нелепом виде, однако явной карикатурой их тоже назвать нельзя. То, что испанцы оставались верны истинной, то есть старинной destreza, и знаменитое их пристрастие к длинным клинкам давало насмешникам основание утверждать, что в Испании носят клинки длиной футов восемь[150].
Будучи работой офицера, а не академического maistre d'armes, трактат Жирара по большей части посвящен практической стороне фехтования и противопоставляет шпагу любым другим разновидностям фехтовального оружия, например палашу, пике, эспонтону и т. п. В кратком отступлении Жирар рассматривает даже применение ручной гранаты, мушкета и цепа.
Помимо ценности, которую работа Жирара представляет для любителя военной истории, она занимает важное место среди прочих трудов по фехтованию, так как в ней зафиксированы несколько теоретических нововведений, сделанные в предыдущие сорок лет.
По всей видимости, во времена Жирара обучали пяти различным bottes, а именно высокой и низкой кварте, терции, секунде и фланконаду. Защит было восемь.
Кварта для высокой внутренней. Терция для высокой внешней.
Cercle les ongles en dessus для низкой внутренней (наш полукруг или септима).
Cercle les ongles en dessous для низкой внешней (наша секунда, но рука при этом высоко поднята).
Пятая защита закрывала низкую внешнюю линию, рука в супинации (наша октава), называлась квинтой.
Прима, которую Жирар определяет так: «Кисть поднята очень высоко ногтями вниз, рука вытянута, острие направлено вниз».
Кажется, он впервые дал современное название этой защите.
То, что автор называет contre de tierce и contre de quarte превосходными, показывает, что французская академия, как видно, преодолела свою неприязнь к круговым защитам.
Оружие, пользовавшееся популярностью во времена Регентства, было достаточно легким по сравнению с современным дуэльным.
