за канаты резиновые чушки. Двое других кидали швартовые концы…
Наконец субмарину подтащили к каменной стенке причала. Встречающие подали сходни, и подводники дружно хлынули на берег.
– Чутье мне подсказывает, Карл, что сегодня ты отведаешь давно забытый вкус жареной свинины! – смеялся, спускаясь с мостика, Мор.
– Вас можно поздравить с очередной победой?
– Разумеется! Посмотри на довольные рожи моих героических парней.
– Кто же на этот раз пал от твоего карающего меча?
– Мы пустили ко дну большого «шведа», но прежде хорошо обчистили его закрома.
– Много ли взяли трофеев?
– Сейчас увидишь…
Моряки с инженерами приступили к разгрузке. Мимо старших офицеров проносили замороженные мясные туши, ящики с консервами, коробки с разнообразными продуктами, упаковки с теплыми вещами и обувью…
– А это что? – Нойманн проводил удивленным взглядом группу матросов, тащивших большое количество свернутых и упакованных в чехлы разноцветных тюков.
– Палатки. Надеюсь, их прочный материал куда-нибудь сгодится. По документам, судно следовало в Японию с грузом гуманитарной помощи. Похоже, наши узкоглазые союзники терпят бедствие.
– Я всегда презирал эту нацию, невзирая на союзнические обязательства.
– Наш союз был стратегической уловкой, – отмахнулся Мор. Подойдя к штабелю ящиков, он выхватил бутылку красного вина и вздохнул: – Есть и плохая новость: нас стало на пару человек меньше.
– Кто на этот раз?
– Торпедист Вебер. Ворвался с автоматом в центральный пост и открыл беспорядочный огонь. Пришлось пристрелить. Но до этого он успел уложить Кляйна.
– Черт, – процедил врач.
– Пойдем, выпьем…
Отдав необходимые распоряжения, старшие офицеры направились в жилой блок.
– Твои инженеры копаются с механизмом стальной задвижки. Что с ней случилось? – разливая вино по кружкам, спросил Мор.
– Не закрылась после вашего выхода. Кажется, лопнула какая-то шестерня в лебедке, и парням пришлось вытачивать новую.
– Прошу, – пригласил профессора к столу Хайнц. – Соскучился по нормальному шнапсу и закуске?
– Еще бы! – схватил тот кружку и яблоко.
Молча выпив, они съели по ароматному фрукту.
– Надежда есть?
– Ты о чем? – не понял Нойманн.
– О задвижке.
– Конечно! Сегодня инженеры обещали ее починить…
Впервые Мор задумался о необходимости изолировать базу от внешнего мира в далеком 1951 году, когда его подлодка вернулась с удачной вылазки в Баренцево море и едва не столкнулась нос к носу с русским ледокольным пароходом «Семен Дежнев», шедшим навстречу по проливу Кембридж. Спустя шесть лет перед выходом на очередную охоту он послал по наклонному шурфу на вершину скалы разведгруппу. Вернувшись, те доложили: на северной оконечности острова русские строят аэродром, на окраине возведен небольшой поселок, всего на работах занято около полусотни человек.
«Опасное соседство», – решил корветтен-капитан, вызвал инженер-механика Гюнтера и поставил задачу соорудить нечто, перекрывающее доступ из бухты во внутренний водоем.
– Попробуем что-нибудь придумать, – ответил трудяга Гюнтер и принялся за расчеты.
Через несколько дней он представил вполне реальный план. Правда, для его реализации требовалось разобрать узкоколейку, по которой на специальных вагонетках перевозили торпеды и аккумуляторы.
– Вначале мы вывезем из арсенала все торпеды на левый причал – поближе к подъемному устройству, – посвящал в свой план старший механик. – Потом разберем рельсы и сварим из них надежную задвижку. А из остатков железной дороги соберем подобие двухъярусных стеллажей, куда и сложим боезапас.
– Отлично придумано, Гюнтер! – оценил Мор. – Бери в помощь инженеров из команды Нойманна. Сколько тебе понадобится времени?
– Думаю, за десять дней управимся…
Они управились. Ровно через десять дней довольные механики продемонстрировали безупречную работу новенького, блестевшего смазкой механизма, наглухо перекрывавшего подводный тоннель широкой стальной задвижкой. А на левом причале вдоль каменной стены вырос прочный стеллаж, в ложементах которого ровными рядами покоились боевые торпеды.
В дверь блока постучали.
– Войдите, – разрешил хозяин комнаты.
На пороге появился один из инженеров Нойманна – сутулый старик с облысевшей головой.
– Мы отремонтировали задвижку. – Он вытирал ветошью грязные ладони. – Какие будут указания?
– Полагаю, ее нужно закрыть, верно, Хайнц?
– Разумеется.
– Она уже закрыта, – уточнил инженер.
– Отлично. Хочешь с нами выпить?
– Не отказался бы.
– Держи, – наполнил третью кружку подводник. – За удачную охоту!
Они выпили и закусили свежими фруктами.
Промокнув рукавом губы, Мор посмотрел на исхудавшего инженера.
– Разгрузка закончена?
– Подходит к концу: несколько моряков уносят с причала в склады последние трофеи.
– Отлично. Я распоряжусь, чтобы сегодня на праздничном ужине вам выдали лишнюю порцию шнапса.
– Благодарю…
Дождавшись ухода инженера, врач допил свое вино и признался:
– Этот тоже не жилец – еле ходит. Наверное, оставлю его дежурить вместо покойного Курта.
Хайнц в задумчивости прошелся по жилищу.
– Как думаешь, сколько нам еще отведено?
– Ближайшие шесть лет продержимся. Дальнейшее зависит от тебя и удачливости твоих парней. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Нас становится все меньше и меньше…
Да, малочисленность экипажа подводной лодки становилась настоящим бедствием. Даже проблема нехватки пищи в какой-то мере решалась с помощью русского старика, подсказавшего способ выращивания съедобных морских водорослей. Смерть же была неумолима, унося за каждый из шестилетних циклов в царство Аида по несколько человек.
– Сколько нужно иметь на борту матросов и офицеров, чтобы вывести субмарину в море, отыскать подходящую цель, торпедировать ее и собрать трофеи? – спросил врач.
– С относительным комфортом и надежностью – человек тридцать. Оптимально – двадцать. Минимально – шестеро.
– Так мало? – удивился Нойманн.
– Командир подлодки в состоянии выполнять обязанности штурмана и первого вахтенного офицера. Второй незаменимый член экипажа – инженер-механик. Третий – оператор на рулях. Четвертый и пятый – акустик с торпедистом. И последний – подвахтенный унтер-офицер.
– Что ж, о комфорте и надежности придется забыть. Оптимальный состав тоже под вопросом. А до минимального нам, слава Господу, еще далеко…
Внезапно глуховатый голос профессора потонул в истошно завывшем сигнале тревоги.
Мужчины удивленно переглянулись. За шестьдесят шесть лет этот ужасный звук наполнил пространство
