Горюнов, огляделся и, узрев Извольского со своей подчиненной, прямиков направился к их столику…
— Вот вы где спрятались!.. — приветливо заулыбался он, пожимая руку подполковнику. Усевшись сбоку от них — напротив колонны, поинтересовался: — Заказ уже сделали?
— Нет, вас ждали, — спокойно изрек Георгий и пояснил девушке: — Мы решили отпраздновать успешное окончание командировки. По крайней мере, для нас с тобой — успешное. Я приглашал и моего шефа — Маслова, но он, увы, не смог — вызвали в УВД…
Она напряженно молчала, угадывая в происходящем какую-то тонкую игру, затеянную напарником. А тот, как ни в чем ни бывало, подал ей открытое меню и незаметно усмехнулся…
— Освоились? Пришли в себя после скитаний по горам? — прикуривая сигарету, непринужденно поинтересовался фээсбэшник.
— С нашей профессией лучше не расслабляться, — заметил спецназовец, кивком подзывая официанта. — А то привыкнешь к сытой, цивилизованной жизни с мягкими постелями, с рабочим графиком от девяти до шести, с поездками в метро… А потом в Чечне сызнова приноравливаться к тяжелому «лифчику», автомату, свисту пуль, да бессонным ночам…
— В этом вы правы. Неужто скоро снова туда?
— Месяц отдохну, высплюсь и поеду…
Мужчины заказали коньяк и что-то мясное, Арина — красное вино и легкий салат. Покрутившись вокруг чеченской войны и вернувшись к привычным, городским темам, беседа меж тремя собеседниками понемногу наладилась. Спустя полчаса они уже шутили и общались запросто — по-дружески, а когда бутылка конька опустела, Извольский встал и отправился к стойке подобрать что-нибудь на свой вкус.
Северцева уж и не знала что думать — отношения двух мужчин, ранее мельком видевших друг друга дважды на аэродроме, наладились мгновенно, и для чего бывшему напарнику понадобился этот званый ужин, она не ведала…
Он вернулся, неся в левой руке ополовиненную бутылку белого вермута, в правой ладони осторожно транспортировал два, уже наполненных бокала.
— О!.. И в отношении менее крепких напитков наши вкусы совпадают, — возрадовался Горюнов, повернув бутылку и рассматривая этикетку. Однако, сделав несколько глотков из широкого бокала, недоуменно пожевал губами: — Какой-то странноватый вкус, тебе не кажется, Георгий? Я прекрасно знаю этот напиток, а тут явно что-то другое…
Тот неспешно попробовал мартини…
— По-моему обычный вкус, — пожал он плечами, — впрочем, я не большой знаток…
— А!.. Ладно, — отмахнулся полковник, — желудок русского человека все переварит!
Извольский вдруг разом перестал поддерживать дружеский треп, молчал и, пуская вверх тонкие струйки дыма, наблюдал за шефом Арины. А тот, допив первую порцию, плеснул в свой бокал вторую…
— Что-то я не пойму… — опять причмокивая тонкими губами, замер он с широкой емкостью в руке. — Словно из другой бутылки…
Георгий Павлович посмотрел на часы и вдруг тихо сказал:
— У тебя есть ровно двадцать минут.
Двое сотрудников службы безопасности в недоумении уставились на него. Но если девушка давно готовилась к какому-то резкому повороту этой загадочной встречи, проистекающей по сценарию сотрудника «Шторма», то мужчина пока не понимал ровным счетом ничего.
— В каком смысле? — переспросил Горюнов.
— У тебя есть ровно двадцать минут, чтобы рассказать нам всю правду о твоих связях с чеченскими сепаратистами.
Арина едва не поперхнулась вином, а полковник, часто хлопая веками, промямлил:
— Это шутка в стиле спецназа?..
Тогда Жорж швырнул на стол пустую упаковку от какого-то медицинского препарата:
— Узнаешь?
Тот схватил распечатанный пластик, повернул так, чтобы прочитать название и медленно поднял на Извольского ошалелый взгляд. Бокал в его правой руке качнулся…
— Вы в своем уме?.. — сипло прошептал он, отчего-то перейдя на «вы». — Это же сильнейший яд!..
