спина, тучность, шаркающая походка — всё производило впечатление глубокой старости. Они молча смотрели, как она приближается. Гарри ждал, не свернёт ли она в какой-нибудь из домов, мимо которых шла, но интуитивно знал: она этого не сделает. Наконец, не доходя нескольких ярдов, она остановилась — стояла посреди обледеневшей дороги и смотрела на них.
Гермиона ущипнула его за руку, но это было излишне. Почти никаких шансов, что старуха — маггл: она стояла, уставившись на дом, который должен быть совершенно невидимым для неё, если она не волшебница. Но даже если предположить, что она волшебница, её поведение всё равно казалось странным: кто выйдет из дома в такой холодный вечер, чтобы просто взглянуть на старые развалины? Кроме того, по всем обычным магическим правилам она не должна была видеть их с Гермионой, но при этом у Гарри было очень странное ощущение: она знает, что они здесь, и знает, кто они. Едва он пришёл к этому тревожному заключению, она подняла руку в перчатке и поманила их.
Гермиона теснее придвинулась к нему под плащом, прижавшись плечом к его плечу:
— Как она узнала?
Он покачал головой. Старуха поманила ещё раз, более настойчиво. Гарри мог бы назвать тысячи причин не повиноваться зову, но его подозрение о том, кто она такая, становилось сильнее с каждой секундой, что они стояли на пустой улице, глядя друг на друга.
Может быть, она ждала его все эти долгие месяцы? Может, Дамблдор велел ей ждать, сказал ей, что Гарри рано или поздно придёт? Разве не могло быть, что это она двигалась среди кладбищенских теней, а потом шла за ними до этого места? Даже то, что она ощущала их присутствие, предполагало некие дамблдоровские способности, с которыми он никогда раньше не сталкивался.
В конце концов Гарри заговорил, заставив Гермиону ахнуть и подскочить на месте.
— Вы Батильда?
Закутанная фигура кивнула и снова поманила рукой.
Гарри переглянулся под плащом с Гермионой. Он поднял брови, Гермиона ответила едва заметным нервным кивком.
Они шагнули к женщине, и она сейчас же повернулась и заковыляла назад, в ту сторону, откуда они пришли. Миновав несколько домов, она свернула в калитку. Они прошли за ней по главной дорожке через сад, почти такой же заросший, как тот, где они только что побывали. У входной двери она немного замешкалась с ключом, наконец отперла её и отступила, чтобы впустить их внутрь.
От неё плохо пахло — а может быть, во всём её доме; Гарри поморщился. Они боком протиснулись мимо неё и сняли плащ-невидимку. Теперь, когда старуха была близко, он увидел, какая она маленькая: согнувшаяся под тяжестью лет, она едва доставала ему до груди. Она затворила за ними дверь — её пальцы, посиневшие, в крапинках, выделялись на фоне облупившейся краски — потом повернулась и уставилась Гарри в лицо. Её глаза были мутные от катаракты и тонули в складках прозрачной кожи, всё лицо испещрено лопнувшими сосудами и старческими коричневыми пятнами. Он засомневался, видит ли она его вообще; впрочем, если и видит, то в облике лысоватого маггла, чью внешность он присвоил обманом.
Запах старости, пыли, грязной одежды и несвежей еды стал сильнее, когда она размотала побитую молью чёрную шаль, открыв голову с редкими белыми волосами, сквозь которые просвечивал череп.
— Батильда? — снова позвал Гарри.
Она опять кивнула. Гарри вдруг ощутил кожей присутствие медальона: пробудилось то, что было внутри его и порой стучало или тикало, он чувствовал, как оно пульсирует под холодной поверхностью золота. Неужели оно знает, догадывается, что оружие, которое уничтожит его, уже близко?
Батильда прошаркала мимо них, оттеснив Гермиону в сторону, словно не замечая её, и скрылась, судя по всему, в гостиной.
— Гарри, я думаю, не стоит, — шепнула Гермиона.
— Да посмотри, какая она маленькая, думаю, мы её легко одолеем, если что, — ответил Гарри. — И ещё, послушай, я забыл тебе сказать: я знал, что она не в себе. Мюриэль сказала, что она спятила.
— Сюда! — позвала Батильда из соседней комнаты.
