Гарри (Гермиона при ее приближении таинственным образом испарилась) и горячо напустилась на Снейпа за его насмешку по поводу успехов Рона в аппарации, но это, казалось, вызвало у Рона только раздражение, и он отвязался от нее, отклонившись вместе с Гарри в сторону мужского туалета.
— А Снейп все-таки прав, верно? — сказал Рон, с минуту поглядевшись в разбитое зеркало. — Не знаю даже, стоит ли мне сдавать этот зачет. Так я ничего и не понял в этой аппарации.
— Попробуй позаниматься дополнительно в Хогсмиде — а там посмотришь, насколько ты в этом преуспеешь, — рассудительно ответил Гарри. — По крайней мере, это будет интереснее, чем попадать в этот дурацкий обруч. И тогда, если ты так и не сможешь… ну, в общем… разобраться в этом так, как тебе бы хотелось, можешь отложить зачет и сдать его вместе со мной следующей осенью… Миртл, это ведь мужской туалет!
Призрак девочки поднялся из глубины кабинки позади них и теперь парил в воздухе, созерцая их сквозь толстые белые круглые очки.
— А, — уныло протянула она, — так это вы.
— А ты кого ждала? — спросил Рон, глядя на нее в зеркало.
— Никого, — ответила Миртл, задумчиво теребя родинку на подбородке. — Он сказал, что вернется меня навестить… Впрочем, и ты тоже обещал заглядывать ко мне, — она с упреком посмотрела на Гарри, — а я вот уже сколько месяцев тебя не вижу. Да, я уже научилась не очень-то верить обещаниям мальчишек.
— А я-то думал, ты живешь там, в женском туалете, — заговорил Гарри, который вот уже несколько лет старательно обходил это место стороной.
— Да, там, — отвечала она, слегка надувшись и пожимая плечами, — но это же не значит, что я не могу бывать в других местах. Помнишь, я как-то застала тебя в ванне?
— Отчетливо, — ответил Гарри.
— Но я же думала, он меня полюбил, — жалобно продолжала она. — Может, если бы вы вдвоем вышли, он бы вернулся. У нас так много общего. Я уверена, он тоже это почувствовал!
И она с надеждой посмотрела на дверь.
— Когда ты говоришь, что у вас с ним много общего, — сказал Рон, теперь явно забавляясь, — ты имеешь в виду, что он тоже живет в изгибе трубы?
— Нет, — ответила Миртл с вызовом, и ее голос отозвался эхом в старом облицованном плиткой туалете, — я имею в виду, что он чувствительный, его тоже все время дразнят, а он одинок, и ему не с кем поговорить, и он не боится проявлять своих чувств и плакать!
— Здесь что, кто-то из мальчиков плакал? — с любопытством спросил Гарри. — Маленький мальчик?
— Не твое дело! — воскликнула Миртл, не сводя своих крошечных влажных глаз с Рона, который уже откровенно усмехался. — Я пообещала, что никому не скажу, и я унесу его тайну с собой в…
— …ну не в могилу же? — фыркнул Рон. — В канализацию, может быть… — тут Миртл издала яростный вопль и нырнула обратно в унитаз, отчего вода оттуда выплеснулась через борт на пол. Миртл в гневе, казалось, совершенно оживила приунывшего Рона. — Ты прав, — сказал он, закидывая портфель за плечо, — пройду практику в Хогсмиде, а там решу, сдавать ли мне зачет!
И вот, в конце недели Рон вместе с Гермионой и остальными шестиклассниками, которым исполнялось семнадцать к нужному сроку, чтобы сдавать зачет через две недели, стал собираться в деревню. Гарри наблюдал за их сборами с затаенной завистью: он скучал по этим прогулкам, да и весенний денек выдался на редкость погожий — давно они не видели такого чистого неба. И все же он решил посвятить это время новым попыткам взять приступом комнату по требованию.
— Ты бы лучше отправился прямо в кабинет к Снобгорну, — посоветовала Гермиона, когда он поделился своими планами с ней и Роном в холле, — и попытался добыть у него это воспоминание.
— Я же пытался! — раздраженно воскликнул Гарри, и это была чистая правда. Он задерживался в классе после каждого занятия по зельеварению, пытаясь поговорить с Снобгорном наедине, но профессор всегда так быстро выходил из подземелья, что Гарри никак не удавалось его поймать. Дважды Гарри подходил к его кабинету и стучался, но ответа не получал, хотя во втором случае он был уверен, что слышал, как кто-то быстро приглушил звук старого граммофона.
— Ну не хочет он говорить со мной, Гермиона! Он понял, что я опять пытаюсь застать его одного, и теперь всячески избегает этого!
— Ну что ж, значит, тебе надо просто не отставать от него, так ведь?
Небольшая очередь, теснившаяся к проходу, где стоял Филч, занимавшийся своим обычным прощупыванием с помощью детектора тайн, продвинулась еще на несколько шагов, и Гарри не ответил, опасаясь, как бы его не услышал смотритель. Он пожелал и Рону, и Гермионе удачи, а затем повернул вспять и стал снова подниматься по мраморной лестнице, решившись, что бы там ни говорила Гермиона, посвятить часок-другой комнате по требованию.
Едва удалившись из пределов видимости со стороны холла, Гарри вытащил из портфеля карту мародера и плащ-невидимку. Спрятавшись под плащом, он постучал по карте, пробормотал: «Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего», — и принялся внимательно ее изучать.
По случаю воскресного утра, почти все ученики сидели в своих гостиных — гриффиндорцы в одной башне, когтевранцы в другой, слизеринцы в подземельях, а хаффльпаффцы на первом этаже возле кухонных помещений. Тут и там какие-то одинокие фигуры прохаживались возле библиотеки или по коридору. Несколько человек вышло во двор, а вот и коридор восьмого этажа, где оказался, в полном одиночестве, Грегори Гойл. Комната по требованию не была обозначена, но Гарри и не волновался по этому поводу: если Гойл стоит на страже у двери — значит, комната открыта, знает об этом карта или нет. Поэтому он поторопился наверх, замедлив движение только тогда, когда добрался до поворота в коридор, а там стал очень медленно подбираться к той самой маленькой девочке, сжимавшей в руках тяжелые медные весы, которой Гермиона так любезно помогла две недели назад. Он повременил, пока не оказался прямо позади нее, и тогда наклонился ниже и прошептал:
— Привет… А ведь ты такая милашка, а?
