двух гирь весом в 18 фунтов (более 8 кг. –
Значит, вполне допустимо предположить, что Хелен Дункан заглатывала, а затем извергала обратно заметного размера мотки марли. Чтобы продемонстрировать, насколько компактными они могут быть, Прайс приобрел полосу марли шириной 3 дюйма и длиной 6 футов. Затем он туго скатал ее и сфотографировал свою секретаршу Этель с этим мотком во рту, торчащим оттуда, словно кляп, который так нравится использовать мафии в своих делишках.
Однако куда более потрясающим, чем этот фотоснимок, оказалась вспышка гнева миссис Дункан в ответ на настоятельную просьбу пройти просвечивание рентгеновскими лучами после сеанса, происходившего 28 мая 1931 года. Прайс хотел выяснить, нет ли у нее дополнительного «псевдожелудка», а заодно и проинспектировать содержимое желудка (или желудков). Он знал, что шансы получить отчетливое изображение того, что находится «в глубине медиума», очень невелики (рентгенография в раннюю пору своего существования могла дать не более того, на что была способна), но у миссис Хелен Дункан такой уверенности не было. Когда оборудование было готово, она внезапно соскочила с дивана, метнулась мимо доктора Брауна, оттолкнула в сторону миссис А. Пил Голдни и неуклюже ринулась на улицу, испуская пронзительные вопли. Ее муж (и давний сообщник) побежал за ней, и оба исчезли на 10 минут. Это время, как предположили Прайс и его команда, Хелен было нужно для того, чтобы извергнуть ткань и передать ее мужу. Что за зрелище, должно быть, открылось в те минуты глазам благовоспитанных прохожих: истеричная дама в клоунском одеянии, едва переводя дыхание, изрыгает полосы марли!
По возвращении в лабораторию внешне спокойная миссис Дункан согласилась – нет, сама настояла на том, чтобы подвергнуться рентгенографии. Прайс, не желавший, чтобы из него делали дурака, отвел мистера Дункана в сторонку и поинтересовался, не возражает ли он против того, чтобы его обыскали. Тот возражал, «бормоча что-то о состоянии своего нижнего белья». С этими ребятами всегда так: приходится опускаться до трусов.
Дополнительные аргументы в поддержку теории регургитации выдал исследовательский отдел Лондонского союза спиритуалистов, проведший собственное расследование некоторых сеансов миссис Дункан. 12 июня того же года Хелен попросили проглотить пилюлю, содержащую метиленовый голубой – чтобы все извергаемое из желудка было соответствующим образом окрашено. В тот вечер никакой эктоплазмы не появилось (хотя медиум в какой-то момент и пыталась выдать за нее свой язык).
Две недели спустя после этого сеанса совет Лондонского общества спиритуалистов пригласил миссис Дункан на встречу и сообщил ей о своих подозрениях. Собравшиеся были хорошо вооружены. Прайс принес с собой 11– страничный детальный разоблачительный лабораторный отчет с химическим анализом отрезка дункановской эктоплазмы – той самой, которая, стараниями «проводника» миссис Дункан Альберта, оказалась весьма полезной. (Прайс вспоминал, что этот сеанс чем-то напоминал собрание дам, занятых кройкой и шитьем из благотворительных побуждений: в ожидании появления Альберта все сидели тесным кружком с ножницами наготове.) Затем члены совета предъявили мистеру Дункану фотографию его жены, задрапированной в эктоплазму, а рядом расположили фотографию секретарши Прайса Этель – в той же позе и так же задрапированную в марлю, купленную в магазине Woolworth. Мистер Дункан был не в силах найти различия. В конце концов, 22 июня в «очень доверительной беседе» мистер Дункан согласился: да, эктоплазма могла появляться вследствие регургитации, однако настаивал на том, что то была «подсознательная регургитация».
«Мы, – писал позднее Прайс, – в ответ отметили: в подобном случае, вероятно, миссис Дункан… покупала марлю тоже подсознательно… и упаковку глотала, опять же, подсознательно». Имя доктора Прайса[36] вполне соответствовало его последующему предложению мистеру Дункану, а именно – 100 фунтов стерлингов за то, что миссис Дункан позволит отснять на кинопленку весь акт. Мужчина пообещал приложить к этому все усилия, но следующим же утром семейная пара упорхнула в Шотландию.