Гермиона вздрогнула и вцепилась в руку Гарри.
— Всё нормально, — произнёс он успокаивающе и первым прошёл в гостиную.
Батильда нетвёрдыми шагами ходила по комнате, зажигая свечи, но всё равно было очень темно, не говоря уже о том, что ужасно грязно. Толстый слой пыли скрипел под ногами, и кроме запаха сырости и плесени Гарри улавливал другой, похуже, вроде протухшего мяса. Интересно, когда кто-нибудь в последний раз навещал дом Батильды, проверить, как она справляется. И ещё она как будто забыла, что умеет колдовать — неуклюже зажигала свечи вручную, её болтающаяся кружевная манжета ежеминутно угрожала загореться.
— Давайте я, — предложил Гарри и забрал у неё спички. Она стояла и смотрела, как он зажигает оставшиеся огарки свечей — они были по всей комнате, на блюдцах, которые кое-как держались на стопках книг и приставных столиках с грудами треснутых, заплесневелых чашек.
Последняя свеча, которую нашёл Гарри, стояла на комоде с полукруглым верхом, уставленным множеством фотографий. Пламя ожило, заплясало, отразилось, дрожа, в пыльном стекле и серебряных рамках. На фотографиях можно было уловить едва заметное движение. Пока Батильда возилась с дровами для камина, он тихо произнёс: «Тергео» — фотографии очистились от пыли, и сразу стало видно, что полдюжины самых больших и богато украшенных рамок были пусты. Кто их убрал — сама Батильда или кто- то другой? Потом его внимание привлекла одна фотография почти в самом заднем ряду, и он быстро схватил её.
Это был вор с золотистыми волосами и весёлым лицом, молодой человек, что сидел на подоконнике Грегоровича, а теперь лениво улыбался Гарри из серебряной рамки. И он сразу же вспомнил, где раньше видел этого юношу: в книге «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора», рука об руку с Дамблдором-подростком, и все пропавшие фотографии, наверное, тоже там, в книге Риты.
— Миссис… мисс… Бэгшот! — позвал он. Его голос слегка дрожал. — Кто это?
Батильда стояла посреди комнаты и смотрела, как Гермиона разжигает камин.
— Мисс Бэгшот! — повторил Гарри и шагнул к ней, держа фотографию в руках. В камине взметнулись языки пламени. Батильда повернулась на его голос, и хоркрукс у него на груди забился чаще.
— Кто этот человек? — спросил Гарри, выставив вперёд карточку.
Она медленно перевела взгляд на неё, потом на Гарри.
— Вы знаете, кто это? — повторил он, стараясь говорить медленнее и громче обычного. — Этот человек — вы его знаете? Как его зовут?
Батильда только посмотрела на него отсутствующим взглядом. Гарри почувствовал жуткое разочарование. Как же Рита Вритер добралась до воспоминаний Батильды?
— Кто этот человек? — повторил он громче.
— Гарри, что ты делаешь? — спросила Гермиона.
— Эта фотография, Гермиона — это вор, тот, что обокрал Грегоровича! Ответьте, пожалуйста! — обратился он к Батильде. — Кто это?
Но она только пристально смотрела на него.
— Зачем вы позвали нас с собой, миссис… мисс… Бэгшот? — спросила Гермиона, тоже повысив голос. — Вы хотели нам что-то сказать?
Ничем не показав, что она услышала Гермиону, Батильда сделала несколько шаркающих шагов в сторону Гарри. Сделав едва заметное движение головой, она обернулась в сторону прихожей.
— Вы хотите, чтобы мы ушли? — спросил он. Она сделала то же движение, на этот раз показав сначала на него, потом на себя и затем на потолок.
— А, понятно… Гермиона, кажется, она хочет, чтобы я поднялся с ней наверх.
— Хорошо, — отозвалась Гермиона, — идём.
Но стоило Гермионе сдвинуться с места, Батильда на удивление энергично покачала головой и снова показала на Гарри, а затем на себя.
— Она хочет, чтобы я пошёл с ней один.
— Почему? — спросила Гермиона, и её голос резко и звонко прозвучал в освещёной свечами комнате. Старая дама слегка покачала головой, уловив громкий звук.
— Может быть, Дамблдор попросил её отдать меч мне и только мне?
