Артур Чарльз Кларк
Острова в небе
1
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ-КОСМОС
Мой дядя Джим говорил: «Что бы ни случилось, Рой, не стоит беспокоиться. Просто расслабься и наслаждайся жизнью». Именно эти слова я вспомнил, входя следом за другими участниками конкурса в большую студию, и поэтому не особенно нервничал. В конце концов, это была лишь игра… как бы мне ни хотелось получить первый приз.
Зрители уже сидели на своих местах, переговариваясь и от нетерпения ерзая в ожидании начала программы. Под их приветственные возгласы и аплодисменты мы поднялись на сцену и сели в кресла. Бросив быстрый взгляд на других пятерых участников, я ощутил легкое разочарование – каждый из них выглядел вполне уверенным в том, что победителем станет именно он.
Снова раздались аплодисменты, и в студию вошел Элмер Шмитц, ведущий викторины. Я уже встречался с ним и полуфиналах, и, полагаю, вы тоже часто видели его по телевизору. Дав нам последние указания, он занял свое место под прожекторами и подал знак камерам. Вспыхнул красный огонек, и наступила внезапная тишина; со своего места я мог видеть, как Элмер поправляет на своем лице улыбку.
– Добрый вечер, друзья! С вами Элмер Шмитц. Разрешите представить вам финалистов нашей программы «Авиационная викторина», организованной при участи корпорации «Всемирные авиалинии». Шестеро присутствующих здесь молодых людей…
Впрочем, думаю, было бы нескромно повторять то, что он про нас говорил. В конечном счете все сводилось к тому, что мы много чего знали обо всем, способном летать, как в воздухе, так и в безвоздушном пространстве, – и в серии общенациональных конкурсов победили всех остальных членов Молодежного ракетного клуба, которых было кстати, около пяти тысяч. Сегодня должно было состояться последнее испытание, в котором предстояло определить победителя.
Началось все достаточно просто, примерно так же, как и в предыдущих раундах. Элмер задал каждому из нас по очереди по вопросу, и на ответ отводилось двадцать секунд. Мой оказался очень легким – требовалось назвать рекорд высоты для реактивного самолета. Остальные тоже ответили правильно. Думаю, с помощью этих первых вопросов нам просто хотели придать уверенности в себе.
Потом стало труднее. Мы не могли видеть наши результаты, высвечивавшиеся на обращенном к зрителям экране, но по поднимавшемуся в зале шуму можно было понять правильно ли ты ответил. Забыл сказать, что неверный ответ приводил к потере одного очка. Это чтобы не отвечали наугад – если не знаешь ответа, лучше было вообще промолчать.
Насколько я мог понять, я ошибся только один раз, но среди нас был парень из Нью-Вашингтона. не сделавший ни одной ошибки – хотя точно я не мог быть уверен, поскольку трудно было следить за другими, постоянно думая о том, что в очередной раз приготовил для меня Элмер. Настроение у меня становилось все более мрачным, когда вдруг свет погас и включился спрятанный где-то кинопроектор.
– А теперь,- сказал Элмер,- последний раунд! Каждому из вас в течение одной секунды покажут какой- нибудь летательный аппарат или ракету, и за это время вы должны его опознать. Готовы?
Секунда кажется страшно коротким промежутком времени, но на самом деле это не так. За это время можно увидеть очень многое – достаточно для того, чтобы узнать что-то хорошо знакомое. Однако некоторые машины из тех, что нам показали, были столетней давности – да-да, у одной или двух даже имелись пропеллеры! И вот здесь мне повезло – я всегда интересовался историей авиации и знал кое-какие допотопные образцы. Именно на этом вопросе споткнулся парень из Нью-Вашингтона. Ему показали изображение настоящего биплана братьев Райт, который можно увидеть в Смитсоновском музее,- и он его не узнал. Потом он оправдывался, что интересуется только ракетами, что испытание было нечестным. Но, думаю, он получил то, что заслуживал.
Мне показали «Дорньер До-Икс» и Б-52, и я узнал оба. Так что я не очень удивился, когда, едва снова зажегся свет, Элмер назвал мое имя. Все-таки это было великолепное мгновение, когда я шел к нему под объективами камер и под аплодисменты зрителей.
– Поздравляю, Рой! – от всей души сказал Элмер, пожимая мне руку.- Почти идеальный результат – ты не ответил на один вопрос. Я крайне рад объявить тебя победителем конкурса «Всемирных авиалиний». Как ты знаешь, приз – полностью оплаченное путешествие в любую
мира. Нам всем очень интересно услышать, каков
твой выбор. Ты можешь полететь куда угодно, от Северного до Южного полюса!
У меня пересохли губы. Хотя я все спланировал уже много недель назад, сейчас, когда действительно настал этот миг, я почувствовал себя страшно одиноким в этой огромной студии, где все вокруг молчали, ожидая моего ответа. И когда я наконец ответил, мой голос показался мне чужим.
– Я хочу полететь на Ближнюю станцию.
На лице Элмера возникло удивленное и одновременно сердитое раздосадованное выражение. По рядам зрителей прошло шевеление, и я услышал чей-то смешок. Возможно, благодаря ему Элмер решил попытаться обратить все в шутку.
– Ха-ха! Очень забавно, Рой! Но приз – путешествие в любое место на Земле. Нужно, знаешь ли, придерживаться правил!
Я понимал, что он надо мной смеется, и это лишь добавило мне злости.
– Я очень внимательно читал правила,- ответил я. – И там не говорится «на Земле». Там говорится «в любую точку Земли». Большая разница.
Умный Элмер понял, что назревают неприятности, улыбка исчезла с его лица, и он с тревогой посмотрен в сторону телекамер.
– Дальше,- сказал он. Я откашлялся.
– В две тысячи пятьдесят четвертом году, – продолжил я,- Соединенные Штаты, как и все остальные члены Атлантической федерации, подписали конвенцию Тихо определяющую, насколько далеко в космос простираются законные права любой планеты. По этой конвенции Ближняя станция является частью Земли, поскольку находится внутри зоны в тысячу километров от ее поверхности.
Элмер странно на меня посмотрел, потом слегка расслабился и спросил:
– Скажи мне, Рой, твой папа, случайно, не адвокат?
Я покачал головой:
– Нет.
Конечно, я мог добавить: «Зато мой дядя Джим адвокат», но решил промолчать – проблем и без того предстояло немало.
Элмер сделал еще несколько попыток меня переубедить, но безуспешно. Время передачи подходило к концу, а зрители были на моей стороне. Наконец он сдался и, рассмеявшись, сказал:
– Что ж, ты весьма целеустремленный молодой человек. В любом случае, ты выиграл приз – теперь в игру вступят стервятники-юристы. Надеюсь, тебе что-нибудь останется, когда они закончат драться!
Я тоже на это надеялся…
Конечно, Элмер был прав, полагая, что не я придумал насчет полета на Ближнюю станцию. Мой дядя Джим – юристконсульт крупной атомной энергостанции – ухватился за подобную возможность вскоре после того, как я принял участие в конкурсе. Он объяснил мне, что следует говорить и пообещал, что «Всемирным авиалиниям» будет не отвертеться. Даже если бы подобное им удалось, меня видело в эфире столько народу, что для авиалиний это стало бы весьма дурной рекламой. «Стой на своем, Рой,- сказал дядя, – и ни на что не соглашайся, пока не переговоришь со мной».
Папе с мамой вся эта история крайне не понравилась. Они тоже смотрели передачу и, как только я
