И вдруг вижу несущийся к нам от стоянки спецавтомобиль – белый с жирной желтой полосой посередине. Нечто похожее на нашу «Газель».
В голове рой догадок и предположений. И главный вопрос: что он делал на площадке, кончающейся тупиковым выездом на причал?
Ладно, не время решать головоломки. Хватаю барышню в охапку и запрыгиваю на подножку проносящегося мимо последнего вагона.
– Что случилось? – испуганно шепчет Хелена. – Мы куда?
Молча киваю на медицинский автомобиль. Развернувшись, тот некоторое время преследует состав; потом железная дорога виляет в сторону от асфальта и тянется параллельно на некотором удалении.
В последнем вагоне свободно – пассажиры, коих не более десятка, спокойно сидят в креслах: кто-то читает газеты, кто-то снимает окрестные достопримечательности.
Сомнения по поводу преследователей постепенно испаряются – я хорошо вижу троих мужчин в кабине и их возбужденные погоней взгляды. Они не просто едут вдоль узкоколейного полотна, а выдерживают удобную дистанцию, наблюдают и, вероятно, выбирают подходящий момент для захвата…
Ситуация вновь меняется. Узкоколейка делает два резких поворота вправо-влево, а шоссе своей траектории не меняет. Теперь за окнами мелькают кусты и деревья – две трассы разделяет неширокая лесополоса. Это уже лучше.
Стоя на лесенке, выглядываю наружу и смотрю вперед.
Черт! Там дороги снова сходятся и идут рядышком, разделенные тротуаром. А еще дальше виднеется крытый павильон остановки. Останавливаться нам сейчас не резон.
– Прыгаем! – крепко обхватываю тонкую девичью талию.
– Куда?
– Прыгаем! Другого шанса уйти не будет!
– Там же…
Вместо окончания фразы из ее легких вырвался приглушенный крик – мы летим аккурат на огромный куст неизвестного мне южного растения. Треск ломаемых ветвей, жестковатое приземление, пара крепких ругательств на русском и испанском.
Помогаю девушке подняться, высовываюсь из кустов… Белой машины не видно. Несемся с Хеленой через оживленную дорогу в город, ибо в другой стороне берег залива и там при желании нас поймают за пару минут.
Мы купили капризной девчонке смешные пляжные штанишки, купальник, пару юбок, кучу нижнего белья, три пары обуви и кое-что из косметики. За все, естественно, расплачивался я, ибо в короткой юбочке свалившейся на мою шею захребетницы не было ни одного кармана.
По улочкам ходим осторожно: в памяти живо воспоминание о неприятном инциденте с автомобилем «Скорой помощи». Я не знаю точно, что это было: намеренное преследование или чистой воды случайность. Удачно смывшись с места десантирования из трамвая, мы больше его не встречали, однако я решил руководствоваться мудрой русской поговоркой: надейся на лучшее, а готовься к худшему.
Нам оставалось приобрести пару футболок и что-нибудь приличное для посещения ресторанов круизного судна, когда мы оба почувствовали голод. Присели за столик уличного кафе, заказали обед, подкрепились.
– Слушай, – приступаю ко второму блюду и кошусь на тарелочку с нарезанным батоном, – кто-нибудь в этом городе производит нормальный хлеб?
– В каком смысле «нормальный»? – перестает жевать Хелена.
– Ну, не этот, который самую малость тяжелее воздуха, а обычный белый хлеб – кирпичиком.
– Не знаю, здесь везде такой, – пожимает она плечами. И вдруг, схватившись за живот, заявляет: – Евгений, где ближайший туалет?
Понятия не имею. Зову хозяина. Расплачиваюсь, а заодно кое-как объясняюсь по поводу возникшей проблемы. Тот приглашает пройти за ним…
Туалет расположен в глубине первого этажа старинного здания. Прежде чем запустить туда пленницу, заглядываю и осматриваю внутренности на предмет возможного побега. Нет, отсюда она точно не улизнет.
Листая журнальчик, жду Хелену. Краем уха слышу доносящийся с соседней улицы вой сирены. На мой далеко не музыкальный слух, во всех странах сирены полицейских, пожарных и медицинских автомобилей воют одинаково. Пока живьем не увидишь – не разберешься.
Девица вернулась побледневшая – одна ладонь лежит на желудке. Я ей не верю. Должно быть, опять задумала какую-то пакость.
– Что с тобой? – надеваю маску джентльмена.
– Евгений, у меня правда болит желудок. Думала, от вашей корабельной пищи, а поела в кафе, и опять подташнивает. Ничего не понимаю.
– В Сплите, когда плыли от пирса к судну, морской воды не наглоталась?
– Нет.
– Ладно, чего гадать. Сейчас закончим с покупками и вернемся на судно. Там покажу тебя доктору…
– Знаешь, – берет она меня под руку, – идем сразу на судно к доктору…
Ее ладонь холодна, лоб покрылся мелким бисером испарины, губы потемнели, а дыхание сделалось частым и тяжелым.
«Либо она действительно больна, либо очень умело исполняет роль», – с этой мыслью поворачиваю я к порту. И вновь слышу завывание сирены. Теперь ее звуки доносятся сразу с нескольких сторон…
Мы спускались по улочке к площади, окруженной отелями и пальмами, под нескончаемый вой сирен. Машин я не видел, а по звукам догадывался об их стремительном перемещении в сторону пассажирского порта.
«Уж не к нашему ли лайнеру слетаются эти пчелки?» – гадаю я, поддерживая девушку. Немного согнувшись и морщась от боли, она еле идет.
– Потерпи, осталось пересечь площадь, и мы у терминала.
– Стараюсь, – шепчут ее губы.
На середине прямоугольной площади резко торможу.
– В чем дело?
– Смотри! – показываю вперед.
За терминалом виден высокий корпус «Sea Dream». Внизу скопилось более десятка бело-желтых «Скорых» – точь-в-точь как та, от которой мы сбежали на трамвае. По парадному трапу вверх-вниз снуют врачи в своих зеленых одеждах, некоторые из них тащат носилки.
Мобильные амбулатории раздражают меня меньше, чем греческие «ментовозы». Однако внутри лавинообразно нарастает беспокойство: что же случилось на судне, пока мы с Хеленой мотались по берегу?
Девушка буквально повисает на моей руке и озвучивает неожиданную версию:
– Наверное, не у меня одной проблемы с желудком. Наверное, это массовое отравление.
– Хм, – удивленно чешу затылок, – возможно.
– Пойдем быстрее. Там врачи…
– Тебе совсем плохо?
– Да.
Я делаю несколько шагов к терминалу и вдруг опять останавливаюсь.
– Что? – требовательно смотрит на меня девушка. В ее глазах страдание и боль.
– Пожалуйста, потерпи минуту. – Я достаю мобилу и набираю номер.
После пары гудков раздается знакомый бас:
– Да, Женя, слушаю.
– Иваныч, что у вас происходит?
– О, ты уже прознал?
– Как не прознать-то?! Я недалеко от причала, вижу с десяток амбулаторий у трапа.
– Да-а, есть такое дело. Пищевое отравление. Утром начали поступать жалобы от членов команды и от
