сотне галеонов за пинту… Откровенно говоря, мой оклад вовсе не велик…
И тут Гарри ясно понял, что нужно было сделать.
— Ну, — начал он со всей возможной неуверенностью в голосе, — ну, если бы вы тоже пришли, профессор, думаю, Хагрид был бы рад… устроить Арагогу лучшие проводы, понимаете…
— Да, конечно, — сказал Снобгорн, и его глаза заблестели от восторга. — Давай так, Гарри, я приду туда с парой бутылок… Выпьем за… нет, не здоровье… несчастное животное, во всяком случае, после погребения мы проводим его со вкусом. И я заодно сменю галстук, а то этот слишком пестрый для такого случая…
Он торопливо вернулся в замок, а Гарри поспешил к Хагриду, довольный собой.
— Ты пришел, — прохрипел Хагрид, открыв дверь и увидев Гарри, возникшего из-под плаща-невидимки прямо перед ним.
— Да… только Рон и Гермиона не смогли, — сказал Гарри. — Но им действительно очень жаль.
— Ничего… ничего страшного… Он был бы рад, что ты пришел, Гарри…
Хагрид громко всхлипнул. Из чего-то, похожего на тряпку, вымазанную обувным кремом, он сделал себе траурную повязку на руку, а глаза его были красными, с опухшими веками. Гарри утешительно похлопал его по локтю. Это было самое высокое место, до которого он мог дотянуться.
— Где мы его похороним? — спросил он. — В лесу?
— Черт возьми, нет, — сказал Хагрид, вытирая слезящиеся глаза подолом рубашки. — Остальные пауки не подпустят меня к своим сетям теперь, когда Арагога больше нет. Выходит, они не съели меня раньше, потому что он приказывал им! Ты можешь в это поверить, Гарри?
Честным ответом было бы «да». Гарри с болезненной четкостью вспомнил тот случай, когда они с Роном столкнулись с акромантулами лицом к лицу. Они очень прямо дали понять, что Арагог был тем единственным, что мешало им сожрать Хагрида.
— Раньше в лесу не было ни уголка, куда я не мог бы пойти, — качал головой Хагрид. — Забрать оттуда тело Арагога было нелегко, я тебе скажу. Понимаешь, они обычно съедают своих покойников… Но я хотел похоронить его красиво… проводить, как надо…
Он вновь зарыдал, и Гарри снова похлопал его по локтю, и при этом, поскольку зелье подсказывало, что это было бы правильно, сказал:
— По пути к тебе я встретил профессора Снобгорна.
— Тебе ничего не будет? — забеспокоился Хагрид. — Я знаю, тебе не следовало выходить из замка, это все из-за меня…
— Нет-нет, когда он услышал, куда и зачем я иду, он тоже захотел прийти и оказать последние почести Арагогу, — сказал Гарри. — Он пошел переодеться во что-нибудь более подходящее, полагаю… и еще он сказал, что принесет пару бутылок, чтобы выпить в память об Арагоге…
— Правда? — сказал потрясенный и в тоже время тронутый Хагрид. — Это… Это так мило с его стороны, и что он тебя не загнал обратно в замок тоже. Я раньше-то и не имел особых дел с Горацием Снобгорном… Придет проводить старину Арагога, а? Ну, ему бы это понравилось, Арагогу…
Гарри подумал про себя, что Арагогу в Снобгорне больше всего бы понравилась обильная съедобная плоть, но ограничился тем, что подошел к заднему окну хижины Хагрида, за которым был различим силуэт огромного мертвого паука, лежащего на спине, поджав скрюченные лапы.
— Мы похороним его здесь, Хагрид? В твоем огороде?
— Я решил, что прямо за тыквенной грядкой, — сказал Хагрид прерывающимся голосом. — Я уже выкопал… ну, могилу. Думал только, что мы скажем несколько теплых слов… счастливых воспоминаний, ну, ты знаешь.
Его голос дрогнул и затих. В дверь постучали, и он повернулся открывать, попутно высморкавшись в огромный носовой платок в горошек. Снобгорн в унылом черном галстуке торопливо вошел, неся в руках несколько бутылок
— Хагрид, — произнес он глубоким серьезным голосом. — Я так сожалею о твоей потере.
— Вы очень добры, — сказал Хагрид. — Спасибо большое. И спасибо, что не наказали Гарри…
— Даже и не думал, — ответил Снобгорн. — Печальная ночь, печальная ночь! Где несчастное создание?
— Там, снаружи, — сказал Хагрид дрожащим голосом. — Может… приступим?
Втроем, они вышли в сад за хижиной. Луна слабо мерцала за деревьями, и ее лучи, смешиваясь со светом из окон хижины, освещали тело Арагога, лежащее на краю глубокой ямы с десятифутовой горой свежевырытой земли.
— Потрясающе, — сказал Снобгорн, подойдя к голове паука. Восемь молочно-белых глаз, не мигая, смотрели в небо, и два огромных неподвижных кривых жвала поблескивали в лунном свете. Гарри показалось, что он услышал позвякивание бутылочек, когда Снобгорн склонился над жвалами. Со стороны это выглядело, будто он рассматривает огромную мохнатую голову.
— Не все могут оценить, насколько они красивы, — промолвил Хагрид спине Снобгорна, по его сморщенным щекам текли слезы. — Гораций, я не знал, что вы интересуетесь животными вроде Арагога.
— Интересуюсь? Мой дорогой Хагрид, я ими восхищаюсь, — сказал Снобгорн, отступая от тела. Гарри увидел, как блеснувшая бутылка исчезла у него под плащом. Хагрид, снова вытиравший глаза, ничего не заметил. — Теперь… давайте приступим к погребению.
Хагрид кивнул и шагнул вперед. Он поднял гигантского паука на руки и, громко вскрикнув, скатил его в темную яму. Тело с отвратительным хрустом тяжело упало на дно. Хагрид снова зарыдал.
— Конечно, для вас это тяжело, вы же лучше всех его знали, — сказал Снобгорн. Как и Гарри, он не мог
