исчезло; алый отблеск заката быстро сокращался, пока не исчез тоже. Все это продолжалось не больше двух минут, и работавшие вокруг меня люди не обращали на происходившее никакого внимания. В конце концов, привыкаешь даже к самым великолепным зрелищам, а станция вращалась вокруг Земли столь быстро, что заход солнца случался каждые сто минут…
Было еще не совсем темно, поскольку в небе висела половинка Луны, и смотрелась она ничуть не ярче и казалась расположенной ничуть не ближе, чем с Земли. Небо усеивали миллионы ярко сиявших звезд, и мне показалось странным, что кто-то вообще мог говорить о «черноте» космоса.
Я настолько увлекся поисками планет (которые мне найти так и не удалось), что не замечал возвращения Тима до тех пор, пока буксирный трос не начал натягиваться. Мы медленно поплыли назад, к центру станции. Тишина здесь казалась попросту нереальной. Я на мгновение закрыл глаза – но, когда я их открыл, вокруг ничего не изменилось.
Прямо перед нами висел большой черный диск Земли – нет не совсем черный, так как я мог видеть мерцающие в лунном свете океаны. В том же свете тонкие балки вокруг меня сверкали, словно нити призрачной паутины, усыпанной мириадами звезд.
Именно в этот миг я понял, что действительно нахожусь в открытом космосе.
3
«УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА»
– Знаете, какая у нас была самая большая проблема на Четвертой станции? – спросил Норман Пауэлл.
– Нет,- ответил я. Собственно, другого ответа от меня и не ждали.
– Мыши,- с серьезным видом заявил он.- Хотите – верьте, хотите – нет! Несколько мышей сбежали из биологической лаборатории, и, прежде чем кто-то успел хоть что-то сообразить, они уже были повсюду.
– Не верю ни единому слову,- вмешался Ронни Джордан.
– Они были такие маленькие, что могли проникнуть во все вентиляционные шахты,- невозмутимо продолжал Норман.- Стоило приложить ухо к стене, и можно было услышать их радостное шуршание. Им даже незачем было
устраивать себе норы – в каждом помещении имелось полдюжины уже готовых, и можете догадаться, во что они превратили вентиляцию. Но в конце концов мы с ними расправились. И знаете как?
– Завели парочку кошек.
Норман высокомерно взглянул на Ронни.
– Мы пробовали, но кошки не любят невесомости. От кошек вообще не было никакого толку – мыши над ними просто смеялись. Нет – мы прибегли к помощи сов. Вы бы видели, как они летали! Крылья у них, естественно, работали не хуже обычного, и то, что они вытворяли, порой казалось фантастикой. Им потребовалось всего несколько месяцев, чтобы избавить нас от мышей.
Он вздохнул.
– Затем возникла новая проблема – как избавиться от сов. Мы…
Я так и не узнал, что было дальше, так как слушатели решили, что сыты небылицами Нормана по горло, и все одновременно набросились на него. Он исчез внутри медленно вращающегося шара из тел, шумно перемещавшеюся ми кабине. Лишь Тим Бентон, никогда не ввязывавшийся в перебранки, продолжал спокойно сидеть над учебниками, чем,
собственно, должны были заниматься и все остальные.
Каждый день стажеры встречались в классе, где им читал лекцию командор Дойл или кто-нибудь из технического персонала станции. Командор предложил мне посетить эти занятия – а его предложение мало чем отличалось от приказа. Он считал, что я могу приобрести некоторые полезные знания, что, в общем-то, было верно. Я мог понять примерно четверть из того, что говорилось, а в остальное время читал сверхлегкие книги из библиотеки станции.
После занятий тридцать минут отводилось на самоподготовку, и иногда ею действительно занимались. Это было для меня куда полезнее, чем уроки, поскольку ребята рассказывали мне о своей работе и о том, что они видели в космосе. Некоторые из них провели на станции уже два года, лишь время от времени ненадолго возвращаясь на Землю.
Конечно, многое из того, что они мне рассказывали, было из разряда небылиц. Норман Пауэлл, наш главный юморист, постоянно пытался морочить мне голову. Сперва я покупался на некоторые его байки, но потом научился отличать правду от, так сказать, преувеличения.
Как выяснилось, в космосе можно устраивать интересные трюки и розыгрыши. Для одного из самых лучших потребовалась всего лишь обычная спичка. Однажды, когда мы были в классе, Норман неожиданно повернулся ко мне и спросил:
– Знаешь, как проверить воздух на то, можно ли им дышать?
– Если нельзя, то, думаю, ты и так скоро об этом узнаешь, – ответил я.
– Вовсе нет – ты можешь слишком быстро отрубиться и не успеешь ничего сделать. Но существует тест, которым издавна пользовались на Земле в шахтах и пещерах. Просто несешь перед собой огонь, и если он погаснет – значит, еще немного, и ты тоже сдохнешь!
Пошарив в кармане, он достал коробок спичек. Я удивился, увидев нечто столь старомодное на станции.
– Здесь, конечно,- продолжал Норман,- пламя будет гореть как надо. Но если бы воздух был плохим, оно сразу же бы погасло.
Он небрежно чиркнул спичкой о коробок, и она вспыхнула. Вокруг головки образовалось пламя, и я наклонился, чтобы внимательнее его рассмотреть. Это было очень странное пламя, не вытянутое и острое, а почти шарообразное. У меня на глазах оно съежилось и погасло.
Порой кажется странным, как работает разум, поскольку до этого мгновения я дышал нормально, но теперь мне казалось, будто я задыхаюсь. Посмотрев на Нормана, я в тревоге сказал:
– Попробуй еще раз – видимо, со спичкой что-то не так.
Он послушно чиркнул еще одной спичкой, она погасла так же быстро, как и первая.
– Пойдем отсюда,- выдохнул я,- Похоже, воздухоочиститель засорился.
И тут я увидел, что все остальные широко улыбаются.
– Без паники, Рой,- сказан Тим.- Ответ очень прост. – Он взял коробок у Нормана.- С воздухом все в полном порядке, но если ты немного пошевелишь мозгами, то поймешь, что пламя просто не может здесь гореть. Поскольку сила тяжести отсутствует и все вокруг неподвижно, то и дым не поднимается, и пламя само задыхается. Единственный способ заставить его гореть – вот какой…
Он зажег еще одну спичку, но, вместо того чтобы держать ее неподвижно, начал медленно водить ею в воздухе. Она оставляла позади себя дымный след и продолжат гореть, пока от нее не остался лишь маленький черенок.
– Спичка все время находилась на свежем воздухе потому пламя не задохнулось от продуктов горения. И если ты считаешь, что это просто забавный трюк, не имеющий никакого практического значения, то ошибаешься. Это означает, что нам приходится поддерживать воздух на станции в движении, иначе с нами вскоре случится то же самое, что и с той спичкой. Норман, не включишь ли снова вентиляцию, после того, как столь удачно пошутил?
Урок был весьма действенный, я решил когда-нибудь отомстить Норману. Не то чтобы он мне не нравился, но его чувство юмора меня утомляло.
Кто-то крикнул:
– «Канопус» стартует!
Мы все бросились к маленьким круглым иллюминаторам. Разглядеть что-либо мне удалось не сразу, но в конце концов я пробился вперед и прижался лицом к толстому прозрачному пластику.
«Канопус» был самым большим лайнером на марсианской трассе и провел здесь несколько недель,
