– Значит, он все-таки успел его дописать?! – Арсеньев хлопнул себя по бедрам, но, поймав насмешливый взгляд Полины, смутился. – Что? Что не так?
– Важно, что роман существует и будет готов к сдаче в нужные сроки.
– Вы просто ангел-спаситель, – улыбнулся Арсеньев. – Я не задаю вопросов.
– Спасибо. Это очень деликатно с вашей стороны.
– Хотя меня с самого начала интересовало, откуда именно у вас оказалась та, самая первая рукопись Шахова?
– Прошло много времени. Ответ перестал быть актуальным. – Воробьева не собиралась раскрывать душу перед человеком, признающим лишь одну силу – власть денег. Он никогда не поймет ее ощущений и того, что толкнуло ее сегодня к заключению столь важной для нее сделки. – Осталось обсудить условия предоставления рукописи…
– Вы собираетесь ставить мне условия? – Алексей Викторович нехорошо усмехнулся. – В вашем положении я вел бы себя скромнее.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что следствие поставило под вопрос вашу причастность к происшедшему на загородной трассе. Вы же не станете отрицать, что в тот вечер Дмитрий Павлович возвращался от вас? В его крови было обнаружено снотворное. Оно же оказалось в его кармане, а на самом блистере – отпечатки ваших пальцев. Вы ему таблетки, он вам – дискету с романом на вычитку?
– Вы перестали быть деликатным раньше, чем я предполагала.
– К черту вежливость и все эти интеллигентские штучки! – Арсеньев нервно закурил. Он выпускал мощные струи дыма, периодически делая это через нос. Он стал похож на разъяренного быка, который вот- вот сорвется с привязи. – У меня достаточно связей, чтобы знать, куда ведут нити следствия. Вас вот-вот посадят. Вы ведь не рассчитывали оказаться за решеткой, Полина Сергеевна?
– И в мыслях не было.
– Напрасно. Я на вашем месте не был бы настолько уверен. В этой связи ваши условия, какими бы они ни были, теряют смысл. – Арсеньев поднялся, подошел к окну, повернувшись к Воробьевой спиной. Та поняла, что того разговора, на который она рассчитывала, не будет.
Кресло показалось ей слишком жестким, сидеть в нем было сущей пыткой. Алексей Викторович оглянулся на его скрип. Полина стояла, сжимая в руках сумочку. Арсеньев остановил свой взгляд на ней, предполагая, что вожделенная дискета с рукописью находится там. Ругая себя за несдержанность, он находил своим действиям единственное оправдание: никто не смеет диктовать ему условия. Самые востребованные авторы всегда делали и будут делать то, что требует он. И все-таки Арсеньев хотел знать, на что рассчитывала эта женщина.
– Хорошо. Чего вы хотите? – резко стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, спросил он.
– Вы издаете последний роман Шахова, а через некоторое время я принесу еще один. Вы возьмете роман в работу. Он будет написан так, что у вас не возникнет проблем с его реализацией.
– Мне бы вашу уверенность.
– Не сомневайтесь. Это будет необычный роман. Он обречен на успех.
– Лучший из всего, что мы издавали? – с иронией спросил Арсеньев.
– Лучше не бывает, Алексей Викторович.
– Вы говорите с таким жаром, что у меня мурашки по телу бегут, а вот мои предостережения, похоже, оставили вас безучастной. Напрасно.
Полина оставила его слова без комментариев. Она сказала все, что хотела. Почти все. Последнее условие оставила на «потом». Она озвучит его, когда очередная книга Шахова разлетится за считанные дни, а ее собственный выстраданный роман будет готов. В ее голове давно созрел замысел романа, который взорвет читательский рынок. Она уже сделала наброски. Получается хорошо, убедительно, искренне. Погрузившись в работу над романом, она сможет пережить потерю любимого. А то, что директор несет чепуху по поводу ее причастности к гибели Дмитрия, – полный абсурд.
– Давайте так, Полина Сергеевна. Я выплачу вам единоразовое денежное вознаграждение, солидное вознаграждение. От вас мне нужна дискета с романом. Из рук в руки и гарантия, что написанное не попадет в другое издательство. – Арсеньев подошел к Полине. Ему нравилось, как она держится. – Согласны? Соглашайтесь. Не упрямьтесь. Я понимаю ваши чувства.
– Нет, не понимаете.
