говорю? Здесь вашего имени тоже нет?
– Лента моя, – воинственно заявил Липски, – Бог ты мой, я всегда снимал для Макса. Если он мог пригласить меня, то ни к кому другому не обращался.
В конце концов «Поцелуй вампира» был показан, и Липски стенал и ругался на заднем ряду при виде каждой замеченной купюры. На середине он издал исполненный боли крик и собрался уходить. Это дало возможность Клер уволочь его к Мойше для беседы с глазу на глаз. К тому времени, когда, докрутив фильм и закрыв кинотеатр, у Мойше появился я. Клер удалось узнать кое-что удивительное.
– У него есть они все! – сообщила она мне, когда я зашел в кабинет и сел рядом с ней напротив Липски и женщины, – Фильмы Касла. Или, по крайней мере, те, что он сам снимал. Сколько вы говорите? Шестнадцать?
– Семнадцать, – самодовольно ответил Липски. – К тому же это оригиналы с камеры, сынок. Не та запиленная дрянь, что ты показываешь. Как того и хотел Макс. Полное собрание. Лучшие мои работы.
Им удалось извлечь его из каталки и усадить в самый дальний из кабинетов у Мойше. Подбородок и плечи Липски едва возвышались над столом. Его неудобно вклинили между стеной и полной женщиной, которую мне до сих пор так и не представили. Я решил, что это его жена или нянька. Старик продолжал дымить как паровоз. Перед ним стояла чашка горячей воды; в ней плавал кружок лимона.
– Вы и правда считаете, что некоторые из этих фильмов Касла лучше, чем «Дорога славы» или «Принц улиц»? – спросила Клер.
– Прямо в точку. И знаете почему? Бюджет у фильма был никакой. Декорации – какие-то руины, освещение паршивое, почти все снималось без дублей. Нужно было снимать хорошо – иного выхода не было. Хорошо – с первого раза. Вот там-то я и научился снимать. Черт! «Дорога славы» – мы на нее получили два миллиона долларов. Да за миллион и обезьяна сняла бы хороший фильм. А если денег кот наплакал, то тут уж приходится экономить. Макс планировал каждый кадр… Ах, какое у него было чутье. Вы видели, как близко мы ставили камеру? Это чтобы все те липовые декорации как можно меньше попадали в кадр. А как мы использовали край экрана? Страх берет, а? Никогда не знаешь, что оттуда появится. Всему этому я научился у Макса. Снизу вверх. Всем этим приемам. «Из дерьма конфетку» – так он это называл. Мы с Максом. Вот была команда.
– А можно нам… посмотреть эти фильмы? – спросил я.
Клер явно уже поднимала этот вопрос.
– Мистеру Липски эта мысль не нравится.
– Вот именно! – выпалил Липски, снова напуская на лицо выражение крутого парня. – Это мои картины. И больше ничьи. Никто их у меня не возьмет. Они Макса в грязь втоптали. И меня тоже. Бандиты проклятые!
– Это был бы закрытый показ, – сказала Клер, – Только для нас двоих.
– Вот как? А потом вы захотите их показать в своем клоповнике. Одну подлянку за другой – так они всегда и поступали с Максом. Так что перебьются. Никто не увидит этих картин, кроме меня.
– Но зачем хранить фильмы, если их никто не видит? – спросил я.
На лице старика появилось загадочное выражение.
– Есть причины, – фыркнул он, – У меня есть свои причины. Я могу делать с этими фильмами все, что захочу. Они принадлежат мне.
– Но какой от этого будет вред? – гнул свое я. – Мы с Клер очень хотели бы их посмотреть.
– Этот номер не пройдет, – Липски был непреклонен, – После того
Почувствовав ласкающие прикосновения к своей коленке под столом, я взглянул на крупную женщину напротив меня. Поначалу мне показалось, что это было случайное касание. Я ошибся. Она прижимала свою затиснутую в чулок ногу к моей лодыжке. Ошеломленный, я решил воспользоваться этим шансом и воззвать к ней.