Когда подполковник «объявил финальную сцену», Северцева дрожащей рукой поставила на стол фужер и принялась взволнованно теребить краешек темной клетчатой скатерти. Услышав же последнюю фразу Горюнова, почувствовала, как внутри все похолодело, а в глазах появился легкий туман…
— Верно, яд, который придавал первой порции твоего мартини неповторимый пикантный вкус. А вот и противоядие, — спецназовец показал маленькую светло-желтую капсулу: — Итак, в твоем распоряжении осталось семнадцать минут. Сейчас люди возвращаются с работы домой — на дорогах страшные пробки и тебе не успеть найти спасение в другом месте. Поэтому советую не тянуть с объяснением, для кого предназначались статьи Анны Снегиной, которой ты поставлял секретные данные о нашей группе.
— Георгий… Послушайте… Господи, это же недоразумение!.. Ну да, я знаю Анну, но уверяю вас… — он покрылся испариной и рванул пальцами ворот рубашки. — У нас с ней ничего, кроме коммерции! Я не связан ни с какими сепаратистами!.. Даю слово, Георгий!..
— Коммерции?.. Из-за статей твоей подружки погибли Болотов и Ярцев. Вся группа едва не погибла, попав в устроенную вашими «благодарными читателями» засаду. А знаешь ли ты, почему провалилась Арина? Ты видел ее левую руку?
Горюнов нервно мотнул головой:
— Я еще не читал ее отчет…
Тогда Жорж осторожно взял руку девушки, пришедшую на встречу в блузке с длинными рукавами.
— Смотри внимательно, — оголив локтевой сгиб пребывавшей в жутком смятении напарницы, он показал следы от многочисленных инъекций. Потом кивнул на забинтованное запястье: — И сюда смотри. Хорошенько смотри! А раскусил ее господин Умаджиев, прочитав материал о беженцах-агентах.
От всего услышанного она не могла вымолвить ни слова и просто подчинялась воле, произносившего обвинительную речь Извольского.
— Осталось четырнадцать минут, — невозмутимо констатировал Георгий Павлович, еще раз глянув на часы.
— Я не связан с ними, Георгий! Клянусь!.. Ну почему вы мне не верите?! — срывающимся голосом закричал «подсудимый». — Снегина просто делилась со мной гонораром и все! Понимаешь — только делилась деньгами!!!
Немногочисленные посетители и служащие кафе разом повернулись к колонне, за которой сидели двое представительных сорокалетних мужчин и красивая молоденькая девушка…
А за колонной в тот миг события продолжали развиваться своим чередом…
В какой-то момент под столом произошло еле уловимое движение правой руки полковника, как будто он незаметно достал из-за пояса пистолет и направил его на сидящего сбоку мужчину. А спустя секунду фээсбэшник распрямился, сунув под стол и левую руку, и в установившейся после его истерики тишине прозвучал характерный двойной щелчок передернутого затвора. Одновременно с сухим лязгом металла Жорж поймал на себе его ожесточенный взгляд — взгляд человека, отчаявшегося получить снисхождение и решившегося на последнюю крайность…
Однако сейчас же внизу — под покровом клетчатой скатерти, был взведен курок еще одного пистолета, мгновенно извлеченного из женской сумочки…
— Только попробуй, выродок!.. — вполголоса сказала Арина. — Не знаю когда ты подохнешь от яда, но если дернешься — свинцом я наполню твой желудок гораздо раньше.
Горюнов изумленно отшатнулся от подчиненной…
— Наполнит, — развеял последние сомнения того офицер спецназа, спокойно допивая мартини. — Арина уже не та запуганная дебютантка, которую ты отправлял в командировку. Теперь ты ей и в подметки не годишься…
Он приткнул меж тарелок пустой бокал, потянулся за салфеткой… Промокнув губы, положил использованный бумажный квадратик перед собой…
Полковник наблюдал за его неторопливыми, обстоятельными действиями широко открытыми, безумными