– Главное, что… в камере вам вряд ли разрешат пользоваться компьютером. Без него все усложнится, да и наше общение с вами – тоже.
– Я ни в чем не виновата, – твердо произнесла Воробьева, – и ваши намеки по меньшей мере оскорбительны!
– Да? У вас будет лет пятнадцать, чтобы доказать это, Полина Сергеевна.
– Вы еще будете просить прощение. – Она направилась к выходу. Взявшись за дверную ручку, оглянулась. – Жаль, что мы не смогли договориться. Я на самом деле хотела помочь родному издательству. Ведь мы – одна команда. Я так думала.
Оставшись один, Арсеньев не мог усидеть на месте. Он не заметил, как снова оказался у окна. Сверкнула молния, мгновенно полил дождь. Наверняка холодный. Его прозрачные нити нещадно стучали по стеклу под порывами сильного ветра. Внизу улица превратилась в странную поляну с цветами из раскрывшихся зонтиков. Пестрые, в пастельных тонах, с рисунком и без, они сновали в противоположных направлениях. Но взгляд Арсеньева был прикован к женщине, которая в такую стихию не пожелала воспользоваться зонтиком. Полы ее кардигана нещадно трепал ветер. Волосы казались взволнованным облаком, потерявшим способность двигаться. Оно замерло на месте, с каждой минутой превращаясь в тяжелые слипшиеся мокрые пряди волос. Полина стояла у края дороги, прижимая к груди сумочку.
«Дискета была у нее с собой, – подумал Арсеньев. Но снова ругать себя за отсутствие дипломатичности не стал. – Пусть разберется с законом или закон – с ней, тогда посмотрим».
Вернувшись за рабочий стол, Алексей Викторович тщетно пытался настроиться на рабочий лад. Разговор с Воробьевой не давал ему покоя. Пожалуй, женщина попала в передрягу. Если ей удастся выйти из нее без потерь, он с удовольствием выполнит ее условия. Ему нужен новый роман Шахова, но сотрудничать издательство может только с людьми законопослушными, незапятнанными. В ближайшие дни положение Воробьевой может оказаться, мягко говоря, шатким. От тюрьмы и от сумы…
Арсеньев трижды сплюнул через левое плечо. Выпутается Полина Сергеевна – они еще не раз встретятся. Ему нравится иметь дело с людьми уверенными в себе. В какой-то степени в этом – залог успеха. «Атолл» еще никогда не ошибался с авторами. Хотелось бы продолжить такую замечательную традицию, а насчет одной команды – это все относительно. Пусть каждый считает как ему угодно. Арсеньев знает одно: главное – интересы издательства, а остальное – лирика для хлюпиков и слабонервных.
Альбина была в отчаянии. Полоса невезения не заканчивалась. То есть в конечном успехе предприятия она не сомневалась. Этому ее научил Дмитрий.
– Не будешь уверена в себе – ничего не выйдет. Это не означает, что ты должна тупо повторять «все получится». Нет, главное, иметь намерение исполнить задуманное, расслабиться и спокойно идти к цели. Понимаешь?
Ей казалось, что она понимает. Но сегодня, когда она в очередной раз наткнулась на препятствие, Альбина едва не впала в отчаяние. Сколько же ей предстоит пережить, прежде чем удастся выполнить обещание, данное самой себе? Она должна доказать, что Дмитрий – обманщик. И совершенно не имеет значения, что Шахова уже нет в живых. Она же собирается открыть правду миру, миллионам обманутых. Низвергнуть кумира – стало ее навязчивой идеей, не потерявшей актуальности с гибелью Дмитрия. Альбине стоило немалых усилий принять происшедшее.
Назимов, проявлявший в те дни такт и дипломатичность, тоже был сам не свой. Он переживал трагический нелепый уход друга и боялся показать, насколько скорбит. Первое, что он решил в те дни – разрыв с Альбиной неминуем. После того телефонного разговора Назимов сказал себе, что больше не хочет ее видеть. Но она вдруг приехала сама, уткнулась в его плечо и расплакалась. Ролан растрогался. Разорвать отношения в такой момент показалось ему кощунственным. Ему выпала нелегкая миссия – предугадывать настроение Альбины, а она вела себя непредсказуемо. То плакала, причитала и говорила, что не сможет пережить похороны. То вдруг впадала в неописуемую ярость, кляня, на чем свет стоит, шарлатана,
