Галоши счастья

Молчать! Я не позволю издеваться! (Штопу.) Молчать, пузатый бездельник! Только лапы умеете запускать в государственную казну! Отъелись! Где шеф-повар? Что происходит? Пьяницы! Дармоеды! (Урсуле.) Не путайся под ногами! Уж ты-то знаешь порядки, могла бы ска­зать! Старая черепаха! (Марии.) Прекратить! Все хи-хи, ха-ха, амуры, пока все прахом не пойдет! Отцы трудились, наживали, а они все спустят, им плевать! (Поли­ цейскому.) А твое место где? Где, я спрашиваю? Может, там грабят, убивают, враг границу переходит, а ты? Чей хлеб ешь, бездельник? (Дошел до Нэфа, сует ему в рот цыпленка.) На, подавись! Руки отрубать таким пова­рам!.. Я вас научу! Я всем покажу! Я сорок пять лет! В поте лица! И что? (Учителю.) А ты! Молчать! Язык вырву! Каленым железом! Свинца в глотку!..

Хустен в исступлении, рвет на себе одежду, хватается за голову, и что-то меняется в его облике, в костюме. Он вырывается на другую половину сцены и видит Ганса над кружкой пива. В костюме Ганса тоже есть перемена.

…А-а! Вот он где, наш Ганс! Прекрасно!.. В тюрьму негодяя! В темницу! В Черную башню! Крысам на съедение!

Ганс (встает, покачиваясь). Но-но, ваше величество! Спокойно!..

Хустен. Замурую!.. (Хватает Ганса и уволакивает.)

В ресторанчике все поражены. Глядят друг на друга, пожимают плечами. Входит Марта.

Марта. Добрый вечер!

Ей не отвечают.

…Что с вами? Что-нибудь случилось?.. А где Ганс?..

Все молчат. Марта смотрит на Марию. Та демонстративно отворачивается.

Картина вторая

Проходит Стражник в старинном шлеме, с алебардой. Кричит петух, в неярком свете вырисовывается кровать под балдахином. Ганс сидит на ней. За ним – Мария с распущенными волосами.

Мария (томно). Ну что ты, Ганс? Куда? Ну что с тобой?

Ганс (сначала в тон ей). Прости. Усни. Прости, но мне пора… (Спохватывается.) Тьфу, черт!

Мария.

Ты за ночь, как луна, переменился.
Перешагнул по небу, как звезда.

Ганс. Ну, только не надо, не преувеличивай. (Чешется.)

Мария.

О милый мой, побудь еще, скажи мне,
Что говорил вчера. Волшебный вечер!
О запах сена, лилии, молчанье
И маленькие молнии в руках!

Ганс (бормочет). Молнии маленькие, а клопы как черти.

Мария.

Ну расскажи, ну расскажи еще мне,
Как это было в самый первый раз!

Ганс. Лапочка, ну правда мне надо идти. Стража, то се.

Мария.

Я помню, как однажды на окно
Я вспрыгнула, поправить занавеску,
Тянулась вверх, на цыпочки привстав,
И вся, от пальцев рук до пальцев ног
Отточенная, как веретено,
И юная, как в'ишневая ветка
Цветущая, тебе я показалась…
Ты подошел, взял на руки меня
И замер так, дыханье потеряв…
Ты помнишь, Ганс?..

Ганс. Какая занавеска? Где?.. Спи, пожалуйста…

Мария.

И с той поры не мог спокойно видеть
Ни рук моих, ни ног, моих наклонов,
Изгибов бедер, рта, волос, колен.
Ты задевал меня, ты прикасался
И тут же в шутку все переводил…

Ганс. И дошутился… Правильно, правильно, все так и было, успокойся. Спи, а? Спи.

Мария.

Как ты нелеп, как скушен, старомоден,
Ты спишь со мной, а в голове – жена.

Ганс. Мария, ну что ты, ей-богу! Ну зачем?..

Мария.

Ступай, ступай! Иди подземным ходом.
И поцелуй меня перед уходом!

Ганс целует ее, продолжая чесаться.

Тьма. Появляются две Феи в средневековых костюмах и Губерт в наряде шута. Феи танцуют – одна тему счастья, другая – сомнения, а Губерт кричит петухом и играет на дудке.

Губерт. Исполнение желаний. Хлоп, хлоп, галоши! Что вам угодно? Марию? Корону? Королевство? Пожалуйста! Какие ароматы льются из царской кухни! Какие скакуны цокают копытами по дворцовой площади! А какие страсти, господа, какие страсти! Приготовьтесь! Але-гоп!

Феи и Губерт скрываются.

Проходит, как сомнамбула, женщина в отрепьях, волосы закры­вают ее лицо – она будто ищет кого-то. Уходит. По сцене нервно ходит учитель Троммель в костюме иезуита. Два стражника вводят молоденькую даму, в которой нетрудно узнать Приемщицу из химчистки.

Учитель. О боже! Что за вид! Нет, с этой страной все ясно! Все!

Приемщица (оправляя свой наряд). А чё? Нормально.