Эктоплазма в коробке передо мной датирована 1939 годом. Значит, Хелен Дункан сумела повторить свой трюк по крайней мере еще раз. Возможно, сам образчик – один из последних произведенных ею. К тому моменту минуло уже три года с тех пор, как Мэрджери Крэндон уговорили «уйти в отставку» и взяться за разведение кроликов. Катлина Голигер тоже давно исчезла со сцены. В течение 12 лет в New York Times не появилось ни одной статьи об эктоплазме. Насколько я могу судить, передо мной было ее последнее «прости».
Итак, внутри коробки лежал пакет, обвязанный ленточкой в розовую косую полоску. Я достала его и положила на стол перед собой. Затем потянула ленточку за один конец – медленно, ощущая весь драматизм момента. Так, должно быть, мужчина мог потянуть за шнурок корсета, освобождая от его оков любовницу. Внутри оказалась ткань, но не такая характерная и плотная, как марля или шифон, – скорее она была похожа на сатин, гладкий на ощупь. Пятна на ее поверхности были тусклыми и коричневыми, запах оказался слабым, но различимым. Я размотала сверток, чтобы представить себе размеры – примерно 10 на 3 фута (приблизительно 3 м на 0,9 м. –
Мне наплевать, сколько детей проследовало по родовому каналу Хелен Дункан. Но предстояло серьезно поразмыслить на тему о том, всякая ли женщина способна «секретно» протянуть такое количество ткани через отверстие детородного органа, имеющее все же определенные границы открытия. Если вспомнить о хирургической практике бостонского гинеколога доктора Крэндона, то рискну высказать догадку: мистеру Дункану – а мы помним, что он всегда настаивал на пребывании рядом с супругой во время сеансов – оставалось только втолкнуть «эктоплазму» в жену таким образом, чтобы никто ничего не заметил.
Невзирая на все муки, которые он претерпел, имея дело с четой Дункан, Гарри Прайс не расстался с надеждой, что найдется медиум, обладающий истинной природной силой. Книга Прайса завершается на оптимистической ноте: автор выражает уверенность в подлинности того, что показывал медиум Руди Шнейдер. Последний был известен тем, что во время особенно горячих и бурных сеансов эякулировал. (К моему удивлению и к чести Шнейдера, он никогда не пытался выдавать эякулят за эктоплазму.) Я не намерена рассказывать его историю целиком, как не стремлюсь и раскопать что-то в этой связи – просто я хотела бы вернуться обратно в сегодняшний день. Давайте перенесемся в нынешнюю Национальную лабораторию психических исследований (NLPR): 2004 год, Лаборатория по системному изучению человеческой энергии при Аризонском университете (HESL). Здесь исследуют современных медиумов.
Я уложила эктоплазму обратно в тот же пакет, обвязала милой розовой ленточкой, вернула хранителю и к восьми вечера вернусь в Лондон. В нижней части той улицы, на которой расположен мой отель, есть ресторан с пакистанской кухней. В честь Мэрджери Крэндон я закажу ягненка.
Глава 6
Не много ли берут на себя медиумы?
В Гэри Шварце (Gary Schwartz) необычным образом смешиваются два начала: он ученый и вместе с тем спиритуалист. И обладатель ключа Фи Бета Каппа[37] от Корнелльского университета. Его прежнее место работы – Йельский университет. Однако более всего он известен своими опытами, в которых проверяются способности медиумов. Эта работа описывается в его книге «Эксперименты с жизнью после жизни» («The Afterlife Experiments»). Он – профессор психологии Аризонского университета,[38] а также основатель университетской лаборатории по системному изучению человеческой энергии (Human Energy Systems Laboratory, HESL). Ожидая его появления в холле отеля, я не знала, предстоит ли мне увидеть мужчину в твидовом пиджаке, или в спортивных брюках с резинками, охватывающими лодыжки, или – помогите же мне! – в таких брюках и в таком пиджаке. Шварц еще больше замутил воду, выйдя из белого «Ягуара», оставленного на площадке у входа, в костюме с двубортным пиджаком. За что бы, черт возьми, он ни отвечал, дело свое он знает.
Данные, которые он получает экспериментальным путем, дают понять, что есть люди – их немного, и
