– Чего вы хотите от меня?
– Мы с вами должны восстановить справедливость, но… – Шахова посмотрела в распахнутые глаза Полины и вдруг решила остановиться. Кажется, не самая удачная минута для атаки на Шахова. Не сегодня, не сейчас. Нужно дать Полине прийти в себя, вернуться домой в привычные условия, расслабиться, а потом напомнить о себе. Поэтому Альбина очаровательно улыбнулась, указывая на свой автомобиль, припаркованный неподалеку. – О делах потом. Сейчас вам нужно прийти в себя. Я отвезу вас домой.
– Спасибо, не стоит. – Полина приставила ребро ладони ко лбу, защищая глаза от солнца. Буквально в нескольких шагах от них была остановка маршрутного такси. Сделав еще пару затяжек, Воробьева выбросила сигарету. – Я доберусь сама.
– Напрасно. Что за удовольствие толкаться в общественном транспорте? – Альбина покручивала на пальце ключи от машины.
– Мне не привыкать.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Подумайте, Поля.
Больше всего на свете Полине хотелось, чтобы эта женщина оставила ее в покое. Она еще напомнит о себе и выдвинет свои условия. Что-то подсказывало Воробьевой – благодарность за свободу будет стоить ей дорого. Хотя чего ей бояться? За свою жизнь она пережила столько страшных минут. Что может сделать с ней эта женщина? Чего она может ее лишить? Самой жизни? Той, в которой нет любви, нет семьи, нет покоя – пусть.
– Я вам благодарна, но сейчас я хочу доехать домой вон на той маршрутке, – улыбнулась Полина.
– Как хотите… – Альбина поняла, что наставить бессмысленно, и нервно передернула плечами. – Можно я провожу вас?
– Ради бога.
Они шли молча. Обе чувствовали напряженность. Полине было неловко за свой дурацкий хвостик, который она соорудила на макушке, чтобы хоть как-то замаскировать немытые волосы. Больше всего на свете она мечтала о горячем душе. По сравнению с ней Альбина выглядела по-царски. Она была с иголочки одета, причесана. От одного запаха ее духов у Полины кружилась голова. Она всегда была неравнодушна к парфюмерии. Теперь ей некому дарить духи. Шахов знал в этом толк. Последний его подарок – французские духи «Трезор». Такой сладкий, манящий, загадочный аромат. После всего, что пришлось пережить, казалось нереальным, что она снова будет пользоваться духами, косметикой, ходить на работу, общаться с матерью. В тюрьме мир разделился на то, что было «до», и то, что происходило в страшном настоящем. О будущем Полина старалась не думать. Она вообще не была уверена, что оно у нее будет. Время остановилось, возвращая ее в тот день, когда, прощаясь с Дмитрием, она сказала ему: «Береги себя…» Никогда не знаешь, какие твои слова окажутся последними.
Идущая рядом женщина замерла в ожидании. Полина чувствовала это немытой кожей, сжимающимся от боли сердцем.
– Вот что, Альбина… Мне бы хотелось сейчас услышать цену моей свободы. Сейчас!
Полина неожиданно остановилась и, шмыгая потекшим от холодного ветра носом, как-то по-детски утерла его ребром ладони. Потом словно опомнилась, достала из сумочки пачку одноразовых салфеток. Вытащила одну из них. Легкий аромат клубники вызвал у нее ностальгию по ушедшему лету. Лету ее любви и боли. Три месяца, когда она была то безумно счастлива, то до слез удручена. Скомкав салфетку, Полина вопросительно смотрела на Шахову.
– Может быть, мы поговорим об этом, когда вы вернетесь к вашему привычному ритму? – нервно улыбнувшись кончиками рта, быстро, чуть не скороговоркой произнесла Альбина. В отличие от Воробьевой, она видела, что маршрутка остановилась на кругу. Водитель открыл двери для посадки. Теперь Шаховой хотелось, чтобы эта маленькая женщина с пронзительными голубыми глазами поскорее оказалась в числе пассажиров такси.
– При чем тут мой ритм? – Полина задумчиво смотрела вдаль. – Да и что такое теперь «мой ритм»? Может быть, вы и это знаете?
