Молодец, мальчишка, духом не падает. Значит, наш человек.
Дружно выскочили на перемычку меж двух причалов и быстрым шагом потопали к правому коридору, откуда изредка доносились далекие голоса и звуки старого джаза.
Но едва мы разогнались, как в проеме коридора появился все тот же слепой старик в грязном рубище, с палкой и пустыми котелками в руках.
От неожиданности мы остановились ровно посередине перемычки. Шаркая и подволакивая слабые ноги, старик двигался прямо на нас…
Я осторожно переместился в сторону и потянул за собой Маринина.
«Тихо, – приложил палец к губам. – Подождем – пусть пройдет…»
Поравнявшись с нами, старик почему-то притормозил. Подняв голову, прислушался и будто воздух понюхал…
«Что он мог унюхать? Многослойный материал наших гидрокомбинезонов? Ребризеры? Или оружейную смазку автоматов?… – проглотил я вставший в горле ком. – Невероятно, ведь морская вода поглощает все запахи!»
Тем временем седовласый старец медленно подошел к концу тротуарной перемычки, а наше внимание целиком переключилось на правый коридор.
«Пошли», – тронул я за плечо Маринина. Мы возобновили движение, однако далеко отойти не успели – за нашими спинами раздался громкий скрип несмазанных дверных петель. Что это? Сквозняк, или старик добрался до одного из ближайших помещений технической зоны?
Я обернулся и выдавил сквозь зубы ядреное матерное слово. Старик не при делах – он даже не успел войти в левый коридор, а одна из дверей технической зоны действительно распахнулась. Только распахнул ее не ветер, а пожилой мужчинка среднего роста, глупо хлопавший зенками и хватавший ртом воздух.
Как же так? В чем дело?! Мы же только что стояли в метре от этой двери! Она была заперта, а изнутри не доносилось ни звука!
Впрочем, сейчас не до «разбора полетов». Нужно действовать.
По прижатому к животу мужика ящику с бутылками я догадался, что он послан начальством в продовольственный склад за шнапсом. Стало быть, момент рабочий и не слишком опасный. Главное – своевременно перехватить гонца и обезвредить.
Однако затея тут же провалилась, едва я успел сделать три прыжка в сторону левого коридора. Мужик бросил ценную ношу и под грохот бьющихся бутылок заскочил обратно в складское помещение. Дверь захлопнулась, а внутренний засов лязгнул за секунду до того, как я схватился за дверную ручку.
– Сука! – вырвалось у меня, и я принялся осматривать стену.
– Пусть сидит – он ничего не сможет сделать, – подбежал следом Маринин.
– Надо поторопиться. – Повернувшись, я быстрым шагом пошел к правому коридору.
– А что вы намерены делать?
– У нас есть отличный бонус. Нас ведь здесь не ждали, верно?
– Так точно.
– Стало быть, используем фактор неожиданности. Для этого…
Закончить гениальную мысль я не успел. Снова оказавшись на тротуарной перемычке, мы вдруг услышали истошно завывшую сирену.
Первых выскочивших из правого коридора обитателей базы мы положили автоматическим огнем из АДС. Следующие открыли ответную стрельбу, засев за распахнутыми стальными дверьми.
Это хуже. Теперь в невыгодном положении оказались мы – на узкой перемычке спрятаться от пуль негде, разве что последовать примеру слепого старца, прислонившегося спиной к голой каменной стене…
Схватив старлея за шиворот, я побежал к левому причалу – там возвышалось подъемное устройство, за мощными балками которого нас не достанут слабые пули немецких MP-40. К тому же по соседству сооружены штабели с десятком обильно смазанных солидолом торпед.
Отстрелявшись, Маринин лихорадочно перезарядил автомат.
– Экономнее расходуй патроны, – посоветовал я, посылая короткие очереди в сторону жилого блока. – У тебя много запасных магазинов?
– Один.
– То-то же…
Да, как учат любые боевые действия: лишних боеприпасов не бывает. Увы, но, в соответствии со спецификой работы, мы придерживаемся иной практики и никогда не таскаем на глубину более одного запасного магазина. Во-первых, боеприпасы тяжелы и чрезвычайно затрудняют движение. Это имеет особое значение на завершающем этапе – при подъеме с глубины, когда каждый лишний грамм снаряжения отнимает последние силы и вынуждает нещадно расходовать драгоценную дыхательную смесь. Во-вторых, все подводные баталии, в которых участвовали пловцы «Фрегата», имели скоротечный характер. Обычно хватает двух-трех очередей из мощного оружия, дабы противник был повержен или обращен в бегство. Я помню единственный случай в Тихом океане, когда мы с Михаилом Жуком противостояли голодным белым акулам – тогда действительно патроны стали дефицитом, и мы едва не погибли.
Очень скоро ситуация стала критической: из жилого блока по нашему укрытию начал работать пулемет. Мощные пули стучали по стальной конструкции, рикошетя, впивались в стену, обдавая нас каменной крошкой.
«Этого только не хватало!» Я переключил автомат в режим одиночной стрельбы – патронов оставалось полмагазина.
Единственное место, куда пулеметчик старался не стрелять, – ложементы с торпедами.
– Может, под них? – предложил Маринин.
– А смысл? Были бы у нас боеприпасы – сидели бы до второго пришествия.
– Тогда давайте рванем в коридор технической зоны?
– А дальше?
– Запремся в каком-нибудь помещении. Там стальные двери, и хрен они нас достанут!
– Еще как достанут. – Меняя позицию, я переполз на пару метров вправо. – Ты, наверное, с перепугу забыл, что у них тут инструментальный склад, механическая мастерская и токарный цех с полным набором станков. Для них вскрыть любую дверь – вопрос десяти минут. Другие предложения есть?
Прицельно выстрелив в проем коридора, Маринин пригнул голову.
– Остается последний вариант – в воду. Но у нас дыхательной смеси максимум на сорок минут.
Это верно. А что делать под водой? Долбить прикладами в сваренную из рельсов задвижку? Глупее занятия не придумаешь. Пожалуй, старлей прав – надо прорываться в левый коридор. Там, по крайней мере, можно засесть за углом крутого поворота и хорошенько потрепать нервы немчуре, выиграв полчаса драгоценного времени. Надеюсь, мои парни снаружи к тому часу что-нибудь придумают…
Кому-то выскакивать первым, а кому-то прикрывать и потом бежать вторым – приемчик устаревший, а в нашем случае еще и бестолково-опасный. Чтобы по-настоящему прикрыть товарища плотным огнем, нужны патроны. И в хорошем количестве. А их у нас нет.
Исходя из простых умозаключений, я выбрал момент, когда в работе пулемета была маленькая заминка – то ли стрелок менял ленту, то ли извлекал перекосившийся патрон, – и, выскочив из укрытия, понесся к левому коридору. За мной, с интервалом в секунду, шлепал прорезиненными подошвами Маринин. Бежали, постреливая на ходу одиночными в проем правого коридора, из глубины которого отвечали несколько «эмпэшек».
Все шло отлично ровно до середины дистанции. Когда до входа в спасительную нору оставалось шагов тридцать, вновь густо забасил пулемет.
Мы оказались в облаке пыли и каменной крошки, но, согнувшись пополам, продолжали спурт.
Я услышал за спиной вскрик, остановился, и тут же пуля ударила в висящий на груди ребризер. Удар вышел такой силы, что меня отбросило на пару метров. Я с грохотом приземлился спиной на каменный пол, потеряв на некоторое время дыхательный рефлекс.
Стрельба затихла. Подняв голову, я стал искать напарника. Он был рядом – корчился, ухватившись за бедро.
– Зацепило?
