– Закрой сундук. И пойдем отсюда к черту. Сидим тут, как маньяки, свечи жжем, с ума сходим. Пойдем. Я тебе кое-что покажу.
Денис перевел дух.
Когда он поворачивал контейнер в обычное положение, ему опять показалось, что семечко задышало, подалось к нему, и невидимая колючая волна ударила в лицо, в грудь, в плечи, ледяная и жаркая сразу; тысячи нездешних вкусов достигли языка, и тысячи запахов, одновременно гадких и восхитительных, проникли в ноздри, и миллионы мелодий, примитивных и гениальных, зазвучали в ушах, и даже какие-то слова вползли в сознание, умоляющий ласковый шепот, словно бы юная и порочная девочка позвала, суля и хихикая; он зажмурился, дрожащими руками нашарил крышку, опустил. Сглотнул горячую слюну.
Отыскал Студеникина в соседней комнате, возле огромного окна. За окном тяжело сверлил темное мартовское небо расцвеченный огнями аэробус.
– Смотри, – негромко сказал Глеб, выпячивая подбородок. – Видишь?
– Что?
– Самолет.
– Вижу.
– Завтра ты сядешь на него и полетишь в Новую Москву.
Денис сразу все понял и удивился: это была простая идея, и притом самая лучшая, почему она до сих пор не пришла ему в голову?
– Ты говорил, что там живет друг твоего отца и твоей матери. Какой-то известный писатель.
– Да, – сказал Денис. – Гарри Годунов.
– Он хороший человек?
– Да.
– Сколько ему лет?
– Семьдесят.
Глеб кивнул. Кашлянул, шмыгнул носом, моргнул заслезившимися глазами – словно все физиологические жидкости, производимые в его теле выше шеи, вдруг обильно выделились, чтоб облегчить произнесение слов.
– Ты расскажешь ему все. Мол, так и так, есть один мудила грешный, он нашел семя стебля и не знает, что с ним делать. Никому не верит, всего боится, хочет отдать находку надежным людям. Каким-нибудь… самым лучшим. Достойным. Скажешь, что не надо ни денег, ни даже благодарности – пусть приедут реальные ребята и заберут эту дрянь, от греха. А потом увезут под Купол и делают с ней, что хотят. Или не под Купол; главное – подальше. Чем дальше, тем лучше.
Денис загордился собою. Ощутил восторг, совершенно неприемлемый для взрослого двадцатилетнего мужчины. На несколько мгновений забыл даже про семя стебля. Завтра он вылетает в Новую Москву. И не туристом, а ради дела. Это круто. Мощно. Это вам не кувалдой махать, это серьезный масштаб. Жаль, рассказать некому.
Он никогда не летал на самолете. Никогда не был в Новой Москве. Он вообще нигде не был. Десяток школьных автобусных экскурсий – в Суздаль, в Нижний Новгород – не в счет. После школы он выезжал только на подмосковные фермы, подзаработать на уборке свеклы и моркови. А теперь ему предстоит путешествие под Купол; туда немногих впускают; и выпускают тоже.
– Да, – сказал Денис. – Правильно. Конечно. Только… мне нужны деньги на билет.
– Я дам тебе денег, – вяло произнес Студеникин, глядя в сторону, и Денис пожалел, что завел разговор о деньгах; разумеется, он поедет на деньги Глеба; а на чьи еще; все заботы о зародыше лежат на плечах Глеба, все расходы несет Глеб, и если бы Глеб не мог себе позволить комфортабельно прятаться от людей, наедине с зародышем, он бы сам отнес находку в контору патруля. Это его игра, Глеба.
«Он прав, – грустно подумал Денис. – Я тут ни при чем. Рискует – он, платит – тоже он. И с ума сходит тоже он, а не я».
Упоительные картины авиаперелета в Новую Москву поблекли.
Почему-то мир устроен так, что в любой крупной игре нельзя обойтись без некоторой суммы наличных; бывает, хочешь сыграть крупно, по максимуму, приходишь, пытаешься ввязаться в игру, гордо кричишь: «Ставлю здоровье, судьбу, жизнь ставлю!» – а тебе говорят: извини, парень, жизнь – оно конечно, а деньги у тебя есть?
Семя само угадало Глеба Студеникина. Семя не выбрало бедного честного парня Дениса Герца. Семя выбрало того, кому оно по карману.
– Я дам тебе денег, – повторил Глеб. – На билет и на расходы. И еще – для Татьяны. Скажешь ей, что я заболел, задолжал, в розыск объявлен… Что-нибудь такое.
– Позвони и сам скажи.
– Не хочу, – презрительно произнес Студеникин. – И ты с ней не возись. Забудь. Она пропащая баба. Это я ее погубил. Испортил. Кстати, деньгами и погубил. Комфортом, дорогими подарками… Разговорами о том, что она особенная. Самая крутая.
– Я пытаюсь, – произнес Денис.
– Что?
– Забыть. Но я не могу.
Часть 3
Глава 1
Говорили, что приехать в Новую Москву – это как первый секс.
Или как в первый раз сыграть в футбол над обрывом в триста метров.
Говорили, что под Куполом дома и тротуары имеют цвет человеческой кожи и на ощупь – словно тело младенца. Та же температура, гладкость и упругость.
Говорили, что каждому туристу вживляют микрочип, прямо в аэропорту. Не согласишься – не пустят.
Все, что говорили, оказалось правдой.
Сначала был пропускной пункт. В толпе прибывших его называли «таможней», но только в шутку. Какая может быть таможня, если страна одна и та же? И вне Купола, и под ним? Здесь Сибирь, Азия; там Европа. Здесь Новая Москва, там – старая. А страна – одна и та же. Это понимает не всякий и не сразу. Но кто это понимает – тот понимает все. Кто это понимает, тот понимает главный принцип российского жизнеустройства. Здесь – сухо, чисто, светло и пахнет сладкими духами, там – грязно, потемки и вши по спинам бегают. А страна – одна и та же.
После прыжка в стратосферу Денис был немного вялый и плохо реагировал на происходящее. Бывалые авиапутешественники – в основном бизнесмены разных степеней разложения – советовали ему дышать носом и даже поддерживали под локоть. В конце концов Денис разозлился на себя. Хорош молотобоец: на голову выше всех, а сам бледный, потный и шатается. Стыдно. В итоге вошел в кабинет досмотра деревянной походкой, стискивая зубы и кулаки.
Чиновник в жемчужно-сером мундире – темные очки, холеные руки – проверил документы.
– Вам нужно дать согласие на имплантацию справки о правилах поведения. Даете согласие?
– Даю, – сказал Денис. – Где расписаться?
– Нигде, – усмехнулся серый, не потрудившись скрыть презрения к неотесанному провинциалу. – Просто кивните и подумайте о том, что даете согласие. Сенсоры все запишут. Если не умеете думать или у вас болит голова – произнесите вслух.
– Я умею думать.
Чиновник невозмутимо кивнул и скосил глаза на ремень Дениса.
– Отлично. Кроме обязательной справки мы можем за небольшую плату имплантировать туристический пакет. Он включает семь экскурсионных программ и одиннадцать…
– Спасибо, не надо.
– Как угодно. Прошу заметить, что в первые минуты после имплантации возможны неприятные ощущения. Можете присесть в кресло. Дверь в туалет – рядом.
– У меня нет проблем со здоровьем, – сурово признался Денис, но тут процесс имплантации пошел, и гостя столицы едва не вывернуло здесь же, прямо на жемчужно-серый мундир. Пришлось опереться о стену, и стена – действительно телесного цвета – оказалась упругой и теплой. Чиновник отступил на шаг назад,
