эктоплазмы считалось наиболее распространенной стратегией выхода этой субстанции наружу. За несколько месяцев до того, как Кроуфорд обнародовал свою ректальную теорию, он же утверждал, что эктоплазма может истекать «из пространства между ног». И, в свойственной ему неподражаемой манере, изобрел трусы, предназначенные для проведения соответствующего эксперимента. «Под наблюдением моей жены, – писал он в книге о спиритических сеансах Голигер, – медиум надела миткалевые панталоны. В ее туфли насыпали карминного цвета пудру. В конце сеанса следы последней прослеживались вплоть до верхнего края чулок на обеих ногах, а также с внутренней стороны бедер в тех частях ног, которые были скрыты панталонами, – и дорожки этих следов простирались до сочленения ног… То есть, как я и предполагал после некоторого размышления, стало совершенно ясно: плазма поступает наружу и возвращается обратно, следуя по телу медиума». Почему экстоплазме, прежде чем вернуться «в область между ног», вздумалось побывать заодно и во внутренней части туфелек медиума – эта загадка доктора Кроуфорда не заинтересовала.
А теперь я собираюсь, образно говоря, передать микрофон Уильяму Макдугаллу. Ну, в самом деле: много ли у нас шансов на то, чтобы услышать, как профессор Гарвардского университета рассуждает о вагинально истекающей эктоплазме? В своем подводящем итог всем наблюдениям заключении, опубликованном на страницах «Scientific American», он утверждает следующее. «Необходимо допустить: в связи с проблемой «эктоплазмы» существуют известные свидетельства о том, что в некоторых, а возможно, и во всех случаях «эктоплазма» исходила из одного определенного анатомического отверстия» (читай, из вагины)… «Однако больший интерес представляет другой вопрос – как эта «субстанция» попала внутрь той части тела, которая сопряжена с «анатомическим отверстием»? Нет ничего, указывавшего бы на то, что определенное место в теле, а также истечение наружу некоей субстанции обусловлены причинами, выходящими за границы нормальных явлений». Другими словами, Мэрджери Крэндон – прошу меня извинить – засунула ЭТО себе между ног, а затем извлекла наружу.
Яростные споры по этому поводу велись весь год. Некоторые дивились тому, каким образом в ее «женском внутреннем пространстве» находилось место для всего извергавшегося во время сеансов. Ведь извлекаемые объекты порой производили на зрителей весьма заметное впечатление. В 1925 году фокусник Грант Коуд в одном из писем так описывал действия Мэрджери: «Она вытянула из области вульвы два или три объекта, которые затем были выставлены на всеобщее обозрение на столе и выдавались за руки и останки умершего брата Уолтера». Сам Коуд затруднился объяснить, каким образом медиуму удавалось все это проделывать. Фокусник даже предполагал, что ее муж, хирург-акушер, не раз принимавший роды, – ветеран, так сказать, ста и одного кесарева сечения – мог искусственно увеличить «наиболее подходящее внутреннее хранилище» своей жены.
На этой стадии дебаты скатились на уровень личных оскорблений и угроз. Муж Крэндон пытался парировать утверждения Коуда, обвинив последнего в изнасиловании Мэрджери во время сеанса. Доктор Принс, защищая фокусника, писал, что доктора Крэндона не раз увольняли с работы из-за «систематического соблазнения нянечек». Мэрджери грозилась «хорошенько отколотить» Гудини. Даже бесплотный Уолтер лез в драку – обзывая Коуда «болваном». Самое оскорбительное письмо поступило от коллеги Макдугалла Д. Б. Райна, который намеревался в скором времени произвести паранормальное исследование предмета, представлявшего если не более непосредственный, то не менее увлекательный интерес. А именно изучить, каким образом фокусники вслепую угадывают карты или брошенные кости. (Райн был основателем знаменитой Лаборатории парапсихологии в Дюкском университете.) Ниже – пример того, как он проявляет столь нужный всем голос разума.