– Мы будем очень почтительны, – сказал я, – Нас на самом деле интересуют работы Касла.
Женщина начала мне улыбаться. Улыбка не сходила с ее лица – она расширялась, превращаясь в какое-то подобие ухмылки. А ухмылка стала такой откровенно плотоядной, что я почувствовал, как краснею. Она скинула туфель, и я чувствовал, как ее пронырливая стопа поднимается все выше по моей ноге, посылая недвусмысленные сигналы моей икре. Она игриво мне подмигнула и чуть придавила своим мощным плечом сидящего рядом с ней малютку.
– Да не жмоться ты, Зиппи, – пропела она голосом Ширли Темпл, – Дай им посмотреть эту древность. – Мне же она сказала: – У нас есть своя просмотровая и все остальное. Приходите к нам, посмотрите. А то у нас никто не бывает. – Она надула губы, – Я страда-а-аю от одиночества.
– Ну уж нет, – не сдавался Липски.
Женщина надавила на него еще сильнее – маленькая иссохшая фигурка почти исчезла за ее пышными формами.
– Ты хочешь, чтобы тебя сегодня ночью пощекотали или нет? – спросила она, – Ну, так да или нет, мой мальчик?
– А это-то здесь при чем? – застонал Липски – он чуть не задыхался под ее массой.
Она кивнула через стол в мою сторону, и выражение ее лица из сладострастного стало хищническим. Она насмешливо прошептала:
– Он такой милашка. Я хочу, чтобы он пришел и посмотрел картинки.
У Клер родилась другая идея.
– А как насчет «Иуды»? – спросила она. – Разве вам не хочется посмотреть лучший фильм Касла?
– Что это вы такое говорите? – спросил Липски с внезапно проснувшимся интересом. – Что она сказала?
– Я говорю об «Иуде Йедермане», – ответила Клер. – У нас есть этот фильм. Хотите его посмотреть, не спускаясь в наш клоповник, как вы его называете? Мы могли бы показать его вам лично. Это лучший фильм Касла.
– Тю-ю-ю! – Липски отказывался ей верить. – Откуда это вы знаете? Иуда Йе-мер… Йе-бер… никогда не слышал о таком фильме у Макса. Вы выдумываете.
– «Иуда в каждом из нас», если по-английски. Но вы его и под этим именем не могли знать. Он был потерян в начале двадцатых. В идеальном состоянии.
Липски, скосив один глаз, скептически посмотрел на Клер.
– Откуда вам известно, что его сделал Макс? Там что – так написано?
– Это черновой монтаж – так мы думаем. Никаких титров там нет. Но мы получили его от человека, который знает, что это фильм Касла.
– Да? И от кого же?
– От человека по имени Джошуа Слоун.
Липски покачал головой.
– Никогда о таком не слыхал. Кто он такой? – Потом, заметно посуровев, спросил: – Из этих проклятых сирот, что ли?
– Сирот? Нет, почему сирот. Он коллекционер из Чикаго, – ответила Клер.
– Откуда же он знает, что это фильм Макса?
– С фильмом были кой-какие бумаги. Пара писем от некой Tea фон Пёльциг со студии «УФА».
Это имя подействовало на Липски, как красная тряпка на быка.
– Пульцик! Черт бы ее драл! Она все еще жива? Старая тощая мегера! Эти треклятые сироты не умирают. Как зомби.
– Вообще-то говоря, фильм и в самом деле был найден в сиротском приюте. В Германии. Оттуда-то Слоун его и получил.
Липски смотрел на нее в недоумении.
– Приют отдал ему картину?
– Нет, приют разбомбили. А фильм был найден среди развалин.
– Отлично! Значит, его разбомбили? Отлично.
– По крайней мере, именно так мы узнали, что это фильм Касла. Из письма этой женщины – фон