Шахова пожала плечами. Эта усталая женщина вызвала у нее раздражение, которое нужно было тщательно скрывать. Надежды на то, что Воробьева окажется покладистой и согласится помочь Альбине, таяли с каждой минутой. Все усилия могут оказаться напрасными.
– Что я могу сказать? – Шахова бросила на свою спутницу быстрый цепкий взгляд. – Приведете себя в порядок, успокоитесь. Займетесь любимым делом.
– Есть только одно дело, которое способно удержать меня на этом свете. Я пообещала себе довести его до конца. То, чем я планирую заниматься – это нечто неординарное, что изменит всю мою жизнь.
– Интересно.
– Необычайно.
– Вам нужна помощь?
– Вы уже достаточно приняли участие в моей судьбе. Мне бы хотелось знать, как я должна отблагодарить вас? Я уверена, вы далеки от альтруизма.
Воробьева говорила взволнованно, а замолчав, поджала задрожавшие губы. Альбина смотрела вслед отъезжающему маршрутному такси. Это означало, что у нее есть еще несколько минут. Только нужны ли они ей сейчас? Шахова убедила себя, что разговор впопыхах не приведет к желаемому результату. Этой женщине нужно успокоиться, тогда она, может быть, станет ее союзницей.
– Хорошо, хотя бы намекните, – настаивала Полина. Незаметно она словно стала главной в этом странном дуэте. Теперь Альбине приходилось подстраиваться, а Воробьева взяла инициативу в свои руки. На ее стороне правда. Это придавало ей сил.
– Мы обязательно вернемся к этому разговору. – Шахова достала визитку. – Возьмите. Я буду ждать вашего звонка.
– Где же логика? Я готова выслушать вас здесь и сейчас! А вы…
– Нет, не готовы, – нетерпеливо прервала ее Альбина. – Ваша маршрутка. Торопитесь, она уедет без вас.
– Мое время остановилось. Мне больше некуда спешить. – В голосе Полины сквозило такое отчаяние, что Шахова невольно посочувствовала:
– До встречи.
Ссутулившись, Воробьева повернулась и пошла к такси. Она была свободна, но пока не знала, хватит ли ей сил исполнить задуманное. Она думала об этом все время, что была в заключении. Ограниченное пространство могло сковывать ее движения, но не полет мысли. В этом необыкновенном путешествии Полина представляла себя автором нашумевшего бестселлера. Эту книгу примут миллионы читателей. Она выплеснет на ее страницы всю свою боль, любовь, радость, отчаяние, надежду. Ее слова будут убедительны, чувства искренны. Доведя задуманное до конца, она отдаст последний долг единственной любви.
Разорванное в клочья сердце стучало быстро, как-то неуверенно. Полина закрыла глаза, прислушалась к его сбивчивому ритму. Ничего, она все вытерпит. Судьба испытывает ее на прочность. Изобретательная, равнодушная, хладнокровная, она не рассчитывала, что Полина окажется такой сильной. Каждая потеря приближает мгновение абсолютного единения с миром. Теряя, мы очищаемся, преодолеваем очередную ступень. Внутри возникло и затрепетало чувство, что путь правильный. Дмитрий гордился бы ею. Сознание этого отбросило последние сомнения. Теперь каждый миг приближает триумф. Это будет их общий успех. Ради него она выстоит, ради него родится заново.
…Ролан не мог найти нужные слова. Он понимал, что Альбина ждет от него сочувствия, поддержки, а он устал играть, притворяться. Назимов желал этой женщине таких неприятностей, чтобы она выбросила дурь из головы и занималась тем, за что ей не придется краснеть. Забросив бизнес, Альбина ушла в отупляющее, разрушающее зло. Ролан даже побаивался за ее рассудок, но озвучить свои мысли ему казалось убийственным. Тогда и он рискует попасть под каток ее неправедного гнева.
– Как он мог так со мной поступить? – истерически кричала Альбина. – Мерзкое животное! Ненавижу!
Причина ярости – завещание Шахова, наличие которого скрывалось в интересах следствия. Теперь,