А теперь вернемся к вопросу о хранимой внутри эктоплазме. Что касается выполнимости подобных трюков, то стоит заметить: Мэрджери Крэндон была не первой «вагинальной контрабандисткой», являвшей зрителям объемистые предметы, извлекаемые из собственного тела. В 1726 году по всей Англии распространились слухи о сельчанке Мэри Тофт из окрестностей Гилфорда, производившей на свет кроликов. (Эта история описана с точными и красочными деталями в книге историка медицины Яна Бондесона. Факты, приводимые ниже, взяты из его замечательного «Собрания медицинских курьезов».) Слухи вскоре дошли до принца Уэльского и, весьма заинтригованный ими,[32] он отправил судебного анатома Натаниэла Ст. Андрэ провести расследование. Последний – человек честолюбивый и напористый, но без должной медицинской подготовки – отправился выполнять задание и нашел Мэри в трудах и заботах: она как раз должна была дать жизнь пятнадцатому кролику. Предыдущие единокровные детеныши были живы, и их выставили на всеобщее обозрение в больших стеклянных сосудах. Выставку организовал гордый собой Джон Говард,[33] игравший при Мэри роль повивальной бабки. Спустя несколько минут после того, как Ст. Андрэ в своем парике вошел в комнату, передняя часть четырехмесячного ободранного кролика шлепнулась в подставленное Говардом одеяло. Адресуясь к посланцу принца, Говард пояснил, что кроликов разрывает на части и лишает шкурки сила потуг Мэри. Позже тем же вечером женщина «подарила жизнь» задней части того же зверька. Бондесон описывает, как Говард и Ст. Андрэ прилежно пытались соединить обе половинки в одно целое так, чтобы они полностью совпали, а затем натягивали на них шкурку.
По возвращении Ст. Андрэ судебные медики-анатомы произвели вскрытие «новорожденного» и обнаружили в «означенном кролике» дробинки в области прямой кишки, что явно свидетельствовало о мошенничестве. Невежественный в своем деле «анатом» поручился за честность Мэри, и принц распорядился привезти пейзанку в Лондон, где они с Говардом смогли насладиться короткой славой и (относительным) достатком. К несчастью для женщины, одним из ее посетителей был уважаемый акушер сэр Ричард Маннингем. Поначалу Мэри попыталась выдать за свою плаценту смесь, наполовину состоявшую из свиной крови. На следующий день Маннингем (вам понравится этот малый) явился к ней, прихватив с собой немного свежей свиной крови – для сравнения. И селянка, у которой не было припасено убедительного объяснения относительно того, почему ее плацента имеет «сильный запах мочи, характерный для свиного мочевого пузыря», ударилась в слезы.
Окончательное ее падение свершилась стараниями привратника дома, где она жила в меблированных комнатах. Не имея возможности доставать живых кроликов в центральной части Лондона, Мэри попыталась подкупить привратника – с тем чтобы тот добыл требуемое. Но мужчина не стал держать язык за зубами, и Мэри была вынуждена во всем сознаться. По ее объяснениям, стоило доктору повернуться к ней спиной, как она засовывала в родовой канал кролика или его часть, заранее спрятанную в особый «заячий карман», пришитый под подолом юбки. Мы так никогда и не узнаем, был ли Джон Говард участником мистификации или просто невинной жертвой розыгрыша. Зато нам точно известно: иные профессиональные медики- мужчины могут быть губительно восприимчивы к вагинальным хитростям.
Уже час сорок пополудни, однако никто за моим столом в читальном зале архива на ланч не уходит. Я взяла ящик с эктоплазмой и водрузила его себе на колени. Содержимое оказалось даже хуже, чем я думала. Под веревочкой, которой обвязана коробка, – карточка размером семь на 13 сантиметров. На ней напечатано официальное архивное описание:
Внутри коробки хранился пакет из желтоватой бумаги, обвязанный ленточкой в розовую косую полоску. Он – большой, больше и тяжелее четырехмесячного кролика. Я прикинула, что вес пакета – около фунта. Значительное количество зловонной эктоплазмы. Может быть, слишком значительное для того, чтобы, исследуя его, позволить ему распространиться в молчаливой и спокойной атмосфере, царящей в
