По-прежнему использовали оппозицию левой руки, но не в качестве собственно защиты, а как средство остановить повторный удар и подготовить рипост. Финты, в основном простые в дни Лианкура и л'Абба, во всяком случае, не более чем двойные, в то время часто утраивались.
Очевидно, что фехтование быстро приближалось к состоянию законченности и изящества, каким оно блистало в работах Дане и Анджело.
Глава 11
Книга Жирара – кладезь знаний, поскольку на ее офортах можно увидеть многие аспекты фехтовального мастерства и успешное соперничество «королевы оружия» с любым другим; с одной стороны, грубое, но эффективное применение шпаги в случайной стычке, а с другой – элегантность и отточенность в куртуазном бою или благородной дуэли.
Однако фехтование в XVIII веке считалось, если не брать немецкие университеты, достоинством людей утонченных, и в фехтовальных школах, особенно парижских, столько же обучали манерам, сколько и бою. После нескольких схваток женственный petit maitre[151] покидал академию в туфлях на высоком каблуке и в пышной шляпе, не больше растрепав парик и рюши, чем если бы танцевал менуэт.
По всей видимости, эта перемена в стиле датируется началом правления Людовика XIV, когда впервые появляется салют, который французы называли «реверансом». Давние обычаи поддерживали кодекс дуэльных правил в школах любого уровня. В таких обстоятельствах образованный фехтовальщик обязан был проявлять идеальную точность, избегать уколов в оппозиции, отвечать, только когда его противник вернулся в исходное положение, чтобы случайно не ранить его в лицо, и т. д. и т. п. – по существу, стиль стал гораздо важнее силы и решительности.
Кажется, где-то в середине XIX века в некоторых фехтовальных залах действительно надевали проволочные маски с отверстиями для глаз, полностью закрывающие лицо. Но в модных школах, как правило, их не допускали, поскольку считалось, что маски не нужны хорошим фехтовальщикам, целившимся, как предполагалось, только в грудь противника.
Поистине, это был весьма научный стиль фехтования, но в то же время совершенно искусственный.
Боязнь ранить противника в спортивном бою, что на всю жизнь опозорило бы фехтовальщика, неизбежно должна была отрицательно сказываться на скорости движений, хотя, возможно, поддерживала его форму. Какой разительный контраст между фехтовальными залами Парижа или Лондона тех дней и старинными итальянскими школами Елизаветы I и Генриха III, откуда мужчины уходили в синяках, а то и лишившись глаза или нескольких зубов!
За тридцать лет, разделяющих появление трактатов Жирара и великого Дане, вышли в свет следующие книги: новое издание «Exercice des Armes» ле Перша, «Principes et quintessence des Armes»[152] Г. Гордина, «Capitaine et maitre en fait d'armes»[153] из Льежа, который попытался – и неудачно – переработать теорию фехтования, «L'Escrime pratique»[154] Даниэля О'Салливана из Королевской академии, чрезвычайно консервативного учителя, чью работу можно было бы вовсе не упоминать, если бы не тот факт, что он дал современные названия двум защитам по низкой линии с рукой в супинации – октава и demi-cercle (полукруг).
Однако в 1756 году вышел том «Энциклопедии» Дидро и д'Аламбера, где статья под заголовком «Escrime» уже содержала довольно полное изложение принципов Академии – тех же, по сути, которые излагал О'Салливан.
Примерно в то же время первый Анджело (Малевольти) руководил своей преуспевающей и аристократической лондонской школой и готовил свой типографский шедевр «L'Ecole des Armes»[155], появление которого мучительно задело самолюбие французских фехтмейстеров, а особенно их синдика Гийома Дане, который как раз обдумывал публикацию своего великого творения «L'Art des Armes»[156].
Их раздражение ничуть не умерили составители «Энциклопедии», которые признали, что не нашли более разумного трактата, и в томе иллюстраций (1765 год) в статье «Фехтование» целиком воспроизвели работу Анджело, всего лишь уменьшив размер рисунков.
Но как бы ни растревожил Дане труд «лондонского автора» – ибо он не удостоил Анджело никаким иным званием, – его собственная книга станет причиной куда больших волнений. После публикации она вызвала такую зависть и неприкрытую злобу членов французской корпорации, что Дане в конце концов подал в отставку с должности синдика, которую занимал много лет.
Такое впечатление, что Академия в то время не отличалась особенным единством и что ее члены частенько не брезговали мелкими интригами, если верить «Мемуарам сьера Менессье, мастера фехтования и т. п., написанным в пику Обществу мастеров»[157].
Во всяком случае, нелегко понять, почему коллеги Дане враждебно встретили его книгу, если он всего только указал на ошибочность некоторых расхожих терминов между мастерами фехтования, выступавшими за пересмотр терминологии, а также более систематическую классификацию.
Учитывая, что высокое положение в профессии давало ему определенное право говорить авторитетным тоном, он систематизировал и пронумеровал bottes и защиты, чтобы цифровые обозначения соответствовали их естественному порядку, а также имели смысл в отношении фехтования на шпагах.
Прежде чем приступить к разбору трактата Дане, позвольте сделать небольшое отступление.
Новичкам может показаться странным, что уколы и защиты, которые первыми изучаются в курсе фехтования, при этом называются четвертыми и третьими – таково значение слов «кварта» и «терция», – тогда как самая редкая называется примой, то есть первой.
Дело в том, что, несмотря на усилия одиночки Дане, мы по-прежнему пользуемся терминологией, которая была изобретена отчасти для фехтования на
Помня о громоздкости рубяще-колющей рапиры и несовершенстве приемов рапирного фехтования, мы знаем, что самой естественной атакой был высокий укол в пронации или удар над головой.
Соответственно, первой стойкой большинства старинных мастеров[159] – примой – была такая стойка, в которой можно было отразить эту атаку.
Эта высокая стойка, или защита, открывала корпус, поэтому появились другие с разной высотой руки. В двух из них руку держали в пронации, самой сильной позиции для отражения атаки по внешней линии, – это были вторая и третья (или секунда и терция). В четвертой, противопоставляемой атакам по внутренней линии, руку держали в супинации или в промежуточном положении.
Разные мастера преподавали разное количество стоек, но большинство признавало четыре главные, описанные выше, называя некоторые из них высокими или низкими. Так произошли прима, секунда, терция и кварта. Секунда и терция, как мы их понимаем сейчас, поменялись местами по следующей причине: когда от примы как от начальной стойки отказались в пользу кварты, прима и секунда стали рассматриваться как защиты, первая для высокой, вторая для низкой линии, и в конечном итоге выделились высокая и низкая секунда. В конце концов высокая секунда получила название третьей – терции.
