на какие-то болезненные процедуры, то на показ целому сборищу докторов, мудрено именуемому «консилиум». Беззаветно веруя каждому слову врачей, утверждавших, будто «кости срастаются удачно, и через месяц-два он забудет о вспомогательных приспособлениях», сам он почему-то не ощущал прогресса, и все чаще дивился обитавшим в госпитале равнодушию и безответственности военных эскулапов.
И вот однажды, когда измученный «лечением» майор уж начал терять надежду, в палате появилась Эвелина…
— Здравствуйте, Константин, — с той же мягкой обворожительной улыбкой кивнула она, присаживаясь на стульчик и устраивая рядом с кроватью большой целлофановый пакет.
Кажется, девушка еще боле преобразилась, похорошела с момента их недавнего знакомства…
— Вы!? — приподнявшись на локтях, обомлел он от неожиданного сюрприза.
С минуту они молча и заворожено смотрели друг на друга. Наконец, она решилась и нарушила затянувшуюся паузу слегка дрожащим отрывистым голосом. Но не только голос выдавал изрядное волнение — и темно-серые глаза из-под густых ресниц излучали неистовую волну нежности, и гладкие щеки отчего-то горели румянцем, и грудь высоко вздымалась при глубоком дыхании.
— Моя командировка на Кавказ, наконец, завершена… — прошептала Эвелина, отводя в сторону взор.
— Так вы до сих пор были там?
— Пришлось…
— Отчего же так долго?
— Нашего начмеда — подполковника, все ж таки сняли с должности; обещали в течение двух недель прислать замену, а мне поручили принять дела и временно исполнять обязанности. Ну и, как водится, две недели превратились в два месяца. Потому-то командировка и подзатянулась, — пояснила она, незаметным движением поправляя волосы. Внезапно спохватившись, произнесла: — Ну да бог с ней, с командировкой. Скажите лучше, как ваша нога?
— Даже не знаю, — замялся тот и, кивнув на спицы опостылевшего аппарата, проворчал: — чуть ни каждый день обещают снять, а воз и ныне там.
С опаской покосившись на дверь, девушка заговорщицки шепнула:
— Позволите мне быстренько взглянуть?
— Конечно.
Она осторожно ощупала след от ранения, наблюдая за реакцией больного и прислушиваясь меж тем к шагам в коридоре,
— К чему такая конспирация? — недоумевал Константин.
— Понимаете ли… некоторые врачи чрезвычайно ревностно относятся к избранным методам лечения и стараются не подпускать к пациентам тех, кто мог бы пуститься в критику, уличив в некомпетентности.
После короткого осмотра, прекрасное лицо ее помрачнело: радость от встречи сменилась озабоченным, неулыбчивым выражением.
— Мне бы почитать историю, изучить рентгеновские снимки, — на миг задумалась она и, не скрывая раздраженного удивления, добавила: — Уж столько времени минуло, а заметных сдвигов нет. Это же просто безалаберность, невежество какое-то!..
Спецназовец глядел на Эвелину выжидающе, опять-таки ловя себя на мысли, что безраздельно и во всем ей доверяет.
— Так, здесь фрукты, шоколад, творог, копченое мясо — ешьте, вам это сейчас очень нужно, — указала она на объемный пакет, оставленный у кровати, сама же резко поднялась и направилась к выходу.
— Я надеюсь, вы еще зайдете? — опечалился он скорым расставанием.
Взявшись за ручку двери, девушка остановилась. Потом, вернувшись, посмотрела ему в глаза с теплой улыбкой и, легонько пожав руку, твердо сказала:
— Уж если, Костя, я полезла за вами под пули, то здесь определенно не оставлю. Обещаю… А сейчас мне необходимо поговорить с заведующим отделением.
И белый халатик ее стремительно исчез за дверью.
Никому было неведомо, долго ли, в каком тоне, и в каких выражениях беседовала решительная и отважная врач с полковником медицинской службы, чаще думавшим о благополучной пенсии, нежели о состоянии подопечных раненных. Но по прошествии двух дней Ярового быстро и без шума перевели в одну из лучших клиник города — НИИ травматологии.
Было это случайным совпадением или нет, но именно в этой клинике и работала подающая большие надежды хирург Эвелина Петровская…
Глава третья
/Горная Чечня/
По извилистой горной дороге к глухому чеченскому селу Кири-Аул, подъезжал «уазик» с широченными, как у «джипа» колесами. В ноябрьскую распутицу, когда не столь жаркое солнце за короткий день уже не успевало иссушить ночных осадков, не стоило и пытаться на другом транспорте одолеть здешнюю грязь. Правда, немногочисленные местные жители, еще населявшие вымиравшие селения, издавна использовали для поездок в соседние села мулов да лошадей. Но сии путешествия были мало комфортны, весьма утомительны и отнимали массу времени, а начальнику разведки Вооруженных сил Ичкерии бригадному генералу Хункар-Паше Ходжаеву требовалось как можно быстрее добраться до этого позабытого Аллахом аула.
Всегда общительный и жизнерадостный по натуре сорокалетний чеченец с крупноватыми чертами гладкого лица сегодня пребывал в угрюмом, невеселом расположении духа. Он вез с собой четверых пассажиров, тесным дружным рядком восседавших на заднем сиденье русского военного внедорожника. Три часа назад его вызвал к себе Главнокомандующий и с глазу на глаз приказал доставить в село Кири-Аул очень важного человека по прозвищу Ибрахим. Хорошо вооруженная личная охрана Ибрахима в количестве тридцати человек успела обосноваться в отдаленном селе двумя днями ранее. И сейчас этот известный в высших кругах Ичкерии симпатичный молодой аджарец сидел позади водителя, молча созерцал величественные горные пейзажи и поглаживал огромную собаку, смиренно положившую голову на его колени.
Да, число охранников Ибрахима было внушительным. Пожалуй, так же тщательно оберегали жизнь только двоих соплеменников Хункар-Паши — Главкома и Начальника Главного штаба. Даже отряд телохранителей самого Ходжаева не насчитывал стольких людей. Вот и сегодня, помимо водителя, на задних откидных сиденьях покачивались на дорожных ухабах всего лишь два вооруженных муджахеда в бронежилетах.
Но не об этом в данную минуту думал озадаченный и слегка расстроенный начальник разведки. В селе надлежало оставить одного высокопоставленного аджарца, а трех остальных его попутчиков…
В этот миг автомобиль, зарываясь и скользя по грязи, взобрался на возвышенность, откуда открылся невеселый вид на заброшенный и наполовину разрушенный аул, от которого только-то и останется через пару лет одно звание, да плюгавая отметина на старых топографических картах. Водитель, яростно ворочая руль и удерживая машину на дороге, облегченно вздохнул.
— Вот и ваша временная обитель, уважаемый Ибрахим, — чуть повернув голову влево, произнес Хункар-Паша.
Тот не ответил. Промолчали и другие пассажиры, не решаясь высказаться прежде человека, чей авторитет в армии Ичкерии был почти недосягаем.
УАЗ осторожно съехал с пригорка, миновал первые строения, в последний раз надрывно взвыл форсированным двигателем и замер возле низенького каменного забора, за которым виднелись такой же каменный, приземистый дом и крохотный деревянный сарайчик. Водитель с двумя телохранителями остались у машины, а пятеро кавказцев, покинув салон, направились во двор. Собака послушно шла рядом с
